— Нет, все ж токмо хвост она мне показала, — решил он. — Если бы то, что под ним, не сидел бы я тут.
— А жизнь, она вообще как зебра, — произнесла девушка. — Полоса белая, полоса черная, полоса белая, полоса черная, а в финале… хвост, — Вася хотела сказать другое, но в последний момент поправилась.
— А кто такая зебра? — поинтересовался Костя.
— Лошадь такая, африканская. Почти как обычные, только в полоску черно-белую.
— Диковинная лошадь, — улыбнулся мужчина.
— Наверное, — девушка пожала плечами. — Вот у тебя сейчас полоса белая пошла, а у меня знать бы какая, — она вздохнула.
Константин промолчал. Знал бы, как ободрить да поддержать, слов бы жалко не было, а тут ничего не скажешь, пока сам на месте Василисы не побываешь. Так и сидели, думая каждый о своем, пока Мария Данииловна вечерять не позвала.
— И что ты теперь думаешь делать, — после ужина принялась расспрашивать Кощея девушка. — Нет, понятно, что на какое-то время ты тут задержишься, а потом, когда достаточно окрепнешь? Не будешь же ты отсиживаться и дальше в этой глуши?
— Ты права, отсиживаться не буду, — он задумался. Василиса бодро намывала тарелки с помощью старой тряпки и настойки мыльного корня, периодически сдувая с лица пряди волос. — Вот только пока не знаю, куда податься. Понятно, меня искать должны. И в первую очередь на пути к стольному граду. Но и в неведении Елизара Елисеевича о происках басурманских держать не гоже.
— А далеко мы от Городца находимся? — девушка уже поняла, что так называется столица этих земель. Пока беседовали, Марья Данииловна вынесла тазик с посудой и вернулась в дом. Девушка улыбнулась тонкому намеку и принялась за дело.
— Прилично, — в очередной раз вздохнул мужчина, потом подхватил прут и принялся, морщась, рисовать на земле карту. — Это все земли наши. — Вася отметила, что границы ей отчасти знакомы. — На севере чудь сидит, — ну точно, вон там Балтика, вот и озера Ладожское, Ильменьское и Онежское. — С ними границы четкой нет, считается, что они нам дань платят и все земли до северных морей под рукой царя. На западе Ливония, — появились контуры Чудского озера, — за ними немцы, южнее поляки сидят, то есть Речь Посполитая, за ними Византия, а еще южнее, по другому берегу Понта Аксинского, османы. Между нами и ними степь, кочевники, басурмане, кои никому не служат, да всем пакости творят. Если восточнее взять — там персы будут, а совсем на восток — государство Моголов.
— А просто на востоке? — поинтересовалась девушка.
— Племена разные, — пожал плечами мужчина. — Они в своих богов верят, мы в своего. Торгуем помаленьку. Они нам меха, мед, дичину, кость морского зверя или просто крупного какого, мы им наконечники для стрел, крючья рыболовные, гвозди, еще какой товар, что им производить не сподручно.
Василиса домыла посуду и оставила сушиться на ветерке, потом в дом заберет, и стала рассматривать карту. Историю она хоть и помнила, но в общих чертах. Что-то читала после школы, но больше по интересу. Все-таки не нужно ей было досконального знания. Впрочем, и того, что успело отложиться в голове за школьные годы, да краткий курс в колледже и университете, хватало, чтобы подметить и некоторые отличия. Хотя бы то, что не было такой столицы Городец. Были Киев, Владимир, Москва. Нет, Городец, как таковой, тоже должен был существовать. Но не в качестве столицы Руси.
— Боюсь спросить, — все-таки решилась она, — а как страна-то называется?
— Московия, — спокойно произнес Кощей. — Только прадед нашего царя столицу южнее перенес. На севере-то все спокойно. Как Ливонию вразумили, так с севера к нам и не суются больше, а вот на юге проблем хватает. Вот и решили столицу в Городец перенести, к врагам поближе. А то пока войско дойдет, все обратно в степь убежали. Так-то дружина на ладьи грузится и вниз по Итилю быстро спускается.
