Ардни отмывался в клубах пара долго. Девушка, не привыкшая к такому издевательству, сначала уползла к стенке и там забилась, а затем вообще сползла на песок и зарылась в его прохладу, стараясь найти в шкурах щель, чтоб хоть немножко вдохнуть свежего воздуха. Атаман всем видом показывал, что она его не интересует, но одним глазом нет-нет да поглядывал, что она делает. Наконец Ардни залил очаг и к густому пару добавился едкий дым.
— Утренняя Заря, ты где? — окликнул он.
— Я тут, — пропищала она откуда-то снизу от стены.
— Пошли на выход.
С этими словами он пошёл в сторону предполагаемого выхода. Шёл наугад, пока не наткнулся на шкурную стену. Долго ощупывал, ища откидную шкуру, но не найдя там ничего похожего, нашёл выход другой:
— Диля! Вход открой. Не видно ни зги.
Где-то чуть в стороне, вспыхнуло мутное пятно света и потянуло свежестью по ногам. Туда-то Ардни и рванулся. Свежий ветерок приятно обдул разгорячённое тело.
— Заря, выползай оттуда, пока не задохнулась, к собакам дохлым, — прокричал он в проём, из которого валил пар вперемежку с дымом. И тут же откуда-то из-за стенки действительно выползла на четвереньках, кверху попой, красно-зелёная девушка. Она жадно глотала свежий воздух, ничего не видя перед собой, так как мокрые волосы сползали на её лицо и волочились по земле, опять пачкаясь. Ардни схватил стоящее рядом большое деревянное ведро воды и с размаху вылил его на одуревшую пленницу, которая резко, чуть ли с визгом вдохнула воздух, резво вскочила на ноги, выпрямляясь. Вода была холодная. Но тут же обмякла, приходя в себя и расслабляясь в изнеможении. Убрав с лица прядь волос, увидела перед собой двух особей мужского пола, от чего тут же стыдливо прикрыла руками промежность. Ардни схватил второе ведро и так же махом опрокинул его на себя, после чего взял из рук Диля меховую шубу и одев на себя, обратился к мальчику:
— Пожрать накрыли?
— Всё готово атаман. Сейчас горячее начнём носить.
Диля вновь скрылся за шатром. Ардни схватив мокрую девушку опять на руки, понёс её в дом. Он донёс её до входа в жилища и поставил на ноги. Отодвигая шкуру прохода тихо, но с некоторым нажимом, велел:
— Залазь.
Девушка, неожиданно злобно зыркнула на него, Ардни даже сразу не сообразил с чего это, но впялив в пленницу ещё более злобный взгляд в упор, она тут же ретировалась, стушевалась и юркнула в сумрак кибитки. Ах как ему нравился этот взгляд дикарки. От искр в её глазах, что-то в нём внутри загоралось, светилось, создавая радостную и приятную истому.
Внутри было довольно просторно. Вход представлял из себя небольшое помещение, отделённое от основного помещения, тканной, травяной занавеской, своеобразной шторой. В этом «тамбуре» стоял жбан, накрытый крышкой, на которой лежал черпак. С другой стороны, стопкой были сложены шкуры его повседневной одежды. Следующая часть помещения была более просторной. Широкая лежанка с одной стороны, заваленная сшитыми шкурами, с другой, напротив, большой стол из тёсанного дерева, накрытый для еды. Далее следовала ещё одна занавеска за которой был второй лежак со шкурами. Вторую занавеску и второй лежак Ардни специально соорудил совсем недавно, прямо перед этим походом. Он был почему-то абсолютно уверен, что задуманное ему удастся и у него в доме, наконец, будет кому занять вторую, женскую половину.
— Садись, — велел он, указывая на лежак у стола, — будем есть, — и сделав небольшую паузу, добавил, — а потом поговорим, если получится.
Она промолчала, но села. Ардни схватил мягкое меховое одеяло и накинул ей на плечи. Девушка тут же закуталась в него, чуть ли не с головой. Ардни сел рядом и пододвинул стол поближе. Засуетились Диля и Ероля, по очереди, вбегавшие к ним и ставившие на стол горячие вкусности. Он посмотрел в её насупившуюся физиономию и не громко сказал:
— Ешь. Голод не тётка и голову свою мыслями не забивай. Я же сказал, говорить потом будем, — и с этими словами принялся ломать лапу жаренного лебедя.
— О чём? — буркнула она, с интонацией, как ему показалось, заносчивой наглости.
Он отломал лапу и замер, медленно, зверея на глазах. Повернул голову к этой резко охамевшей девке и буквально заревел:
— Я тебя предупреждал, кажется, что дважды не повторяю!
Страх и ужас мгновенно вернулся в её тело. Она затряслась и с головой спряталась под одеяло, а Ардни, как ни в чём не бывало, начал есть. Она так из-под одеяла и не вылезла.
