Может, обычай такой? Скажем, те, кто в один месяц родился, всенепременно звенеть должны? Оно странновато, конечно, но с другой стороны вон, у меня имен целая куча, а графчик и вовсе третий по счету. Иные, матушка говаривала, вообще всех детей в роду одинаково именуют. Или на одну букву.
Тоже придурь. Так чем сиу хуже?
– Но Стрела не увидела весны. Слабая была.
– Мне жаль.
И я не соврала. Мне почему-то было действительно жаль эту совершенно незнакомую девочку, которая умерла где-то там, в горах.
Сиу кивнула.
– Ты добрая.
Почему-то это не звучало похвалой.
– Вы, люди… странные. У вас много лиц. Вы меняете их. Вы добрые. И злые тоже. Вы говорите правду. И врете. Это ее всегда увлекало.
– Твою сестру?
– Мы росли одним домом. Ее мать погибла.
– Из-за людей?
– Нет, обвал случился. В горах уже давно неспокойно. Великая Мать говорит, что мир всегда меняется и не каждый способен принять перемены.
Наверное, так. Кто-то из шлюшек Бетти, кажется, упоминал, что совсем скоро железную дорогу поведут дальше, в прерии. Что и проект имеется. И строительство начнут вот-вот. А это значит, что в Последнем Приюте станет людно.
Китайцев привезут.
И подгорников, потому как они строят железные дороги. А с ними потянутся и другие. Город вырастет. Врут, наверное. Куда там дорогу-то тянуть?
Тем паче что горы.
И прерии.
И земли чужие. Они по старым договорам принадлежат не людям.
– Из-за перемен дичи стало мало. И земля плохо родит. Мы добывали шкуры и отдавали их людям. Вольным. Которые приходили в поселение. Сестра любила на них смотреть. Потом слушать. Они много говорили. Красиво. Великая Мать сказала, что людям веры нет. Что они не знают цену словам.
– Но твоя сестра ей не поверила?
– Поверила. Сиу не лгут. Но люди… люди ее манили. Она выучила ваш язык. И я тоже. Я всегда стояла за спиной сестры.
– И ты знаешь, когда она… когда с ней приключилось то, что приключилось?
– Нет. – Сиу покачала головой. – Это неправильно! Мы всегда были вместе!
Я осторожно коснулась ее горячей руки. И вовсе та не из дерева, наоборот, кожа мягкая, живая.
– Давай по порядку. Сначала торговцы приходили к вам. И давно?
– Давно. Еще память матери моей матери говорит: когда мы не разводили костров войны, то вели торг. В горах мало еды. А люди ценят кости мертвых. И еще золото.
О да, люди очень ценят золото.
Я прикусила губу, чтобы не ляпнуть лишнего.
– Потому твоя сестра решила, что лучше торговать с людьми в их городе, так?
– Она сказала, что торговцы не дают хорошую цену. И что там мы найдем того, кто заплатит больше. И зерно купим дешевле.
– И ей поверили?
– Мы взяли шкуры, и зелья, и кости – и спустились к людям.
– И вас отпустили?
– Мы подняли первые перья. Кто бы стал задерживать? – искренне удивилась сиу. – Великая Мать сказала, что мы можем не вернуться. Люди коварны. Но мы вернулись. И привезли много нужного. Не только еды. И моя сестра говорила. Многие слушали.
Тепло, исходившее от сиу, успокаивало.
Все-таки она живая. Другая, конечно, не похожая на меня и на Эдди, но живая. И это хорошо. Шепоток в голове не смолкал, становился тише, тише, но я знала – нельзя засыпать.
Нельзя закрывать глаза.
Нельзя поддаваться этому голосу, потому что если я вернусь в Мертвый город, то… то не сумею выбраться из него.
– Мы ходили к людям снова и снова. И всякий раз с большой удачей. – Сиу судорожно выдохнула. – Он зовет. Слышишь?
– Слышу.
– Ты забрала его сердце. И он умрет. Потом. Но сейчас он зовет. Не слушай.
– Не слушаю.
– Если послушаешь и захочешь уйти, мне придется тебя ударить.
– Не захочу. Но если вдруг да, то бей, – разрешила я.
И сиу кивнула.
– Хорошо. Я постараюсь не сделать твое лицо страшным. Люди, как я знаю, любят, чтобы у женщины было гладкое лицо.
– Спасибо.
– Я помню того человека. Если я его увижу снова, я перережу ему жилы на руках и ногах, вгоню в кишки крюк и подвешу.
