Проснулся до рассвета, в лесу уже жгли костры и грели воду для травяного отвара с укрепляющими каплями, варили жидкий суп. Завтракали быстро, поели, и все рассредоточились по своим местам. Время тянулось медленно, а часа за два до появления врага пошел небольшой снег и завьюжило. Я не отрывался от монокуляра, вглядываясь до рези в глазах в белую круговерть, выискивая противника, наконец, он появился. Я дал команду приготовиться, сигналом к подрыву фугасов служил пушечный залп. Фугасы мы разложили почти на километр, на расстоянии друг от друга метров двадцать.
Колонна противника больше напоминала толпу, в первых рядах еще был какой-то порядок, дальше это была толпа, шли быстрым шагом, стараясь быстрей пройти участок русла. Ну оно и понятно, даже идиот поймет, что тут могут быть сюрпризы. По краям колонны двигались конники и, по все вероятности, подгоняли идущих. Я не отрывался от окуляра – вот они достигли выставленной отметки на открытие огня.
– Огонь! – скомандовал я, и пушки произвели залп. Раздался грохот выстрелов, и дымом заволокло весь обзор, правда ветерок быстро разогнал дым, и перед нами предстала ужасная картина. Передние ряды выкосило полностью, орали раненые от боли и страха и здоровые от испуга. Уже покрытая снегом дорога была залита кровью и усыпана мертвецами. Люди пока еще не понимали, что произошло, они сбились в плотную толпу, одни напирали сзади, другие пытались развернуться и бежать. Пушкари быстро окунули банники в ведра с уксусом и принялись банить стволы, все делалось споро и аккуратно, буквально пару минут – и пушки вновь готовы стрелять.
И тут взорвались фугасы, тысячи металлических и чугунных картечин вместе с камнями и землей ударили в колонну, ломая, круша и разрывая хрупкие человеческие тела, а с тыла в этот момент ударили триста тяжелых кентийских всадников, на огромных лошадях, закованных в металл. Снова ударили пушки, стараясь как можно больше собрать кровавой жатвы. По берегу навстречу дозору противника побежали копейщики, а за ними лучники и арбалетчики. У меня остался последний резерв – сотня тяжелой и сотня легкой кавалерии, да пятьдесят мечников.
Видел, как кое-кто из арбалетчиков останавливался, доставал гранату, поджигал фитиль и бросал ее вниз. Видел, как завязалась схватка копейщиков и бокового охранения неприятеля, как падали сраженные с одной и другой стороны. И непроизвольно сжимались кулаки, а потом все внезапно закончилось: воины противника стали снимать шлемы и становиться на колени, они сдавались. До самого вечера собирали пленных и сгоняли их в одно место, освобождая от оружия и брони. Набрали почти три тысячи пленных, охранять поставил мечников, что не участвовали в битве, и таргов. Удалось бежать части конников и пеших, рассеялись по прилегающим лесам. Было много раненых, тяжелых добивали сразу, более легких оставляли на волю провидения и Зеи-плодоносицы.
У нас тоже были потери среди тех, кому довелось схлестнуться с боковым охранением, в основном среди молодых дружинников. Да и противник был более многочислен, на наших пятьдесят воинов с каждой стороны приходилось по меньшей мере в четыре раза больше. Конечно, сейчас они на адреналиновой волне бегают, смеются, а через некоторое время наступит откат, и будет их корежить. Чтобы это произошло более мягко, я приказал выдать каждому по полстакана водки, да, той самой водки, что изготавливали в моем замке.
Напиток крепкий, но для здоровых парней больших проблем не будет, если и опьянеют на некоторое время с непривычки, то это быстро пройдет. Но организм получит встряску, и предыдущий стресс не окажет такого сильного воздействия на психику. Только предупредил всех командиров, вплоть до десятников, чтобы не вздумали продолжить возлияния, если вдруг у кого-то окажется в котомке вино.
