— Пятнадцать и мы сразу начинаем изготовление рессор. После испытания тотчас оформляем заявку на патент у нотариуса.
Сашка сделал паузу, глядя с сомнением на ловкача, еще поколебался ("Не взять ли с него откат? Талеров с тысячу? Не стоит, могут и грохнуть") и сказал: — Согласен. Расходы по изготовлению возьмете на себя.
В кузнице пришлось повозиться два дня, но рессоры получились на загляденье. На третий день провели испытание на ухабистом участке дороги (в коляску сел сам глава и его жена) и тотчас поехали к нотариусу. Прибыль от будущей продажи рессор согласовали (с гарантией нотариуса) перечислять на счет в одном из рижских банков, который Александр Чихачев пошел и открыл. Обедали они с Егором уже на своем постоялом дворе. Молчаливый Егор вдруг заговорил:
— Ловки Вы, сударь. К тому же без обмана. Не ожидал. Может, и на месте с делом справитесь….
— Премного благодарен, сударь, — с улыбкой ответил Сашка. — Будем стараться.
Погода в тот день стояла прекрасная: тихая, ясная, даже теплая. Выезд наметили на завтра, и делать после обеда Сашке было нечего. "А не сходить ли мне на бал? Раз пускают всех прилично одетых? А у меня даже бальная одежда припасена — для Ганновера, но почему бы здесь ее не обновить? Зайду опять в парикмахерскую, стану комильфо и вперед! Танцевать не обязательно, но посмотреть стоит".
— Отвезешь меня на бал? — спросил он у Егора. — Надо привыкать к светскому обществу.
Егор молча пошел запрягать лошадь.
Глава пятнадцатая. Рижские развлечения
Огромный высокий зал дома Черноголовых был полон публики, имеющей причудливые одежды и прически — у дам обычно в виде каких-то овощей или фруктов. Казалось, что для танцев здесь места просто нет, однако когда сидящий на хорах у торцевой стены оркестр вдруг выдал протяжную трубную трель, все дружно отошли на периферию, а на освободившейся центральной части зала стала выстраиваться попарно танцевальная процессия. Вперед вышел человек, одетый в старинный черный бархатный костюм (колет и трико) с массивной золотой цепью на груди и какой-то бляхой, стукнул в пол резной тростью и объявил: — Дамы и кавалеры! Наш праздник урожая начинается! В этот вечер веселиться должны все! Хмурых и скучных будут выводить из зала!
Он еще раз стукнул в пол, капельдинер взмахнул палочкой, и зал наполнили бодрые звуки оркестра ("Бах, конечно, куда без него, — опознал Сашка. — Какой-то бранденбургский концерт…."), под которые танцевальная процессия двинулась в путь, а к ее хвосту тотчас стали пристраиваться новые пары. По ходу танцующие выделывали ногами и руками несложные пассы. Вот голова процессии достигла другого конца зала и стала попарно расходиться в стороны — таким образом, в обратном направлении пошли уже две процессии, в то время как хвост первой все пополнялся и пополнялся. Скромно стоявшего у стенки Сашку вдруг взяла за рукав какая-то девушка, задорно ему улыбнулась, и они пошли к тому же хвосту и далее, далее, далее…. Сашка крутил ногами и руками, тоже улыбался своей визави и потихоньку вживался в танец. К его концу он отплясывал уже с огоньком — но оркестр испустил последнюю ноту и танцоры, поклонившись друг другу, разошлись.
Через пару минут распорядитель бала объявил менуэт, а также о том, что " мужчины приглашают дам". Сашка решил постоять и посмотреть на танцующих. В скором времени его внимание привлекла статная блондинка, чья прическа была выполнена в виде стилизованного кочана капусты, пышное голубое платье эффектно сочеталось с цветом глаз, а танцевальные па в ее исполнении были отменно изящны. Он стал смотреть только на нее, полагая, что делает это исподтишка. Однако скользя мимо него в танце, валькирия вдруг посмотрела в упор — и сердце Сашкино пропустило такт….
Надо сказать, что выглядел он отлично от прочих кавалеров, потому что отказался у парикмахера от накладки и ограничился легкой волнистостью и объемностью собственных волос, собиранием их в хвостик и умеренным напудриванием. Выделялся, конечно, и ростом….
Но вот объявлен новый менуэт и "дамы приглашают кавалеров!". Музыка заиграла нечто тягуче медленное, скрипичное, а к Сашке вдруг подошла "валькирия" и церемонно поклонилась. Он с трепетом взял ее за пальцы и повел в строй. Несколько па они проделали в молчании, искоса поглядывая друг на друга, но вот она сказала: — Вы меня не знаете. Почему?