Атаман плотно поел, попил, отодвинул стол. Вытирая руки о шубу, в которую был завёрнут, снял и бросил её на пол. Всё время, что он ел, в кибитке соблюдалось полное молчание. Девушка, закутавшись с головой в одеяло, так носа и не показала и к еде не прикоснулась. Он вышел в «тамбур», достал из стопки чистые штаны, куртку и сапожки. Оделся. После чего вновь вернулся к столу и пристально уставился на меховой столбик, сидящий на краю лежанки. Ардни глубоко вздохнул и начал свою речь, торжественно и громко:
— А теперь слушай меня внимательно. Я помылся, наелся, напился и поэтому сейчас добрый, и великодушный. Я даю тебе выбор, притом не один, а много. Даю слово, что исполню то, что ты выберешь. Первый выбор. Ты отказываешься жить. Я с удовольствием порублю тебя на мясо и сварю суп. Мясо у тебя не старое ещё, суп должен получиться съедобный. Второй выбор. Ты хочешь жить, но только не здесь. Я продаю тебя первому встречному ару в его коровник. Девка ты молодая, отмытая и не дурна собой, к тому же похоже ещё и не пользованная, значит продать тебя можно хорошо и за золото. В какой ты бабняк попадёшь и к какому хозяину мне плевать. Третий выбор. Ты хочешь жить, не хочешь, чтоб тебя продавали не весь кому и остаёшься при мне со своей злобой и ненавистью. Тогда я сажаю тебя на поводок, и ты становишься моей коровой. Корова атамана — это высокое звание. Среди других коров логова ты будешь пользоваться определённым уважением. Будешь делать, что сказу, когда, где, как и сколько. Следующий выбор. Ты хочешь жить в достатке и во власти. Не хочешь продаваться, а желаешь продавать сама, меняешь злобу на покорность и обожание и становишься моей женой, первой и единственной, пока. Рожаешь и воспитываешь моих детей. И, наконец, последний выбор. Ты забываешь всё, что я здесь наговорил. Одеваешь своё платье, оно валяется там, где ты его сбросила, и я вывожу тебя из этого леса, за последнюю засаду. После чего ты свободна. Притом свободна совсем, не только от меня, но и вообще от всех. Рода твоего больше нет. Я всех продал. Баймака твоего тоже больше нет, я его сжёг. Что с тобой будет за пределами моего леса мне всё равно. Забуду, как сон, найду другую. Времени на выбор даю тебе до завтрашнего утра.
Он замолчал. Она продолжала сидеть не шевелясь. Ардни взял из чашки со стола крупную ягодку земляники и, закинув её в рот, вышел из кибитки. Жестом подозвал к себе Диля, возившемуся у импровизированного бассейна. Он сливал пивас через специально проделанное отверстие. Мальчик, заметив атамана, тут же подбежал. Ардни нагнулся к его уху и шёпотом начал отдавать команды:
— Глаз с кибитки не спускать, но так, чтоб вас не было видно. Следить по очереди. Один работает, другой караулит. Ночью спать тоже по очереди, пока сам не приду.
— А если попытается бежать, что делать, — так же шёпотом спросил Диля.
— С ней ничего. Из логова далеко не убежит. А сами бегом ко мне предупредить.
— Так может её привязать?
— Нет. Мне надо посмотреть, как она себя поведёт. И смотрите мне. За эту девочку я шутить с вами не буду. Лично головы по отрываю, — уже сквозь зубы злобно прошипел он и, развернувшись, пошёл на круг, небольшую круглую площадь в самом центре поселения.
Основная часть летучего отряда уже вернулась в логово и пустующее, казавшееся вымершим по началу селение, стало оживать разнообразным морем звуков и постоянным мельтешением разновозрастных пацанов.
Атаман, важным шагом, прошествовал в центр поселения, хозяйским взором осматривая всё вокруг. Кругом царила бесшабашная радость, веселье, всеобщее удовлетворение, как после трудной, но хорошо сделанной работы. Он пришёл на круг первый, там никого ещё не было. Это была традиция, заведённая им, всякий раз собираться до и после походов. Круг собирался нескольких видов. Общий, как сейчас, собирался по масштабным делам, когда в той или иной мере участвовали все жители логова и информацию, которую на этом круге озвучивали, необходимо было довести до всех. Малый круг собирался лишь для ближнего круга атамана и редких приглашённых на него для решения или разбора каких-то локальных вопросов или там озвучивалась информация, о которой всем знать было необязательно. Кроме того, атаман и ближний круг, как правило, ели и пили в месте, это тоже был своеобразный круг, третий. Там, кроме ближников присутствовали их возничие. Каждый отряд для еды составлял свой круг и таких кормовых отрядов, было несколько. Никто не ел в одиночку. Все ели сообща в своём социальном круге. Даже те, кто готовил и обслуживал, ели все вместе после общего сборища. Ардни сегодня поел предварительно, не просто так, а сознательно и сделал он это не из-за Утренней Зари. Он и раньше частенько так делал. Каждое такое застолье сопровождалось обильной выпивкой, некоторые даже умудрялись напиться до поросячьего визга, а ему пить сегодня было нельзя. Он пил, и пил в изрядных количествах, притом не слабый алкоголь, типа пива или браги, а настоящую Сому, но пил он её лишь тогда, когда необходимо было действовать, а сейчас ему надо было думать и оценивать настроение ближников. Хотя и после Сомы иногда вместо обычной ярости и беспредельной силы, возникала лютая, холодная ярость, с кристально чистым сознанием, прозрением и ясновидением. Но такой эффект возникал крайне редко, в каких-то особых случаях и Ардни никак не мог поймать закономерность, при которой это происходило.