Выбрать главу

— Пойдет? — равнодушно спросил Дмитрий.

— У-у-у! — смогла лишь ответить Таня.

— Точно? Переделывать не заставишь?

— Нет-нет, Димочка, нет! Димулечка, милый, мне нужно только это тело! Я никогда-никогда не заставлю тебя его переделывать.

— Поклянись, — голос Дурилкина дрогнул. Таня насторожилась:

— А оно не больное? Если у нее рак, или там СПИД, то я клясться не буду…

— Тело совершенно здоровое. Более чем. Клянись!

— Хорошо, клянусь. Я, Татьяна Дурында, никогда не попрошу поменять данное мне Дмитрием Дурилкиным тело… Пойдет?

— Пойдет. Теперь письменно — то же самое. Плюс подпись и дата.

— Но зачем?!

— Я не понял: тебе нужно это тело или нести его назад?

Таня молча полезла в шкаф за тетрадкой.

— Слушай, а мне ее жалко, — сказала вдруг Таня, протягивая Дурилкину крупно исписанный листок. — Она ведь живая еще… Давай ей хоть мое тело пришьем?

— Она преступница, — сказал Дмитрий, разбирая Танины каракули. — Нечего ее жалеть. Но конечно пришьем, смерть — слишком большой для нее подарок… А ты в школе училась?

— А то! — удивилась Таня. — А че?

— Да нет, ничего, к слову пришлось, — ответил Дурилкин, пряча листок в карман. — Ну, что? Поехали?

Через час с небольшим Таня уже могла шевелиться. Еще минут через двадцать, пошатываясь, встала и нерешительно прошлась по комнате. Подошла к трюмо и ахнула — настолько великолепным было ее новое тело! Таня, подобно обнаженной фурии, закружилась по комнате, запела, закричала что-то восторженно-дикое. Она то и дело тормозила перед трюмо, бесстыже задирала длинные, стройные ноги, виляла круглым, упругим задом и снова бросалась вскачь… Безобразничала, в общем. Вела себя кое-как. И это на глазах у людей!

А про людей-то Таня совсем и забыла. Между тем, за ней всё это время наблюдали две пары глаз. Одна — с довольной, торжествующей искринкой внутри, другая — с неподдельным, неисчерпаемым ужасом в глубине.

Таня остановила свой ведьминский танец. Взяла со стула халат, набросила на гладкие плечи.

— Что смотришь? — сказала она коротконогой и толстозадой уродке с симпатичным, но грязным и искаженным гримасой отчаянья лицом. — Ты на себя посмотри лучше!

Несчастная девушка словно только и ждала этих слов. Она подскочила, качнувшись на бутылкоподобных ногах, просеменила к трюмо и издала такой вопль отчаянья и боли, что во дворе протяжно завыла собака, а Дурилкин и Таня синхронно опустили глаза. Девушка, как была — голая, выскочила за дверь, и долго еще с улицы доносился ее затихающий крик.

Наконец Таня подняла глаза, встряхнулась и с кошачьей грацией подобралась к профессору.

— Ну, дор-р-рогой, — промурлыкала она. — А теперь пришел час расплаты! Бери меня в жены. — И она обвила грациозной рукой шею Дмитрия.

Дурилкин аккуратно снял девичью руку.

— Рад бы, да никак! Не могу-с. Не имею права.

— Ты чего мелешь, козел?! — взорвалась Татьяна. — Ты же всегда держишь слово!

— За исключением форс-мажорных обстоятельств, — поднял палец Дмитрий.

— Че-е-его? Че ты там лепишь? — Таня вдруг стала совсем некрасивой, даже отвратительной, настолько и эти слова, и старый линялый халатик, и вульгарная поза — руки в боки — не гармонировали с ее божественным телом.

— Видишь ли, Таня, по закону браки между ближайшими родственниками запрещены.

— Какой ты мне родственник? Что ты несешь?!

— Юридически мы, конечно, не родственники, но формально… Я бы даже сказал, генетически… Вот у меня чье тело?

— Хитрюгина, — ничего не понимая, но уже испугавшись, ответила Таня.

— Правильно! А у тебя чье тело?

— Откуда я знаю? Ты же эту девку притащил…

— Вот! А девку эту, как ты изволила выразиться, зовут Тамарой, и является она родной сестрой упомянутого профессора.

— Так мы че с тобой — брат и сестра теперь? — ахнула Таня.

— Именно. О чем я тебе и толкую. Следовательно, брак между нами невозможен!

