— Так где пациент-то? — заозиралась Таня. И увидела у стены между шкафами человека. Мужчину! Бородатого!!! Танюша тут же в него влюбилась. И только потом рассмотрела внимательней. Казалось, мужчина стоял возле стены. На самом же деле там торчал лишь картонный макет человека с нарисованным черным костюмом и галстуком, но без головы. А вот на месте, где ей полагалось быть, как раз голова и присутствовала, но не нарисованная, картонная, а настоящая, человеческая. Голова дружелюбно моргала голубыми глазами и улыбалась Татьяне.
— Это еще что за дурилка картонная? — дрогнувшим голосом спросила Таня.
— Вы почти угадали, — улыбнулся доктор. — Это профессор медицины Дурилкин Дмитрий Денисович, или, как мы его дружески называли, профессор DDD. — Увидев, что Таня не понимает, доктор перевел: — Ди-Ди-Ди.
— Что вы мне гоните?! — вскинулась Таня. — Профессор Дурилкин умер! Мы с Серегой ходили на похороны, Серега меня пригласил. Красиво было, с оркестром! Цветов — кучи. Людей — штук пятьсот, ей-богу, а то и тысяча! Интересно так… Спасибо Сереге, что позвал. Да я и вас там видела! — вспомнила вдруг Татьяна, откуда знакомо ей лицо Хитрюгина.
— Всё правильно, умер, — кивнул доктор. — Частично.
— Как это? Не весь, что ли?
— Именно. Не весь. — Хитрюгин подошел к картонному человеку и отодвинул макет в сторону. Теперь на Таню смотрела одна голова, безо всякого намека на туловище и прочие конечности. Вместо всего этого змеились трубки, сверкали циферблаты и дисплеи приборов, мигали индикаторы, торчали провода, шланги, всякие-разные баллоны, вентили и прочая техническая дребедень… Подробностей Татьяна рассмотреть не успела, потому что хлопнулась в обморок.
В себя она пришла, лежа на той самой единственной кровати. Доктор Хитрюгин водил ей под носом ваткой с нашатырем.
— Перестаньте, ей-богу! — возмутилась Таня. — Гадость какая…
— Очнулись, голубушка? — убрал вату доктор. — Впечатлительная вы моя… Как же работать-то будем?
— Так и будем, — свесила ноги с кровати Татьяна. — Это по-первости только. Так-то я не брезгливая.
— Тогда начнем инструктаж?
— Я на всё готовая.
Хитрюгин принялся рассказывать, что будет входить в Танины обязанности. Оказалось, не так и много: ежедневная влажная уборка палаты, обтирание головы Дурилкина и наблюдение за ее самочувствием.
— Последнее — самое главное! — выделил доктор. — Не дай бог, что случится с головой по вашей вине — уже не увольнением пахнет.
— А чем? — спросила любопытная Татьяна.
— Я вас убью, — просто ответил доктор. И на шутку его ответ походил мало.
— А как я узнаю, что у нее самочувствие плохое? Она же не говорит.
— Лучше говорить «он», а не «она», — поправил Хитрюгин. — Всё-таки это заслуженный ученый. Мужского некогда полу…
— А сейчас?
— Дорогуша… — начал было доктор, но заглянул вглубь Таниных глаз и махнул рукой. — Так вот, узнать, что профессору плохо, очень легко. Видите группы цветных индикаторов? — Хитрюгин подошел к голове и стал тыкать пальцем в мигающие на панели огоньки. — Сейчас они горят зеленым цветом…
— Один вон желтым мыргает, — показала Таня.
— Один-два — не страшно. Вот если замыргает, как вы изволили выразиться, больше половины индикаторов хотя бы в одной из групп, нужно принимать меры. А если, не дай бог, загорится хотя бы один красный — меры надо принимать безотлагательно!
— Какие меры? — испугалась Таня. — Искусственное дыхание?
Доктор на мгновение закатил глаза. Сделал пару глубоких вдохов и ответил:
— Нет. И массаж сердца тоже делать не стоит. Вот здесь, — он достал из «дипломата» тонкую пачку листов, — всё расписано. Если индицирует эта группа, вам нужно нажать здесь и повернуть этот вентиль, если эта — то вот здесь… — Хитрюгин принялся подробно объяснять и показывать, что и как нужно делать. Таня, конечно, ничего не запомнила, но доктор подстраховался и кроме текстовой инструкции нарисовал еще и схематическую: на отдельном листе, в цвете, было стрелками показано, что и где нужно нажимать и крутить.
