Случившийся инцидент буквально поднял на уши всю столицу. Все мировые инфоагенства последние часы практически в режиме нон-стоп рассказывали о ситуации вокруг гимназии. Транслируемые кадры с места событий пестрели многочисленными яркими картинками обрушившегося стеклянного перехода между двумя корпусами гимназии. Дальнобойные камеры с автоматических дронов фокусировали внимание на вывороченных мощным взрывом опорах из пластобетонна, закрученных в немыслимые спирали металлических прутков, горы стеклянных осколков. Особенно смаковались кадры с бегущими из здания маленькими фигурками гимназистов, которых тут же принимали сотрудники службы безопасности с мобильными силовыми щитами. Титулованные репортеры, словно сорвавшиеся с цепи псы, бросались к каждому человеку, на котором замечали форменный гимназический пиджак. Непрерывной строкой бежали портреты гимназистов и их фамилии, принадлежавшим к знатнейшим родам империи. Не видя начала передачи, можно было даже подумать, что показывают список гостей на каком нибудь фешенебельном приеме. Это было совсем неудивительно, ибо в гимназии обучались отпрыски почти всех двадцати боярских родов, внесенных в красную книгу родов империи. Еще чаще камеры фиксировались на длинном черном автомобиле, на одной из дверей которого красовался эмблема императорского рода. Видя это, каждый понимал, что на месте инцидента находиться кто-то из членов императорской фамилии. Может быть даже сам император.
Репортеры оказались совершенно правы. На случившее император никак не мог не отреагировать. Едва только стало известно о взрыве в императорской гимназии, где обучались наследники самых известных родов империи, он незамедлительно прибыл на место. Другой, и, пожалуй, более значимой причиной столь явной оперативности, явилось также сообщение о том, что пострадал его младшая дочь. В первые минуты другой информации почти не было. Поэтому он бросил все дела и отправился на место.
К его приезду только-только начали разбирать завалы. Неустановленное взрывное устройство рвану с такой силой, что обрушился не только многометровый стеклянный переход между зданиями, но и фасады привлекающих к нему зданий. Из-за угрозы дальнейшего обрушения и опасности навредить возможным выжившим тяжелую технику было принято решение не привлекать вовсе. Разбирали завалы исключительно руками.
— …Пока известно лишь о шестнадцати пострадавших. Трое из них находятся к тяжелом состоянии. На них обрушилась одна из стен перекрытия. Если бы не защитные амулеты, жертв было бы гораздо больше, — докладывал только что прибывшему императору чумазый, весь покрытый грязью и бетонной крошкой. — Сейчас снимаются показания видеокамер, чтобы выяснить, кто еще мог оказаться в зоне поражения…
Слушая его в пол уха, император внимательно изучал ленту с фамилиями гимназистов, эвакуированных в безопасное место. Его дочери в списке, по-прежнему, не было. Получается, она могла быть где угодно. Может быть даже и в самом эпицентре. Он с внутренним содроганием уперся взглядом в высокую гору стеклянной и бетонной крошки, что протянулась от одного куска здания до другого.
Под носком его ботинка противно хрустнуло стекло. Он наклонился и поднял небольшой стеклянный кусок с острыми гранями по краям, напоминающим оружие неведомого народа. Такой штукой можно было с легкостью разрезать одежду и добраться до тела. Скривившись, мужчина отбросил от себя кусок стекла.
Тут его коммуникатор настойчиво завибрировал, сигнализируя о полученном сообщении. На небольшом экране возникло лицо одного из безопасников, координирующих поисково-спасательные работы.
— Ваше Величество, судя по данным видеокамер, княжна Анна в момент взрыва должна была находится в районе кафетерия, — сообщал сотрудник службы безопасности. — Ровно в 13.46 она была примерно в двухстах метрах от эпицентра взрыва…
Вдруг со стороны завала взвыл громкий тревожный сигнал, перебивая все звуки машин и человеческие голоса. Сразу же за ним закричал оператор поискового комплекса, что мониторил показания приборов в окружении разного оборудования:
— Есть! Два тела! Примерно три метра в сторону металлической балки.
