Кардес — самое большое графство Маракойи — Далекого Края. Граничит с горным Скаем. Холмистая равнина, много лесов, только одна гора, да и та Спящая — место обитания Белого Ястреба, покровителя рода местных правителей де Вега.
Глушь — ни дорог, ни торговых путей. Торгует с остальным Камоэнсом хлебом и лесом. Малозаселенные земли.
Все это Пат знала из рассказов знакомых, но в основном из «Землеописания Камоэнса» — одной из любимых книг в юности. Мечтала тогда о путешествиях, отец дал ей хорошее образование. Она никогда раньше не была в Кардесе. В бытность свою невестой Риккардо — не успела. Сейчас же приехала его Смертью.
Ожидания ее обманули. Она обнаружила богатый край со счастливыми, улыбчивыми людьми, которые любили своего графа. И уважали, это самое странное, — подданные, обычно обеляют в своих глазах властителей, обвиняя в их грехах злых советников, уважение же встречается редко. Кардесцы уважали де Вегу. Несмотря на его молодой возраст. Чувствовалось из разговоров.
Патриции было непонятно — почему? Она не видела в Риккардо качеств, способных вызвать уважение народа. Он не был вождем, лидером. Наоборот, показал себя трусом. Трусов же вилланы не любят.
Кардес был необычным графством — здесь не было вилланов. Все жители были свободны и подчинялись своим судам, а не чиновникам графа.
Осбен — небольшой красивый город, кажущийся игрушечным. Все из дерева: дома, городские стены, даже мостовые и те из тесаных бревен. Окна в домах большие, во многих вставлено стекло — богато живут, не хуже, чем в столице. Наличники резные, веселые, ярким лаком крашенные.
Люди на улицах похожи на свои дома. Такие же веселые и приветливые.
А еще в Кардесе строили дороги. Хорошие дороги — широкие, удобные, мощенные камнем, для любого времени года — на века. Купцам уже не грозили весенние и зимние распутицы. И разбойников в Кардесе не было. Совсем, ну почти совсем.
На вопрос девушки «почему?» Феррейра, в чьи обязанности теперь входила еще и безопасность Патриции, в дополнение к охране де Веги, ответил:
— Так здесь у каждого виллана оружие. Сами с любыми разбойниками справятся. Да и стража у графа хорошая. Быстро ловят и отправляют в гости к Подруге. Так здесь называют гильотину.
Пояснения, данные любезным лейтенантом, были излишни. Она сразу же вспомнила эшафот, окруженный усатыми наемниками-скайцами, и начищенную сталь ножа, блестящую на солнце. На гильотине по приказу де Веги казнили, убили ее подругу Анну Рамирес. В глазах потемнело, и на мгновение вернулся старый кошмар — нестерпимая, всераздирающая боль в низу живота.
Девушка вернулась в резиденцию ближе к вечеру, обойдя весь город. Ужинали в том же составе: Риккардо, Патриция, Кармен и Блас.
Патриция оглядела сотрапезников и позлорадствовала про себя. Всего три гостя у графа: она сама — его Смерть, домоправительница — заносчивая куртизанка, пусть и благородного звания, и гвардеец — охранник. Всего трое за столом, рассчитанным на пятьдесят человек. Закономерный конец для Риккардо. А главное, справедливый. Подавали жаркое, несколько видов супов, отбивные. Той пышности, что царила за этим же столом прошлым вечером, не было. Видимо, на этот раз граф не стал менять ради гостей свой привычный распорядок.
Вместе с королевской роскошью ушла куда-то и озлобленность. Патриция почувствовала, что растеряла за напряженный день пыл, азарт. Сказывалась усталость. Окружающие, видимо, чувствовали себя точно так же. Ясней всего утомление читалось на лице Риккардо. Под глазами его были круги, на лице печать утомления.
— Как прошел день? — поинтересовался Феррейра, гвардеец всегда старался поддерживать разговор, часто переводил на себя жар перепалки. Он не любил ссор.
— Дописал предпоследнюю главу, — вяло похвастался де Вега.
— Обустройство лагеря и питание солдат? — спросил гвардеец.
— Угадали. Отправить вам на прочтение?
— Конечно, я потом буду хвастаться перед офицерами — был первым, кто читал труд Риккардо де Веги.
