– Предисловия нужны? – спросил Ван Вервен.
Маша взглянула на него снизу вверх, вздохнула и покачала головой. Ван Вервен кивнул и повернулся к аудитории.
– Большой совет объявляю открытым, – хорошо поставленным голосом объявил он.
Все собравшиеся когда-то были студентами. Разговоры в зале стихли. Кто-то в задних рядах традиционно закашлялся.
Маша поправила платье. Изящное, но очень строгое. Она тоже волновалась. Впервые за многолетнюю карьеру ей предстояло принять решение, ставящее под совершенно реальную угрозу человеческие жизни.
– Коллеги! Почти все, что можно узнать с орбиты, мы узнали. Результаты всем известны. К сожалению, ответа на главный вопрос, что случилось на Кампанелле, нет. Как ни важно нам знать, возникло ли новое страшное заболевание, проявилось ли действие неизвестных сил космоса, либо перед нами – результаты осмысленного вмешательства… Между тем наш долг – найти людей. Помощь все еще могут ждать. Там, внизу. Считаю, что поиски объяснений пора совместить с поиском уцелевших. Одно другому не только не помешает, но и поможет. Поэтому предлагаю начать полномасштабное обследование планеты, – суши, вод, полостей коры. Словом, пора высаживаться. Разумеется, соблюдая все возможные меры предосторожности. У меня – все.
Зал молчал.
– Кто хочет высказаться? – был вынужден вмешаться Ван Вервен.
– Милдред Мишо.
– Прошу.
В зале поднялась энергичная чернокожая женщина, начальник аналитического центра экспедиции. Тряхнув многочисленными косичками, она сказала:
– Должна уточнить, что с орбиты можно собрать еще много информации, хотя и не это главное. Я не могу представить заболевания, уничтожающего даже скелеты, тут что-то другое. Маша, трудно не понять твоего порыва. Все хотят поскорее найти пропавших людей. Но должна обратить внимание на одно обстоятельство. Мы слишком быстро попривыкли к тому, что исчезло население целой планеты, а зря. Происшествие как было, так и остается невообразимым. И раз оно случилось на Кампанелле, может случиться еще где-то. Получается, что на нас лежит ответственность за все обитаемые планеты, понимаете? Поэтому пока есть возможность не рисковать, мы не имеем права рисковать. Следующий хорошо оснащенный звездолет здесь долго не появится, радиоволны летят почти двенадцать лет, Земля еще ничего даже и не знает. Если же бросимся на поиски, мы распылимся по площади в сотни миллионов квадратных километров. Люди окажутся без надежного прикрытия, станут беззащитными. Не зная даже перед чем. У меня все.
– Спасибо, – сказал Ван Вервен. – Кто еще против высадки?
– Да я не против высадки, – пожала плечами Милдред. – Рано или поздно, сделать это придется. Вопрос лишь в том, когда, где и какими силами.
– Тогда уточните свое предложение.
– Предлагаю сначала послать небольшую группу, сосредоточив на ее охране максимальные силы. Осмотреться, узнать, к чему это приведет. А потом, исходя из обстоятельств, либо ее вернуть на борт, либо постепенно расширить поисковую партию.
– Что ж, резонно. Хотя сроки поисков при этом неизбежно растянутся. Кто еще хочет взять слово?
Поднялся Александер Мбойе.
– Напоминаю, что каждый имеет право рисковать собой. Пусть отправляются добровольцы. Столько, сколько наберется. Лично я высаживаюсь. Кто еще?
В зале поднялись руки.
– О, – сказала Маша. – Не так много. Учтите, что вернуться можно будет только после тщательного медицинского обследования. Доктор Инти, какой срок карантина установим?
– Не меньше двадцати одного дня.
Маша секунду подумала.
– Принято. Но тогда все главные специалисты должны оставаться на «Вихре». Александер, не надо протестовать. Займись лучше планом операции. В первой партии пойдут шесть человек. Старший – полковник Пеккола. Предосторожности – максимальные. В частности – патрулирование района высадки дестроерами. Скафандры высшей защиты. Крейсер подтянуть к планете еще ближе, на расстояние действенного огня. Задача – прикрывать дестроеры. Ну, и тому подобное.
