— Так и есть. Половина крестьян разбежалась по окрестным селениям, другая половина попряталась в подвалах. Я здесь уже третий день, так видел бы ты, что тут творилось вчера! Бежали все — и дети, и старики. Дорога узкая — то лошади упряжью спутаются, то телеги сцепятся. Бабы орут, ругаются. Мужики, вообще, чуть не до драки. А потом стали скот перегонять. Пыль столбом, кругом мычание, блеяние, собаки словно с ума сошли… Трусы! А под вечер и хозяин кабака ушел. Даже денег не взял. Все равно, говорит, мне твои вещички достанутся. Здесь, говорит, никого в живых не останется, кто не спрячется… А я прятаться не собираюсь. Мне бояться нечего. И не с такими справлялся. Пусть только появится, а там поглядим, что это за тварь такая.
— Какая тварь?
— А кто ж ее знает? Говорят, раз в месяц, в полнолуние, приходит откуда-то зверь. Никто его не видел, а кто видел, тот уже никому об этом не расскажет. Людей рвет на куски, скотину режет — местным житья никакого нет. Боятся его здесь до смерти. А я мимо как раз проходил, услышал об этом, ну и решил посмотреть, что это, значит, за существо.
— Сегодня? — Глеб глянул в темные окна.
— Ага. Вот сижу, жду. Скоро уже луна взойдет.
Маг замолчал.
Огонь почти прогорел и стало прохладно. Коготь поднялся, кривой кочергой разворошил угли и бросил в пасть камина последнее полено. Посидел минуту на корточках, наблюдая, как занимается дерево. Вдоволь налюбовавшись, повесил кочергу на вбитый в стену крюк и вернулся к столу. Глеб тем временем развернул стул и теперь сидел лицом ко входу.
Плечом к плечу, полузакрыв глаза, они сидели и ждали, наслаждаясь жаром пламени и вслушиваясь в напряженную тишину.
Где-то испугано завыла собака, но сразу смолкла, словно подавилась, а через минуту кто-то протопал по доскам крыльца и неуверенно заскребся возле двери. Глеб ощутил, как напрягся Коготь, почувствовал, как сгущается тьма вокруг них. Обруч, охватывающий голову, запульсировал мягким светом и потеплел.
— Не спеши, — тихо сказал Глеб.
В дверь осторожно постучали.
— Да, — одновременно сказали они и взяли в руки оружие: Глеб — заговоренное шаманом копье, Коготь — массивный посох, слегка обугленный на скругленных концах.
Дверь открылась, и внутрь прошмыгнул человек. Он сразу захлопнул дверь за собой и, замерев на месте, стал обшаривать растерянным взглядом ряды столов и стульев. Глеб и Коготь внимательно его разглядывали.
— Кажется, я его знаю. Это из местных. Мясник, — прошептал Коготь.
— Он нас не видит? — спросил Глеб.
— Да, — подтвердил маг. — Я отвел ему глаза. Примитивное заклинание. — Он шагнул навстречу мяснику, и тот испуганно отшатнулся, когда перед ним возникла из ниоткуда фигура в плаще и с посохом в руках.
— Что ты здесь делаешь? — грозно спросил Коготь.
— О, господин. Я вас не заметил…
— Зачем ты пришел? — Маг нацелил посох на мясника. А тот лишь сейчас увидел Глеба и побледнел еще больше.
— Я… я… — заикаясь, произнес он. — Я слышал… Вы хотите убить зверя, господин… Я хотел спросить… Может, вам помочь… Я могу… Разрешите мне, господин…
— Хоть один нормальный человек, — сказал Коготь, обращаясь к Глебу. Маг опустил посох и по-приятельски хлопнул мясника по плечу. — Как тебя зовут, дружище?
— Торк… Торк, господин.
— Проходи к столу, перекуси. Ты, ведь, из местных?
— Да, господин. Я работаю на бойне. Я сильный, господин.
— Верю, верю…
В окно заглянула бледная круглая луна и стала наблюдать, как Торк жадно, по-животному, поглощает пищу.
— Глеб, а ты хоть знаешь, что у тебя на голове? — спросил Коготь.
— Что? — Глеб коснулся рукой прохладного обруча, но не стал его снимать. «Снять его — это словно согнать свернувшуюся на коленях, пригревшуюся кошку, — подумал он. — И неизвестно, вернется ли она назад».
— Корона защиты. Она защищает хозяина от направленной на него боевой магии. Не полностью, конечно, но достаточно, чтобы получить дополнительный шанс на победу в схватке. Я видел только две такие штуки в своей жизни. Одну у тебя, а другую у человека по имени Медведь. Благодаря ей, он чуть было не прикончил меня.
— Высокий блондин с мечом.
— Ты знаешь Медведя?
— Я убил его. Это его обруч.