— Вы надеетесь прославиться, описывая содержимое солдатских котлов и правила расположения выгребных ям? — не преминула уколоть Патриция, сдержаться было выше ее сил.
На ней по-прежнему было черное платье, вот только уже с серебряным воротником. Пат вдруг ощутила резкий контраст, создаваемый ее цветами с красно-белой одеждой Риккардо, голубым платьем Кармен и желтым колетом Феррейры. Вместе с этим ощущением вновь пришло раздражение.
— Сеньора, будете смеяться, но на войне рацион солдата крайне важен. Сытый и здоровый воин вдвойне опасен для врага, — ответил за хозяина дома Блас и тут же увел разговор в сторону: — А я сегодня устроил учения моим гвардейцам, а то они скоро забудут, как меч держать.
— В конце недели сбор милиции округа, приводите туда своих рыцарей, — предложил Риккардо, — им будет чему поучиться.
— А вы, любезные дамы, как провели этот день? — продолжал свой опрос Феррейра.
— Разбирала налоговые квитанции за последние месяцы, торговый сбор с купцов в этом году на четверть больше, чем за тот же период прошлого, — улыбнулась Кармен.
— Удивлены? — рассмеялся Риккардо.
— Да, — кивнул Феррейра, — я думал, домоправительница…
Патриция промолчала.
— Этот титул шире, чем кажется на первый взгляд, — продолжал граф. — Кармен просто бесценна. Я, признаюсь, часто со страхом думал: а что будет, когда она меня покинет — выйдет замуж? Придется нанимать дюжину чиновников.
— Я все больше и больше поражаюсь вам, Кармен. Почему я до сих пор не встречал девушек, подобных к вам? — вопрошал Феррейра. Лейтенант гвардейцев с первого же дня обратил свой взор на домоправительницу, но сразу отступил, догадавшись о ее отношениях с графом. Внимание, оказываемое Бласом Кармен, раздражало Патрицию.
— Боитесь ее потерять? Но Кармен до сих пор с вами. Берегите ее, граф. — Пат решила напомнить о себе и сбить спесь с этой дешевой красотки.
Кармен дернулась, острые слова попали в цель. Ранее она неосмотрительно обмолвилась о своем возрасте — двадцать три года, большинство ее ровесниц давно замужем и успели нарожать много детей. Но она быстро справилась с обидой и спросила, продолжая приветливо улыбаться:
— Вы гуляли по нашему городу, Патриция. Вам понравился Осбен?
— У вас красивый город, — ответила Патриция. — Он меня порадовал, обманул мрачные ожидания. Я увидела прекрасные широкие улицы, мощенные светлым камнем, красивые дома, приветливых жителей.
— Честно, я бы хотел жить у вас, — вмешался Феррейра, — после суеты, гама и шума Мендоры так хочется иногда покоя.
— А вы, Патриция? — спросил Риккардо.
— Я вас не понимаю, граф.
— А вы хотели бы жить в Осбене? — повторил Риккардо.
В воздухе повисло напряжение.
— Может быть, — ответила она. — Но в другой жизни. Ведь вы, «возвращенцы», утверждаете, что это возможно.
— Да, мы, наша церковь, в это верим, — граф вздохнул. — Я совсем забыл о главной обязанности хозяина — развлекать гостей. Патриция, хотите, я завтра покажу вам нашу гордость — храм Единого, что на том берегу Дайки?
— Хочу. Вы это мне обещали еще очень давно, в другой жизни. Посмотрим на ваш храм. — Девушка приняла предложение. Все какое-то развлечение.
Спустя год после знакомства они вновь встретились на балу. Делали вид, что друг друга не знают. Но Риккардо ловил себя на том, что, кружась в танце с другой, он невольно ищет глазами Патрицию, зная, что, найдя, будет мучиться от ревности.
Он злился на себя, на Патрицию, на счастливого Карла, обнимающего свою зеленоглазую ведьмочку, на людей вокруг. На него находило страшное желание кого-нибудь убить, пугающее еще и потому, что он никого еще не убивал, никогда не был в бою и ни разу не дрался на дуэли. Последний факт почему-то бесил его. Карл, тут же вспомнилось, дрался раз десять.
Де Вега оставил танцы, перешел на вино, этот вечер грозил в точности повторить тот, ненавистный и любимый бал годовой давности. Ненавистный — ведь с него все началось, любимый — тогда он мог еще на что-то надеяться.