– А если знает?
– Тогда о знании своем помалкивать следует.
– Врать, что ли?
– Не совсем. – Чарльз почувствовал, что вспотел, и не от жары, а от этой вот беседы. – Это не ложь! Это хорошее воспитание.
– Вот и матушка так говорит. Что, мол, есть хорошее воспитание. А чем оно хорошее, когда врать учит?
Чарльз выдохнул.
Похоже, педагога из него не получилось. Во всяком случае такого, который способен донести до юной девицы очевидные вещи.
Или не совсем очевидные?
Главное, что маменька точно не обрадуется этакой невестке. Да…
– И все-таки. – Усилием воли Чарльз заставил себя вернуться к теме, которая его волновала куда больше. – Что это за место, Город Мастеров?
– Ну… – Милисента оттянула прядь волос и уставилась на нее так, будто впервые видела. – Я только по слухам знаю. Лучше у Эдди спросить, если кто бывал там, то он.
– Бывал. – Эдди подошел, ступая мягко. – Пару раз. Не самое хорошее место.
И вздохнул.
А потом добавил:
– Глядеть придется в оба. И за тобой, и за Милли.
– За собой я как-нибудь пригляжу. – Стало даже обидно. Он, Чарльз, – маг, и не из числа слабых. Граф, хотя, кажется, здесь это ничего не значит. Советник, что значит еще меньше.
Он служит Императору!
И воевать приходилось. А с ним будто с ребенком малым.
– Приглядишь, – сказал Эдди ласково. Как больному, с которым спорить себе дороже. – Конечно приглядишь. А что до города, то тут такое дело…
Глава 27
Об обстоятельствах почти непреодолимой силы
Я грелась на солнышке и старалась не заснуть. Неудобно засыпать, когда вроде как беседуешь. Я знаю. Матушка говорила.
И о борделях тоже.
Не в том смысле, что они есть. Это же совсем безголовою надо быть, чтоб не заметить очевидного. А о том, что упоминать их в обществе не принято.
Ходить туда вовсе не след. Еще ведь подумают чего. Будто про меня и так мало думают. Ну, и говорят. Сплетни – они ведь такие, что мухи над дерьмом, одна пойдет, потом долго роиться станут. И все это я понимала, да только выражение лица у Чарли было таким… таким… словами и не передать.
Обиженным.
И само это лицо, обгоревшее, облезлое и с шишкою, что стала наливаться характерным лиловым колером, тоже впечатляло.
Сразу видно: обживается человек. Еще немного, и совсем своим станет.
– В общем, там… Когда-то давно заключили договор. – Эдди поглядел на меня строго и с упреком: мол, не доводи несчастного, ему и так тяжко. А я чего? Сижу. Травинку погрызаю. – Земли к востоку от реки Шошона отошли людям, а остальное объявили совокупной собственностью племен.
Чарли кивнул.
Надо же, и не удивляется, что Эдди словеса такие знает-то. Оно и правильно. Эдди у нас в законах не хуже судьи разбирается, чем последнего несказанно злит.
– Договор был скреплен силой и кровью, отчасти это и определило нынешнее положение вещей. – Эдди скрестил ноги. – Если бы не он, думаю, война продолжилась бы.
– Она и продолжится. – Это уже произнесла сиу.
Не Звенящий Поток, главная.
Великой Матерью называть мне ее не хотелось, у меня матушка одна, и другой не надобно. Будет просто сиу.
– Людям снова стало тесно в их мире. Люди ищут новых земель. И думают, что здесь их много. А племен мало. – Сиу опустилась на пятки.
Я тоже попробовала так сесть, но ноги через минуту заныли.
– Мы не о том. Мы о городе. Так уж вышло, что там, по ту сторону границы, есть Император и закон, который един. – Эдди на сиу не глядел, и на меня тоже, только на свои руки. – С другой стороны – земли и племена, которые на них обретаются. И закон у каждого свой. Отчасти поэтому сложилось впечатление, что здесь, по другую сторону реки, можно делать что захочешь.
– Нет власти Императора, – кивнул Чарли.
Понятливый.
И смешной. Забылся и снова стал кожу с шеи сколупывать.
– Именно. И все, что нельзя на Востоке, можно на Западе, если, конечно, сумеешь выжить. Получается не у всех. Но лет сто назад нашлись отчаянные парни, которые и основали Город Мастеров.
– И им позволили?
