– Да. А почему склад на меня оформил? – спросил Миха.
– Завтра подашь заявку на гражданство, а это значительно упростит процесс. А мы, Миха, между собой уж как-нибудь сочтемся. Представительство нашей планеты на девятом уровне, – Назиб замолчал, что-то обдумывая, а затем продолжил: – Придешь в представительство, скажешь, желаю получить гражданство, покажешь ФПИ, и все. Потом покажешь имущественные документы, тебя занесут в реестр, сделают отметку на карте ФПИ, и получишь на сеть сообщение. Уяснил?
– Конечно, – ответил Миха.
– Как, ты нашел проход в нашу зону? – поинтересовался Назиб.
– Я работаю в этом направлении, – ответил Миха, – нужно по месту разбираться.
– А ты почему в скафандре? Да еще в таком дрянном, – усмехаясь, спросил торговец.
– Так это… Торопился, – ответил техник, – а скаф – какой хозяин выдал, в том и хожу. Спасибо тебе, Назиб, пойду я. Хочу ночью поработать как раз над нашим вопросом.
– Да, конечно, надо – иди. И перестань меня благодарить, мы теперь в паре работаем.
В мастерской Миха снял скаф поставил на зарядку, сменил картриджи и вставил в голопроектор кристалл с планом станции, максимально увеличил. Полчаса Миха его крутил, расширял отдельные участки, сверялся с данными на портале адмов. Затем радостно воскликнул:
– Готово!
Вскочил на скутер и помчался к прекрасной рабыне.
Афра не могла принять то, что в ее жизни это произошло. Не надо идти на унизительную работу, спешить среди ночи в заброшенный склад, в пыльный и грязный угол. Боясь при этом каждого шороха, постоянно оглядываться. От радости ей хотелось плакать, и она плакала. Наконец-то она выспалась в тишине и покое, вымылась, и самое главное, у нее ничего не болело. Только за последний год ее трижды избили. Один раз это были пьяные абордажники, «веселые ребята» – обычные пираты, которые часто появлялись на станции, типа отдохнуть от праведных дел. Порвали одежду, забрали чип с 150 кредитами. Афра после этого месяц хромала. Потом как-то одному из клиентов не понравилось, как она сосала его член, избил ее по лицу, да так, что говорить она смогла только через неделю. Да, а сколько раз ее еще избивали, она уже и не помнит. Тогда, в первые дни, когда умерли родители, ей тоже неслабо досталось, пальцы на левой руке плохо слушались до сих пор. И вот она рабыня и ждет своего хозяина с радостью и огромным желанием, пылающим внутри.
То, что произошло у них, после того как он примчался, разгоряченный, со своим торчащим аргументом, нельзя было назвать просто сексом. Она как будто находилась в другом мире, мире блаженства и наслаждения. Она погрузилась в него вся, каждое движение внутри рождало волну экстаза, в итоге волна накрыла ее с головой, и все ее существо растворилось в благостной эйфории. И так было снова и снова.
А потом он снова ушел. Афра ела, принимала душ, спала, ела и ждала, ждала, когда это повторится снова. Он появился поздно, почти в полночь. И они пошли в душ вдвоем! И занимались этим там! Еще и еще! Она этим могла заниматься всю ночь и, наверное, весь следующий день, но он сказал, что в ночь уйдет на работу и ему нужно немного поспать.
Он спал, свернувшись калачиком, обняв подушку, причмокивая губами. Афра сидела, поджав колени, на стуле у стола и наблюдала ним, за своим хозяином, и в душе смеялась, она забыла, как это, когда о тебе заботятся, а это было так приятно. Ей нравилось ощущать себя принадлежащей этому человеку. И это тоже было приятно. Она ела фрукты и ни о чем не думала. Ела, и смотрела, и снова ела. Он ей сказал усиленно питаться, вот она и ела. Она была готова для него на все.
Миха проснулся в четыре утра. Афра так и сидела на стуле, обняв колени, и смотрела ему прямо в глаза. Он встал и поцеловал ее. Чувствуя, что это может затянуться, он отстранился и сказал:
– Ты что, не ложилась?
– Я днем выспалась, хозяин! Да и еще высплюсь.
– Ну-ка, рабыня, расскажи мне о себе, пока я буду есть, – похоже, эта игра в хозяина и рабыню доставляла удовольствие им обоим.
– Что хочет знать хозяин? – спросила Афра.