— Наверно, потому, что я здесь проездом. Вообще-то в зале много народа и Вас все знают?
— Думаю, да. Я — Софи фон Буксгеведен.
— Простите, сразу не признал, — с легким юмором сказал Сашка и вспомнил: — Ригу основал Ваш предок?
— Пятьсот пятьдесят лет назад.
— Вот это род! Все монархи мира могут только мечтать об основании такой династии….
— Да. Причем у меня есть четыре брата! Но Вы говорите с акцентом…. Вы что, русский?
— Александр Чихачев, дворянин на дипломатической службе.
— Русский….- с заметным разочарованием сказала Софи. — Я почему-то решила, что Вы из южной Германии.
— Почему южной? — шире улыбаясь, спросил Сашка.
— Потому что вы брюнет. Немцы-северяне русые или блондины.
В это время музыка стала живее и фигуры тоже. Сашка улучил момент, перехватил крест-накрест кисти Софи, применил фирменную вертушку и она оказалась спиной у его груди, в кольце рук. Мгновенно в нем возникла волна желания, прошедшая и в пальцы, сжимающие девушку. Он сделал обратную вертушку, высвободив деву из нежного плена.
— Как Вы это сделали? — спросила заметно покрасневшая Софи. — Мне такой пируэт не знаком.
— Он никому не знаком. Я недавно его придумал. Повторить?
И не дожидаясь разрешения вновь крутнул "валькирию". Его опять накрыла волна желания, которую он чуть-чуть продлил. Тут музыка смолкла, и объятья разжались.
— Благодарю Вас за приглашение на танец, — склонился Александр перед "валькирией". — Вы позволите мне пригласить Вас в ответ?
— Не сейчас, — ответила Софи, все более краснея. — У меня записано несколько танцев. Пригласите ближе к концу, на контрданс….
Как они провели полтора часа до контрданса — оба потом вспомнить не могли. Но вот он, этот великолепный танец, когда можно вновь сжимать трепетные пальцы, утопать взглядом в сиянье ее (его) очей, перехватывать теплую, нежную талию и даже усаживать прелестницу к себе на колено! Слов было уже не нужно, пальцы и глаза все им друг о друге выдали. После танца они, не сговариваясь, пошли рядом к выходу из зала, быстро накинули в гардеробе верхнюю одежду и вышли на боковое крыльцо, где вдруг наткнулись на преграду из четверых рослых дворян, бывших уже при шпагах.
— Братья! — тихо шепнула в спину кавалеру Софи.
Сашка зорко глянул на своих явных недоброжелателей, и вдруг поступил по наитию: резко крутнулся на месте и помчался юлой вдоль строя молодцов, причем на каждом пируэте умудрялся выдернуть из ножен очередную шпагу и зажать ее за середину в левой руке. В конце строя он метнул шпаги по очереди остриями вверх, где они воткнулись в высокую (не достать!) деревянную крышу крыльца; последнюю шпагу впрочем, придержал. Софи очнулась быстрее братьев и проскочила мимо них вниз по ступенькам. Один из них успел схватить ее за одежду, но получил удар шпагой по локтевой "электрической" косточке и уронил бессильно руку. От остальных братьев Сашка отмахнулся широким взмахом шпаги, сказал твердо "Так надо! Потом объясню!" и резко догнал девушку. Подхватив ее под руку, устремился за угол, где должен был ожидать Егор с коляской и точно: вот он! Они заскочили в коляску, Сашка крикнул "Гони домой!", обернулся к желанной добыче и впился губами в горячие уста.
Поздним утром, впиваясь ядреными зубами в слоеный пирожок и запивая его кофе с молоком, вдохновенно растрепанная Софи спросила у обнимающего ее прелести Сашки:
— Ты сказал, убегая "Так надо" и обещал потом объяснить. Братьев пока нет, объясни мне.
— Хорошо, но это займет некоторое время.
— Я вся внимание.
— Далеко, далеко, на другой стороне мира есть дивная страна Индия. Она имеет форму треугольника, обращенного вершиной на юг. К западу от Индии плещется Индийский океан, а к востоку — Тихий. А ее северным основанием является высоченный Гималайский хребет со снежными вершинами, где, казалось бы, не могут жить люди. Однако они живут и даже образовали свое королевство под названием Непал. Слышала про такое?