– Не выдержит, – подумав, сказала я. – Если на кишках.
– Выдержит, – отмахнулась сиу. – Тут главное – правильно крюк засадить.
Уточнять, где и как она училась всаживать эти крюки правильно, я не стала.
– Он будет умирать долго. А я сяду и стану смотреть. – Она даже зажмурилась, совсем как я, предвкушающая наступление Рождества.
– Расскажи о нем.
– Зачем?
– Чтобы я знала, кого искать.
– Это правильно, – согласилась сиу. – Нужно знать чужого врага. Чтобы не убить случайно.
Странная логика, но в чем-то понятная.
– Примерно так. Ты можешь описать его? Как он выглядел?
– Как человек.
Очевидно. С другой стороны, вот спроси меня, как выглядит Звенящий Поток и чем она отличается от прочих сиу, не скажу ведь.
– Какого цвета его волосы? Светлые или темные?
– Темные. Не черные. С белым.
– С сединой?
– Что такое се-ди-на?
– Когда человек разменивает много лет, волосы его начинают белеть.
– Приходит мудрость?
– Ну… тут уж как повезет, – пришлось мне признать. – Иногда просто возраст.
– Се-ди-на. – Сиу выговорила малознакомое слово с трудом. – Приходит. Да. Была. Тут.
Она коснулась висков.
– А сами волосы темные?
Сиу кивнула.
– И глаза темные?
– Нет. Цвета плохого льда. Я ей говорила, что они нехорошие. И она согласилась.
– Твоя сестра?
– Да.
– Как вы с ним познакомились? Вы его нашли или он вас?
Не знаю, зачем мне это надо, но жопой чую – пригодится. И раз уж случилась оказия, почему не узнать о той истории побольше.
– Мы приходили к другому человеку. Он держал лавку. В большом городе. Там. – Она махнула рукой в темноту. – Мы приносили ему травы и зелья. Шкуры. Кости. Другое. Он продавал. Давал деньги. Помогал найти то, что нужно.
Посредник, стало быть.
– Он сказал, что этот человек – его друг.
– А имя не назвал?
– Назвал. У вас странные имена. Тяжело помнить. Иллис. Виллис?
– Уильямс?
– Похоже, – кивнула сиу. – Еще он называл его Змеенышем.
Надо же. А ведь складывается. Одно к одному складывается.
– Сказал, что он из большого мира людей. И там мало знают о сиу. И говорят лишь ложь. Эта ложь приведет к большой войне. Ее надо остановить.
– Как?
– Рассказав людям правду о сиу. Он говорил то, что моя сестра желала слышать.
Знакомо. И тошно становится. Найду этого Змееныша и… уступлю его Звенящему Потоку. Ну, раз уж она точно знает, как правильно живому человеку кишки выпускать.
– Он говорил с ней?
– Да. Я отправилась домой. Сестра сказала, что нужно отвезти то, что куплено. Со мной были другие. Они не желали ждать в городе людей. Она осталась. С человеком.
– И исчезла?
– Нет. – Сиу покачала головой, и жест этот получился совершенно человеческим. – Я вернулась. В город. Она много говорила. О том, что люди похожи на сиу. Сиу похожи на людей. Мы едины. Все дети Великой Матери. Что должен быть мир.
– Во всем мире, – проворчала я зачем-то, хотя меня не спрашивали. А где-то там, в ночи, раздался протяжный многоголосый вой.
Говоря по правде, я несколько… напряглась.
– Они не отходят далеко, – успокоила сиу. – А если сунутся, ты сожжешь их своим огнем. Или просто прикажешь уйти.
– Кому?
– Проклятым душам. Великая Мать сказала, что кхемет запрещено уходить из города. Навсегда, пока город жив. Они прокляты. И голодны.
Как-то вот не стало легче от этого знания.
– Но теперь ты забрала его сердце, город умрет, и они получат свободу.
– Знаешь, не уверена, что это хорошо.
– Голодный дух не задержится надолго в мире, – пояснила сиу. – Он ослабеет. И Великая Мать ударит в бубен, а потом накормит их кровью, чтобы сделать добрыми. И когда откроются врата в иной мир, духи совсем уйдут.
План, честно говоря, пресомнительный. Но, с другой стороны, сиу об этом месте знают всяко больше меня, а потому пускай себе.
– Твоя сестра. Я думаю, мы ищем этого человека. В смысле, Чарли и Эдди, и я вот тоже. В общем, поэтому мне надо знать больше. Чтобы найти.