— Итиль? — удивилась Василиса. Такое название она где-то слышала, но уже не помнила где и когда.
— Оная река в море Хазарское впадает, а Славутич в Понт. По одной реке дорога из варяг в хазары, по другой — в греки, — стал растолковывать девушке Константин.
— Ты мне на словах не объясняй, лучше на плане своем нарисуй. А то я и названий таких не помню, — она смотрела на схематичную карту на земле.
— Вот Понт, — изобразил он море, — тут Таврида, это Итиль течет, здесь Сурожское море, в него Танаис и Кубань впадают. По Танаису наши еще ходят, а вот Кубань у степняков. Вот Славутич. По нему до Киева ход безопасный, а вот дальше к Тавриде — степняки шалят. А здесь море Хазарское, в которое Итиль впадает.
— Поняла, — просияла Василиса. — Это море Азовское, это Черное, а это Каспийское. Это Днепр, Дон, Волга. Знать миры у нас разные. Вы своим путем пошли, у нас своим. Нас от морей отрезало, потом царь Петр на севере столицу выстроил, вот тут, — она показала на плане место Петербурга. — А вы на юг пошли.
— Не хорошие там места, — покачал головой Костя. — Есть там у купцов поселения по берегам Невы, чтобы с пришлыми торговать, а так они в Ладоге да Новограде обитают, да на севере в городе Архангельском.
— Ладно, — усмехнулась Вася. — Это мы и потом изучить можем. А вот где мы сейчас, да куда пробиваться?
— А ты что, со мной пойдешь? — удивился мужчина.
— Как будто я тебя одного отпущу, — пожала плечами девушка. — К тому же сам посуди, искать будут одного тебя, воина. А простого крестьянина с молодой женой на заработки в город подавшихся, кто ж остановит.
Костя задумался. Василиса поднялась, затерла карту, собрала посуду и ушла в дом.
— Наверное, ты права, — через несколько дней вернулся к разговору Константин.
За это время Василиса старательно вызубрила половину наговоров и постепенно разучивала молитвы. Вместе с тем она заставила и мужчину заниматься с нею, прежде всего географией, историей, вопросами обычаев, нравов, религии — всем тем, в чем он разбирался лучше деревенской травницы, пусть и имевшей возможность несколько лет назад поучиться немного у самой Яги. Во второй тетради красовалось подобие карты, которое Костя долго и старательно вырисовывал девушке необычным карандашом. Дальше сама Вася подписала названия, ниже указала те, что употреблялись в ее мире, во всяком случае, которые она смогла опознать. После чего старательно записывала за мужчиной все, что он рассказывал, делая особый упор на различия.
Так, удалось установить, что Орда, хоть и взяла Киев, пользуясь тем, что тогда еще князь отправился на выручку Новограду и северным землям от Ливонии, дальше пройти не смогла. Раздробленность быстро преодолели перед угрозой напасти, единогласно выбрав великим князем Юрия по прозванию Долгорукий, который, дабы не возвышать никаких город, перенес свою столицу в доселе мало кому известную Москву. А сам Городец располагался в излучине Волги, по-здешнему — Итиля, в районе современной ей Самары, только на другом берегу. Иван четвертый в этом мире тоже существовал. Только был он не Грозным, а Суровым. Прозвали его так за то, что прижал бояр, полностью поставив их на службу царю. При нем же был выстроен малый Итильский канал, спрямивший купцам дорогу, и создавший искусственный остров, на котором и находилась столица. При нем же было выстроено три моста через Итиль и один через канал, дабы не ждать переправы, а в ледостав не оставить столицу в изоляции.
На столичном острову, как его прозвали, помимо Городца был еще городок Купец, прозываемый так, поскольку там находились основные склады, и предпочитали селиться купцы, ходящие по рекам в другие земли. Там же выстроили верфь, на которой строили торговые суда и военные ладьи. По сути, Купец стал второй столицей государства. Если Городец был центром политическим и культурным, то Купец стал экономическим и торговым, что полностью устраивало власти.