Мысли просто свернулись в большой тугой клубок. Понимания того, как во всем этом разбираться и как вообще теперь жить, не было. Страх стал сковывать тело, медленно скручивая его спазмами. Сознание поплыло, и снова пришла спасительная тьма.
Вновь боль вернула меня из забытья. Я лежал на боку, придавив своим же телом руку, которая потеряла чувствительность. Малейшее движение вызывало острую боль в руке и в боку. Я открыл глаза. Сразу пришла новая боль, щека занемела от лежания на металлическом рифленом полу. А ощущение слизи от натекшей слюны еще вызывало и раздражение и зуд.
– Что-то я какой-то слабенький стал, потерял сознание, – пробурчал я. – Раньше я за собой такого не наблюдал.
Первая попытка встать завершилась полным провалом, рука подломилась, и я рухнул на пол, встретив его своим лбом.
«Рог обеспечен», – промелькнула мысль. Было больно, но вполне терпимо. С трудом поднявшись, кряхтя и охая, рухнул на стул.
– Я как руина! Да что же со мной такое? Я как пердун старый, бля, откуда это все, я же молодой? – глотка пересохла, и фразу я просипел.
Откинувшись на спинку и прижавшись затылком к прохладному пластику стены, я тупо уставился в потолок. Серый, набранный из квадратов панелей, он навевал лишь серую тоску. В мозгу постепенно все стало приходить в норму. Почему-то захотелось пить и потом сразу есть.
– Искин, ты где? – просипел я.
– Я здесь, – прозвучал с потолка тот же голос.
– Я могу поесть? – поинтересовался я.
Послышался щелчок, и дверь ушла в стену.
– Можете проследовать в столовую, – произнес искин.
Покачиваясь, я побрел на плохо слушающихся ногах в столовую.
– Хорошо, что рядом, – пробурчал я себе под нос, – а то бы и не дошел!
Я просто рухнул на стул, войдя в столовую.
– Искин, ты можешь мне сделать то же самое из еды, что делал Зур? – просипел я.
– Да, – прозвучал ответ.
– Тогда мне то же самое и два напитка, – просипел я и закашлялся.
Раздался звонок зуммера. Я встал и, уже не качаясь, подошел к синтезатору, открыл дверцу. Забрал поднос, отправился назад. Сразу опрокинул один стакан с жидкостью в себя, стало лучше. Кстати, напиток был очень похож на яблочный сок. Он очень быстро угнездился в желудке, и тот довольно заурчал. Еда проскочила внутрь живота, нигде не зацепившись. Второй стакан довершил пиршество.
«Однако как же мало надо для счастья!» – подумалось мне.
– Спасибо хозяевам! – довольно рыгнув, произнес я, прихлебывая остатки сока из второго стакана.
Возле стены, в том месте, где находилась дверца синтезатора, стоял прямоугольный ящик с дыркой сверху. Утилизатор «Комок-2», откуда-то из глубины памяти выплыло знание. Я чуть не подавился напитком, закашлялся.
– Не понял, это еще что за хрень? – удивленно воскликнул по-русски я.
– Не понял вашей команды, повторите, – произнес искин.
– Это утилизатор, – ткнул я пальцем в агрегат у стены, произнеся это уже на новом языке.
– Да, это бытовой утилизатор «Комок-2», самая простая и дешевая модель, – сообщил искин бесстрастным голосом.
«Да, – подумал я, – есть над чем поломать голову». А вслух произнес:
– Искин, поднос в утилизатор?
– Да, – прозвучал бесстрастный голос.
– Я могу вернуться в свою комнату?
– Да, каюта временно закреплена за вами, – прозвучал тот же бесстрастный голос.
Я поднялся и отправился в свое новое жилье, по пути закинул в утилизатор использованную посуду и поднос.
В каюте, как ее назвал искин, я сразу уселся к столу. Самочувствие резко улучшилось.
«Надо больше жрать, будете здоровы», – промелькнула радостная мысль. Прислушался к себе, голова слегка шумит и почему-то болит самую малость левое плечо.
Да, похоже, восемь лет жизни прошли для моего здоровья не бесследно, да и сами годы как-то не оставили ни следа в памяти, – эта мысль буквально давила и угнетала. Думать о чем-либо не было ни малейшего желания.
Полежу, а может, и посплю, решил я.
Я нажал на слегка выступающий квадрат сантиметров пяти. В стене появилась щель на всю длину возможной кровати. Затаив дыхание, я наблюдал за действом. Из стены медленно вылезла полка с метр шириной. На ней лежала подушка, вполне себе такая земная, даже наволочка была вполне обычного вида и цвета – бледно-зеленого. Было и одеяло, сложенное пополам, оно лежало по центру кровати. Все было затянуто прозрачной пленкой. Стоило дотронуться до подушки, как пленка сжалась в комок и осталась лежать на одеяле.