– Все, что мне нужно знать о тебе, девочка моя, – при этом Миха вытер губы и нежно поцеловал девушку. Миха продолжил поглощать вкусности, а Афра стала рассказывать.
– В моей жизни не было ничего такого, что бы могло тебя как-то заинтересовать, хозяин. Я сидела на шее у родителей, как вся здешняя молодежь. Ни о чем не думала, просто убивала время, как все. И только после их смерти я поняла, как от них зависела и что они для меня значили. Кредитов, что остались после мамы с папой, хватило ненадолго. Да и я почему-то их не берегла, не ценила, а остатки у меня вообще отобрали, при этом избили и изнасиловали, правда, я этого почти не помню. Я попрошайничала, ходила по барам, по магазинам. Случайно нашла себе пристанище на заброшенном складе, а уже там, в углу, пластиковая панель отошла, вот за ней в техническом тоннеле я и прижилась. Потом я стала за кредиты исполнять желания мужиков. Меня снова били и снова насиловали всяко разно, но большинство все же платили. Ну, а потом хозяин бара меня стал поддерживать, так, совсем немного, лишь бы не сдохла с голода. Стало немного легче, но все это уже не имело значения, я стала шор. А потом пришло время ставить нейросеть, а денег нет. И никто бы мне их никогда не дал, и было обидно до слез. А тут еще эти дворянчики стали приставать, раз, другой, ну а в этот раз их, видать, переклинило. Они меня выследили, это был конец, но верить мне в это не хотелось. Я знала, они меня убьют. Они и других уже раньше убивали. – Афра всхлипнула, зашмыгала носом, но рассказ продолжила: – Ферк тогда кричал, что сейчас кончит в меня, а потом кончит меня. Смеялся и трахал меня. Я пыталась брыкаться, но они меня пинали, как грушу, а Фал бил по губам. Я уже приготовилась к смерти. Но вот тогда ты и появился, мой хозяин, – слезы текли по щекам девушки, она шмыгала носом. – Хозяин, ты меня не бросишь? Я буду хорошей рабыней, – спросила она таким жалобным голосом, что Миха чуть сам не заплакал.
– Ну что ты, девочка, разве богинь бросают? – сказал Миха и поцеловал девушку долго и страстно.
Миха снова исчез, оставив Афру одну. Девушка включила голопанель, легла и стала слушать новости, думать о чем-либо ей не хотелось совсем.
Это оказалось действительно сложно. Лазить в темных, пыльных технических тоннелях. Миха обливался потом, но продолжал прокладывать маршрут. С помощью голопроектора и нейросети удалось проложить нужный маршрут с вероятностью 80 %, но это так, схематично, а вот что его там ждет в реальности, вопрос.
В мастерской Миха особо не задержался, надел скаф, выслушал отчет Боцмана, забрал ЗИП для своего диагноста, этакий прямоугольный пластиковый чемодан сантиметров шестьдесят в длину. Вскочил на скутер и был таков.
Дроны были полностью заряжены и ждали команды «фас». Миха подправил алгоритм действий дронов, и они пошли дальше ковырять железо. Техник вскрыл в нужном месте панель, а это возле аварийной перегородки, с левой стороны от входа. Там проходила основная техническая транспортная шахта. Ее использовали при строительстве, а после ею пользовались очень редко, в особенности при доставке особых грузов и глубокой модернизации станции. На портале адмов, пользуясь правом доступа техника, Миха нашел информацию, что именно этой шахтой не пользовались ни разу. Через эту шахту Миха мог и на скутере проскочить и до 2-го уровня, и до 20-го. Вот и попасть в нужный ему тоннель Г-Д8 удобней всего именно через шахту. Нужно подняться на перемычку между блоками и потом типа почти шестьсот метров по ней добраться до такой же шахты, как ориентир. Потом уже там, на месте, искать подходы к своему ангару. Это на виртуальном плане, а как там в натуре?..
Время подходило уже к девяти утра, а Миха все еще лазил, проверяя маршрут. Нашлась и лестница, идущая наверх вдоль шахты, упершаяся в стену со встроенными шлюзами. Добрался техник и до канала, проложенного между уровнями, пройдя нерабочую шлюзовую камеру. До него было больше ста метров. Да, строить в Содружестве умели, этот невысокий, но широкий тоннель проходил именно там, где и был указан на плане. Собираясь наверх, Миха прихватил с собой плазменный резак, мало ли что и где придется резать. Вот уже позади все эти 564 метра, и техник стоял у нужного ему ответвления, по плану до ангара осталось ровно две сотни метров.