— Понятно? — спросил доктор и вытер со лба испарину.
— Чай, не дура, — согрешила против истины Таня.
— Да, вот еще что, — не стал вступать в дискуссию Хитрюгин, — вот этот большой вентиль крутить ни в коем случае нельзя! Иначе наступит мгновенная смерть пациента. С вытекающими для вас последствиями. — Он недвусмысленно сверкнул на Таню глазками. — Понятно?
— Говорю ж, не дура! — еще раз согрешила Татьяна.
— Вот и ладненько, — потер ладошки доктор. — А если уж возникнет что-то непредвиденное, сразу вызывайте меня.
— Орать, что ли?
— Да нет, золотце, вот орать как раз не следует ни при каких обстоятельствах. Вы должны вести себя как мышка — тихо-тихо. А чтобы вызвать меня, достаточно нажать вот эту красную кнопку на стене.
— А вдруг вы уже не на работе будете?
— Я на работе всегда, это раз. У меня даже квартира при клинике. Ну, а если я буду за ее пределами, то вот вам телефон, это два. — И профессор Хитрюгин протянул Тане мобильник.
— Ух ты! — захлопала Таня в ладоши. — Кому бы позвонить?
— Я те позвоню! — сорвался доктор. — С этого телефона можно звонить только мне! Никаких посторонних звонков, особенно из этой палаты!
— А если я в коридор выйду?
— О-о-о! — простонал доктор. — Во время дежурства запрещено выходить в коридор!
— А если мне?.. — Таня хлопнула себя ниже талии спереди и сзади.
— М-м-м… — закрыл глаза Хитрюгин. Дернул головой, подошел к стене рядом с умывальником и отвел в сторону, как в купе вагона, незамеченную Таней дверцу. Открылась маленькая, метр на полтора, комнатенка с вениками и швабрами в углу. По центру белел унитаз.
— Другое дело, — кивнула Таня.
— И не курить здесь! — визгливо прикрикнул доктор.
— А где?
— В… Нигде!
— Да я и не курю, вообще-то, — пожала плечами Татьяна. — Чего так нервничать-то?
— Всё! Приступайте к исполнению ваших обязанностей! Пока я не передумал, на хрен… — И доктор Хитрюгин выбежал из палаты.
Таня подошла к голове профессора DDD и показала той язык. Голова беззвучно засмеялась. Впрочем, она смеялась уже давно — по щекам вовсю катились слезы.
— Чего ржешь, дурилка? — обиделась Таня, но, вспомнив, что перед ней уважаемый человек (пусть и сокращенная версия), да еще тот, в кого она недавно влюбилась, тут же опустила глаза, сделала книксен и промурлыкала: — Простите, Дима. Можно я вас так буду называть?
Голова закрыла на секунду глаза.
— Это «да» или «нет»? — нахмурилась Таня. — А ну-ка… Дважды два — четыре?
Голова снова хлопнула веками.
— Значит «да». Стоп, а дважды два точно четыре? Не, лучше так: я красивая?
Глаза профессора Дурилкина заметались вдруг из стороны в сторону, часто-часто заморгали… Желтых огоньков на панелях заметно прибавилось, один индикатор даже мигнул красным.
— Вот это эффект! — поразилась Татьяна. Такого успеха у мужчин она еще никогда не имела. — Ладно, вы меня смутили, — жеманно махнула она рукой. — Кстати, давайте будем на «ты»?
Цветовая какофония индикаторов поутихла, зеленый цвет преобладал, как и прежде. Голова вновь медленно моргнула.
— Ты классный парень, Дима! — показала большой палец Татьяна. — Плохо, что немой.
Голова вдруг закрыла глаза. Открыла, снова закрыла. Выражение лица стало страдальческим.
— Что «нет»? — насупилась Таня. — Не немой? А чего молчишь тогда?
Голова стала непонятно моргать и кривляться. Вновь появились желтые огоньки. Татьяна заметила это. Желтых индикаторов стало больше, чем зеленых, — причем, сразу на всех панелях. Тане лень было читать инструкцию, поэтому она крутанула наугад первый попавшийся вентиль. И только потом вспомнила, что именно его запретил трогать Хитрюгин. Хотела завернуть барашек обратно, но голова прошипела:
— Шшс-спас-сибо!
Таня отпрыгнула от установки и схватилась за сердце.
— Святый боже! — сказала она побелевшими губами.
— Ч-чуть-ч-чуть з-закрути наз-зад, и я перес-с-стану ш-ш-ш-шипеть…