— Ты убил Медведя?! — удивился маг. — Либо тебе здорово повезло, либо ты намного круче, чем выглядишь.
— Я убил блондина и трех его приятелей. Они застрелили моего друга.
— Когда я столкнулся с Медведем, он был один. Правда это было довольно давно… Ну, слушай, ты настоящий мужик! Убил Медведя! А!.. — В голосе Когтя зазвучало неподдельное уважение. — А кто это парень — твой друг?
— Гоблин, — сказал Глеб, и маг удивленно на него вытаращился.
— О! — проговорил он. — Гоблин!.. — Больше Коготь ничего не смог произнести.
Деревенский мясник закончил есть, опустошив всю посуду, стоящую на столе. Он рыгнул и выпрямился. Глебу показалось, что их непрошеный помощник стал выше, и только сейчас он заметил объем гипертрофированных мускулов на обнаженных руках мясника.
Лицо Торка покраснело, налилось кровью, на лбу выступил пот.
— Спасибо, — прорычал он и снова рыгнул.
— Пожалуйста, — ответил ему Коготь. — А чем ты воевать собрался, друг?
Торк, набычившись, глянул на него и молча вытянул увитые узловатыми мышцами руки.
— Хорошее оружие. Сплошное мясо, — улыбнувшись, сказал маг.
— Мясо… — с трудом повторил Торк, и лицо его вдруг словно разъехалось: челюсть отвисла, изо рта вывалился язык, кожа на лбу сморщилась. Он зажал лицо руками, ссутулился и скособоченной виляющей походкой выбежал на улицу, хлопнув незапертой дверью.
Глеб и Коготь, недоумевая, посмотрели ему вслед.
— Чего это с ним? Переел, что ли? — сказал маг, и только он хотел выйти вслед за мясником, как сильнейший удар разнес дверь в щепки. Разметывая в стороны столы и стулья, в дом ворвался Зверь. Перемалывая деревянную мебель, он пронесся по периметру комнаты, мощным ударом лапы сбил пламя в камине и остановился возле дверного проема, загородив собой выход. Его белесые бока, покрытые редкой шерстью, ходили ходуном, и было слышно, как работают легкие. Мощные лапы топтались на месте, острые когти скребли пол, превращая в щепу толстые дубовые доски. Плоская голова на короткой шее поворачивалась из стороны в сторону. Выглядывая жертву, Зверь скалил желтые клыки, кожа на его морде собралась в складки.
— Эй, тварь! — Сбитый опрокинутым столом Коготь поднялся на ноги и нацелил посох на жуткое существо. Глеб вылез из-под завала и встал рядом с магом, выставив перед собой копье.
Маленькие уши Зверя дернулись, медленно повернулась его голова. Глеб увидел глаза Зверя и понял, что уже где-то видел этот взгляд исподлобья, но не успел вспомнить где, потому что монстр ринулся на них.
— В стороны! — крикнул Глеб и прыгнул вбок, неудобно падая, не успевая сгруппироваться, едва не потеряв копье.
Маг не стал уклоняться. Он выкрикнул что-то, и с конца посоха сорвалась огненная молния, ударила в Зверя, расплескала горячие искры, выжгла пятно на его груди. Пахнуло паленым. Монстр рявкнул, но не остановился. Он щелкнул пастью, промахнулся, пролетел по инерции дальше, отшвырнув человека в сторону и налетев на стену. Тело потерявшего сознание мага, описав дугу в воздухе, тяжело упало на пол. Тотчас Зверь развернулся, прочертив когтями глубокую борозду на бревнах, и бросился к нему. Но тут сбоку поднялся во весь рост Глеб, выбросил перед собой руку, вонзив копье в мягкий живот монстра. Зверь дернулся, едва не вырвав копье, и наконечник высвободился, оставив зияющую кровоточащую дыру. Потеряв интерес к распластанному бессознательному телу мага, Зверь бросился на нового противника. Глеб отскочил, ткнул копьем, целя в глаз, промахнулся и отпрыгнул снова, уклонившись от удара когтистой лапы. Боль в пронзенном животе заставила тварь на мгновение остановиться, и Глеб воспользовался этим, ударил своим оружием, вырвав кусок мяса из шеи Зверя. Монстр взревел, встал на дыбы и пошел на человека, лапами взбивая перед собой воздух. Отступая, Глеб запнулся за разбитый стул, упал на спину и с ужасом увидел, как Зверь опускается прямо на него — опускается всей массой, выпустив острые кривые когти, обнажив в усмешке желтые клыки. Глеб попытался поднять копье, выставить его перед собой, отгородиться им от монстра, но понял, что уже не успеет, что уже поздно, и еще понял, где он видел эти глаза — он вспомнил взгляд мясника из деревни, глаза обожравшегося Торка.