– Ну… вроде как кто-то из них сумел договориться с Черноногими, и те уступили землю в долг. Не задаром, само собою. После договор скрепили и другие племена. Сперва-то город строили мастера. Механикусы. Те, кто полагал, что магия не должна быть уделом избранных. И что прогресс нельзя останавливать.
Чую, мне там понравится.
– Погоди… – Чарли нахмурился. – Ты говоришь не о детях Родда?
– Какого Родда? – поинтересовалась я.
– О них самых, – кивнул Эдди.
– Эдвард Родд был магом, правда, не из числа сильных, скорее наоборот. Он и создал концепцию, согласно которой сила ограничивает технический прогресс. Он выступал за создание машин, которыми могли бы управлять простые люди. А от магов требовалось бы лишь заряжать камни, питающие эти машины. Он и изобрел накопитель Родда. Его сейчас много где используют. – Чарльз поерзал. – В принципе, у него были здравые идеи. Интересные.
– Но неудобные, – высказался Эдди. – Кто из магов захочет из вершителей судеб да в зарядчики?
– И сам Родд был личностью весьма эксцентричной. Вместо того, чтобы развивать выбранное направление – а тут он проявлял талант, это признают даже те, кто категорически не поддерживает его идеи, – так вот, он собрал группу людей, столь же слабо одаренных, которых начал учить. С тем чтобы они в свою очередь учили других. А другие – прочих. Но не всех, а лишь избранных. Может, поначалу так оно все и шло, но очень скоро границы смылись. И ученики Родда, которые стали называть себя детьми Родда, превратились в крайне одиозную группировку. Они требовали мест в Совете, а заодно настаивали на введении ряда запретов на использование магии. Ну, и многое иное.
– И чем это закончилось?
Очень подозреваю, что ничем хорошим.
– Эдварда Родда нашли мертвым в его собственном доме. Лаборатория и школа сгорели; по официальной версии, взорвались алхимические жидкости. Какие? Неизвестно.
– А причина смерти?
– Убийство. На почве ревности. Он увел жену у своего ученика.
Надо же, какие страсти! Не все, выходит, у них нам, на Востоке, так уж и печально.
– Тот признался, но затем повесился в камере. В ближайший год по разным причинам погибли еще четверо из числа тех, кто желал продолжить дело. – Чарльз посмотрел на очередной лоскут собственной кожи, отодранный от носа. – Когда это прекратится?
– Как кожа задубеет, – задумчиво произнес Эдди. – Выходит, прочие, у кого мозги в черепушке остались, поняли, откуда ветер дует. Ну и решили попытать счастья на Вольных Землях.
– Именно. Признаться, у нас эта тема… не из числа обсуждаемых.
– Вы там, – не выдержала я, – небось вообще только про погоду и говорите.
– И еще про театр. – Чарльз улыбнулся. – Можно про литературу, но не всякую.
Ага. Буду знать.
Интересно, а если в литературе бордели описываются, это можно или уже нет? И вообще, есть ли книжки про бордели?
Я даже задумалась.
– Сейчас город довольно велик. Там многим нашлось место. И мастерам, и алхимикам. Тем, у которых всякие зелья купить можно.
Эдди поглядел на сиу.
Та пожала плечами: мол, ей-то что за дело? Это уж каждый сам решает, какое зелье покупать.
– Кое-что идет на Восток.
– И ты…
– У меня семья. Содержать надо. Но с «пыльцой» я не связывался. Дрянная штука. Кто бы ни тронул, долго не живет.
– А это что? – влезла я. Надо же, сколько всего узнать можно, тихо сидючи.
– Это пыльца одного растения. – Чарльз запнулся. – Запрещенного. На Востоке его уничтожили полностью, но не здесь. Она вызывает видения. Яркие. Увлекательные. И потенциал мага поднимает. Силу. Работоспособность. Правда, при этом возникает сильнейшая зависимость.
– Если бы только она. Пыльца выплавляет мозги. Поверь, Милли, эту дрянь и близко в руки брать не стоит.
– Тем более что за торговлю ею положена смертная казнь, – строго добавил Чарли.
И оба на меня уставились так, что прямо неудобно сделалось. Можно подумать, я собиралась торговать. Или жрать. Меня, между прочим, матушка с детства учила, что только глупые люди жрут всякую пакость. Ну, не так, конечно, другими словами, да смысл-то один.