На следующий день я первым делом еще до рассвета отправил в замок гонца, что одержана победа, но тем не менее чтобы не расслаблялись. Большая часть неприятеля направилась на столицу, но пройти мимо и повернуть к нам, пусть и маловероятно, но возможно. А нам предстояло собрать и рассортировать трофеи, осмотреть обоз, который тоже захватили, и отправить все это в замок. Определиться с пленными и похоронить погибших, врагов в общей могиле, а своих похороним на своей земле. Я приказал переписать имена всех погибших моих воинов. В дальнейшем поставлю памятную стелу или камень с перечислением всех их имен.
Глава семнадцатая
Ивич де Тотор ехал в середине колонны вместе с сотниками и командиром конников. После того, как въехали в русло, все были сосредоточены и не разговорчивы, казалось, даже в воздухе распространялось напряжение.
«Скорей бы пройти это место, а там мне никто не соперник, нет тут сил, чтобы оказать достойное сопротивление мои воинам. И даже те укусы, что осуществляют по ночам и даже днем небольшие отряды, неизвестно кому принадлежащие, очень неприятны, но не смертельны», – думал он.
Он не дал даже штурмовать замок местного барона, с ним и на обратном пути можно разобраться. И так после пересечения границы начались неконтролируемые грабежи и убийства населения, некоторые группы наемников стали просто выходить из подчинения. Конечно, в какой-то мере он и сам был к этому причастен: сэкономив деньги на закупке провизии, он рассудил, что все это можно взять и у сервов королевства Торвал. Вот фуражиры и не стеснялись применять право сильного.
Он прекрасно знал, что грабили и убивали всех, кто сопротивлялся, сжигали дома и вырезали целыми селами. Но когда начались неподчинения наемников, пришлось повесить с десяток самых отъявленных, а тут еще эти отряды начали просто охотиться за фуражирами и грабителями. И все более или менее наладилось, правда теперь его воинство пугалось каждого куста, и найти желающих заготавливать продукты и корм лошадям стало сложней.
Голова колонны уже скоро должна была выйти из этого природного туннеля, когда впереди раздался грохот и даже сюда долетели крик и вой умирающих и раненых людей. Русло делало небольшой поворот, и что происходит впереди, ему не было видно.
– Узнай, что там происходит, – приказал он одному из сотников. И тот, пришпорив коня, не успел удалиться и на десяток метров, когда берега старого русла вдруг кинулись на колонну воинов. Ивич де Тотор даже не понял, что произошло, – он умер сразу, несколько картечин пробили его тело, разрывая плоть, а еще раньше камень известняка размозжил ему голову. Его конь, как и хозяин, получив смертельное ранение, последний раз в своей жизни взвился на дыбы и упал, придавив своим телом бывшего бретера, авантюриста и убийцу.
* * *
Весь следующий день собирали трофеи и формировали караван в замок. Погибших было много. Если в предыдущих баталиях они исчислялись десятками, то тут это уже были сотни. Всех здоровых пленных заставил копать общую могилу и укладывать туда погибших захватчиков, которых набралось около семисот трупов. Хорошо хоть, зима на улице, трупы закоченели и не разлагаются, но и без этого некоторым пленным становилось плохо.
Дав сутки отдохнуть отрядам своих диверсантов, пополнить запасы, отремонтировать снаряжение и выспаться, я снова послал их с тем же заданием. Только теперь уже следовало трепать нервы и создавать проблемы тому неприятелю, что пошел на столицу. Через сутки и я собирался выдвинуться на помощь королю. Надо только похоронить мертвых и отправить караван с трофеями и пленными. Да отобрать воинов для сопровождения пленных и дальнейшей зачистки тех, кто успел разбежаться. А успело ускользнуть немало. Так – в заботах и трудах – прошло еще несколько суток.
Наконец все было готово, письма для Ларта, Гюнтера и Алексии заготовлены, и караван отправился в замок, а я со своим войском, которое, кстати, существенно уменьшилось, двинулся на столицу. До перекрестка мы следовали все вместе, а после наши пути разошлись, и впереди меня снова ждала война.