Таня уже собралась было взреветь, даже набрала в легкие воздух, но тут ее взгляд упал на зеркало, она увидела в нем свое отражение, отставила ножку, покрутила ею в воздухе, и, улыбнувшись, воздух выпустила.

— Слушай, а ты можешь сбрить бороду? — задала вдруг она странный вопрос.

— Бороду? — удивился Дмитрий и поскреб заросли на лице. — Пожалуй, могу. Собственно, я об этом даже мечтал, пока был головой.

— Ну, так иди, сбрей, — подтолкнула Таня профессора к ванной. — Бритва там есть. Серегина.

Когда посвежевший Дмитрий Денисович Дурилкин предстал перед Таней, отсвечивая белизной гладковыбритых щек, сердце ее полностью освободилось, стало легким и радостным.

— Тьфу на тебя! — сказала Таня профессору DDD. — Чего встал? Катись отсюда, дурилка картонная!

Глава 11

Чудеса всё-таки случаются

Луна скрылась за облаком. Храп прекратился (видимо, сыщик перевернулся на живот). В квартире стало по-настоящему темно и тихо.

Броку снилось, что за ним гонится Мафиози. Злорадно ухмыляющийся тип, худощавый, быстрый и легкий. Он настигал сыщика, а тому никак не удавалось прибавить скорости. Ноги заплетались, слушались плохо, словно к каждой было приковано по гире. Брок постоянно оглядывался. Кривая ухмылка и блеск злобно прищуренных глаз из под козырька серой бейсболки были всё ближе и ближе. В руке Мафиози держал дубину. Здоровенное такое сучковатое полено.

Сыщик даже крикнуть не мог — не хватало дыхания. Лишь стон, больше похожий на поскуливание, вырывался из судорожно вздымающейся груди… Брок снова оглянулся — Мафиози был в паре шагов и хладнокровно поднимал дубину обеими руками… Брок взвизгнул и направил взгляд к небу. Он не часто обращался к небесам за помощью, но сейчас губы его зашевелились в молитве.

И тут… Откуда она взялась?.. Прямо с неба, к которому воззвал сыщик? Посреди серой, пустынной улицы, окруженной такими же серыми мрачными домами с пыльными окнами, в паре десятков шагов впереди, стояла с большим черным пулеметом девушка с прекрасными распущенными волосами под цвет оружия в руках. Она дернула милой головкой, глядя прямо в глаза Броку, и тот правильно понял этот жест — рухнул на пыльный асфальт и быстро откатился в сторону.

Лениво, но грозно затараторил пулемет. Брок скосил глаза и увидел, как сложился пополам худощавый парень в серой бейсболке. Дубина с глухим стуком ударилась об асфальт. Мафиози медленно опустился на колени, будто решил замолить грехи, но тут же повалился набок. Крови почему-то не было, но сыщик был уверен, что враг мертв.

На его плечо легла прохладная ладошка. Брок поднял голову. И увидел над собой ослепительную, словно само солнце, улыбку в обрамлении черных волос. Прекрасные большие глаза смотрели ему прямо в душу. Сыщик никогда прежде не видел эту девушку, но он уже точно знал, кто стоит перед ним. Даша Панкратова!

— Дашечка!.. — прошептал он. То есть, хотел прошептать, но не смог. От внезапно накатившего дикого волнения свело губы вместе со скулами и челюстью.

— Простись, — сказала Даша, мотнув чудной головкой в сторону расстрелянного Мафиози.

— З-зач-чем? — еле сумел разлепить Брок занемевшие губы.

— Простись! — повторила девушка и улыбнулась так, что сыщик вдруг стал легким-легким, словно наполненный гелием шарик и вознесся навстречу этой сводящей с ума улыбке…

Как вдруг — бумм! — шарик лопнул!!! Сыщик готов был разреветься от досады!.. Но с удивлением понял, что продолжает ощущать тонкую ладонь на своем плече.

— Простись! — послышался снова голос Даши… Нет!.. Не Даши, а Саши!.. И не «простись», а…

— Проснись же, папа! — затрясла плечо сыщика дочь.

Брок с трудом разлепил глаза.

— М-м? — промычал он. Губы и впрямь занемели.

— Папа, — торжественно сказала Сашенька. — Мы тут с мамой еще раз перечитали твой отчет. И ты знаешь… Мы подумали… Из него бы вышел неплохой рассказ! Может, тебе стоит послать его на какой-нибудь конкурс?