– Вариант «большого зонтика»? – спросил Мбойе.
– С элементами «слоеного пирога».
– Прошу разрешить командование шнелльботом.
– Нет.
– Я хороший пилот. Очень хороший.
– Все равно – нет.
– Почему?
– Потому что Милдред сказала разумную вещь. Александер, твой опыт сейчас важнее твоей смелости.
Под погонами старшего офицера набухли мышцы. Он поднял кулаки к прозрачному потолку, то ли протестуя, то ли взывая о справедливости:
– Матриархат!
– Какой актер пропадает, – с сожалением заметила Милдред.
Ночь заканчивалась. В предрассветном сумраке уже сияли вершины гор, хотя их подножья утопали в глубокой тьме. Из этого мрака проступали размытые, чуть более светлые пятна облаков. Обширная горная страна, плывущая под днищем десантного корабля, одним краем просматривалась в дымке восхода, а вот противоположный различался только на экранах радиолокатора.
Внизу же располагалось знаменитое Вулканное кольцо, одна из главных достопримечательностей Кампанеллы. Телескопы позволяли различать черные провалы ущелий, полосы ледников, извилистые нити рек, озера, пламенеющие кратеры, окруженные сетками светящихся лавовых трещин. Но во всем впечатляющем царстве скал, снега, огня и воды что-либо доселе неизвестное человеку отсутствовало.
Абрахам Баллард, пилот «Гепарда-2», еще раз сверился с полетной картой и нажал кнопку вызова. Ожил экран связи с «Вихрем».
– Слушаю, – отозвался Мбойе.
– Мы готовы.
– Разрешаю.
Баллард помахал ему перчаткой и включил программу спуска. Софус немедленно выстрелил за борт сверток металлизированной пленки. В разреженной тропосфере она быстро наполнилась газом, превратившись в копию шнелльбота, внешне не отличимую от оригинала.
Поблескивая в первых лучах Эпсилона, фантом начал отставать.
– Есть обманка, – доложил софус.
– Программу продолжать, – отозвался Баллард. – Сходим с орбиты.
Вспыхнули огни предупреждения. Корабль задействовал тормозные дюзы и начал резко проваливаться к планете. Только что взошедшее оранжевое светило поспешно упало за горизонт. В пилотскую кабину проник гул двигателей, свистящие атмосферики на время прервали радиосвязь. Перегрузки развернули кресла экипажа спинками вперед. Изображения на кормовых и носовых экранах при этом автоматически поменялись местами.
– Пора закрыть окна, – сообщил второй пилот.
Баллард кивнул.
– Эй, десант, как вы там?
– Порядок, Абрахам. Очень красиво. Пронзительная красота. Видишь?
– Не очень, – пробормотал Баллард, окидывая взглядом приборы. – Пронзительно красиво бывает именно тогда, когда любоваться некогда.
Но проблем вроде не намечалось.
Следуя программе, корабль летел на восток, и вскоре Эпсилон взошел повторно. Озаренная его светом, внизу проплыла величественная розово-голубая вершина. Пропустив ее под собой, «Гепард» продолжил спуск. Каменистая поверхность планеты приближалась. Уже проступало дно ледниковой долины. Под объективами замелькали трещины, торчащие из снега утесы. Обгоняя собственный рев, оставляя километровый шлейф выхлопных газов, сдувая шапки сугробов, дискоид ворвался в ущелье и понесся вдоль границы света и тьмы, постепенно забирая к северу. Баллард был вынужден накрыть объективы левого борта плотными светофильтрами, иначе не выдерживали глаза.
Скрыть высадку со шнелльбота от современных средств наблюдения невозможно, реально лишь получить выигрыш по времени, поэтому главная ставка делалась на стремительность.
– Хелло, «Гепард», я – «Вихрь», вижу вас отчетливо. Пространство спокойное, отвечать не надо, лишний раз не светитесь. Конец связи.
Корабль опустился ниже гребня хребта, в феерию льда, снега, базальтовых и сиенитовых скал, рассмотреть которые из-за скорости уже было невозможно. На нижних экранах разматывались диссонирующие ленты резких пурпурного и фиолетового цветов, – снег на светуи снег в тени. Какие-то детали на нем не различались, смазывались из-за скорости.