Копавшийся примерно в том же месте мужчина в облегченном экзоскелете заработал еще активнее, отбрасывая целый глыбы пластобетона в сторону. Наконец, он он резко вскинул руку вверх, привлекая к себе внимание.
— Что-то есть!
Найденный пиджак с здоровенной прорехой на одном лацкане был передан вниз, где тут же попал в руки экспертов. От сканированный айди эмблемы позволил определить гимназиста, кому принадлежал пиджак. Полученный результат, технику почему-то расхотелось оглашать прилюдно. Он оторвался от монитора и, протиснувшись мимо двух шкафоподобных гвардейцев в штурмовой броне, подошел к императору.
— Что? — отрываясь от просмотра ленты с эвакуированными, недовольно спросил тот.
— Этот пиджак принадлежит… Ее Высочеству, — негромко проговорил техник. — Айди показал…
Его уже никто не слушал. Император, как был в ослепительно черном костюме, так и направился в сторону завала. Оба гвардейца, вскинув активированное оружие, пошли чуть в стороне от него, чтобы в случае чего прикрыть господина своими силовыми щитами и огнем излучателей.
— Ваше Величество…, - на его пути пытался встать один из спасателей, видимо опасаясь, что охраняемое лицо может пострадать от нового обвала. — Ой!
Император взмахнул рукой и спасателя, крупного мужчину в экзоскелете, отбросило метров на десять. После добравшись до места, где был обнаружен пиджак, начал сам углубляться в раскоп. Переглянувшаяся между собой охрана, закинула за плечи излучатели, встала рядом и тоже принялась убирать куски пластобетонна.
Скоро подтянулись и остальные, которым стало известно, кто скорее всего находился под этим завалом. Завал начал уменьшаться на глазах, освобождая металлические ребра рухнувшегося перехода. Здоровенные многотонные балки металла оказались местами смяты силой взрыва, словно пластилин пальцами. Все пространство между металлом было заполнено слежавшимся слоем битого стекла, блестевшего на солнце своими острыми гранями. Только безумец мог надеяться, что кто-нибудь мог уцелеть в этом стеклянно-бетонном крошеве.
Словно подтверждая это, на дне раскопа показалось окровавленное, едва не разрубленное на части, тело. Части металлических балок, которые раньше служили опорой для стеклянных пластин, здесь оказались гигантскими ножницами.
Император, едва увидел окровавленные части тела, пошатнулся. Казалось, из его тела кто-то вынул стержень, который поддерживал его гордую осанку. Раз и все. Сделав над собой усилие, он продолжил.
— Это мужчина. Взрослый, — воскликнул один из гвардейцев, первым определивший, кому могли принадлежать куски тела. — Ваше Величество, стойте!
Они оба замерли, когда кусок бетона под ними неуловимо дрогнул. В любой момент все могло поплыть, словно сель. Охранник попытался вытащить императора из раскопа, но тот оттолкнул его руку.
— Нашел…, - прохрипел он, наклоняясь ниже и бережно поднимая худое тело с белым от пыли лицом, под которым был еще кто-то. — Анна…, - дрогнул его голос, когда внизу показалась тонкая девичья фигурка. — Анна, подожди… Подожди немного. Я сейчас, сейчас…
Под его ладонями, на мгновение вспыхнувшие ярким светом, пластобетон сминался подобно бумаге. Металл рвался, как гнилая тряпка.
— Ваше Величество, передавайте ее сюда. Реанимационная капсула уже готова, — возле завала уже стояли две продолговатые капсулы с широко раскрытыми дверцами. — Осторожнее… Вот так, — тело в обтягивающих брюках и грязно-серой блузке осторожно положили в капсулу, где девушку окутал силовой пузырь.
Во вторую камеру положили первое тело — худого подростка.
Выслушав заверения врачей, что состояние дочери не внушает никаких опасений и ей, по-хорошему, нужен лишь покой, император хрустнул кулаками и встал каменной статуей возле завала. В этот момент на глаза императору попался директор Махович, наблюдавший за всем этим со стороны и то и дело утиравшим лоб от проступающего пота. Самодержец оттолкнул стоявшего у него на пути спасателя и быстрым шагом направился к нему.