«Раз есть мусор, должен быть и утилизатор», – подумал я и стал искать его. Он и нашелся в углу у двери, копия того, что в столовой. Закинув остатки пленки в утилизатор, я взялся за одеяло. Когда-то у меня был пуховик, этакое чудо, прошитое в небольшую клеточку, вот так же выглядело одеяло. Подушка была мягкой и приятной на ощупь. Очень захотелось прилечь.
«Надо бы раздеться», – подумал я, и тут до меня дошло, что я не знаю, как это сделать.
– Искин, – обратился я к потолку.
– Слушаю, Миха, – не замедлил ответить искин.
– Как мне снять комбинезон? – поинтересовался я.
– Все просто, – стал говорить искин, – достаточно прижать ладонь к утолщению на груди и подержать более пяти секунд.
Что я и не замедлил проделать. Комбинезон как бы ожил, зашевелился и резко увеличился в размере, ботинки отделились и стали больше размером. От горла до паха он разделился, образуя дырку.
– Ну правда как живой! – не удержался я. – Спасибо, искин.
– Всегда рад помочь, – ответил железный управленец.
Стянув продвинутую одежду, я бросил ее на стул, а ботинки задвинул под ложе. Взяв одеяло в руки, улегся. Укрывшись, вытянулся всем телом, расслабился. Постель завибрировала и чуть прогнулась под моим весом. Стало мягко и удобно.
– Хорошо-то как! – И незаметно для себя я провалился в царство Морфея.
На этот раз пробуждение было приятным, не было ни боли, ни страха. Открыв глаза, обнаружил, что в каюте темно.
– Искин, – произнес я.
Потолок, медленно набирая мощность, стал светиться. В каюте стало светло.
– Слушаю, Миха, – произнес искин.
– Очень хочется узнать, сколько же я спал, – сказал я.
– Четырнадцать стандартных часов[1], – ответил искин.
– Вот это я дал, – произнес я, вставая. Я сел на кровати, в животе заурчало.
Когда я зашел в столовую, Зур уже ждал меня, сидя за тем же столом и потягивая напиток из стакана.
– Как себя чувствуешь? – спросил он вместо приветствия.
– Спасибо, намного лучше, – ответил я, – только вот жрать очень хочется.
– Это нормально, у тебя истощение второй степени. – Послышался звонок синтезатора. – Бери, ешь. Не знаю, что у тебя вышло с твоими бывшими хозяевами, но кормили тебя неважно.
Пока я ел, он продолжал говорить:
– Дела обстоят так. Ты обеспечен едой, жильем, и, самое главное, ты в безопасности. По законам Содружества типа… э-э-э… жизнь разумного бесценна, – он рассмеялся, слегка раскачиваясь на стуле. Через пару минут, успокоившись, он продолжил: – Но мы не в Содружестве! Да и многим глубоко безразличны эти законы. Рассказывать тебе о самом Содружестве у меня нет ни малейшего желания, все равно все узнаешь сам. Скажу одно: Миха, не верь официальным данным, там полное гуано. Но это так все, лирика. Будем говорить конкретно, и конкретно о тебе. Питание, перелет, лечение и, само собой, твое спасение потянет тысяч на пятьдесят кредитов. А это много, поверь мне. В твоем случае есть одно преимущество. Много обломков! Я не все еще разобрал, но точно тебе скажу, ты мне не должен. Одна твоя криокапсула потянет на двенадцать тысяч кредитов, – он усмехнулся, отхлебнул из стакана и продолжил: – Да, в криокапсуле имеется место для хранения вещей, ага. Так вот, там были твои вещи, что там – понятия не имею, сам разберешься. Сейчас они у тебя в каюте в шкафу. Значит, так, с долгом мы разобрались. Теперь дальше. Экипажа у меня нет, я управляюсь сам. Э-э-э, а, ладно, неважно. Ты получишь ограниченный допуск к базе данных транспорта – читай, смотри. Коридор, столовая, каюта, ну и комната для занятий, если захочешь. Это все, где ты можешь находиться. Извини, но больше я тебя никуда не пущу. Да и не нужно тебе туда. Я понимаю тебя и даже, наверно, угадаю твой вопрос, но сразу говорю: нейросеть я тебе не смогу активировать, просто не знаю как, – он усмехнулся. – Да ты не унывай, на станции тебе ее активируют без проблем. Да и возьмут не много, кредитов пятьсот, не больше.