– Ну вот, как найдешь два одинаковых, скажешь, – засмеялся я.
Наконец гости отдохнули и все собрались в большой столовой, также были приглашены все мои сотники и доверенные лица. Собралось человек тридцать. Во главе стола сидел я, справа – отец, слева – мать, после отца – его канцлер, а после матери – Алексия, дальше по статусу и заслугам.
– Мама, – сказал я, – это тебе, – и протянул ей флакон духов. Умело подкрашенная нашими мастерицами, герцогиня выглядела потрясающе.
– А что это, Алекс? – тихонько спросила она.
Я открыл флакон, и все сидящие рядом ощутили дивный запах полевых цветов и свежести весны.
– Ой, какая прелесть! – и мать принялась разглядывать хрустальный флакон и периодически подносить к лицу, вдыхая аромат духов.
– Это тебе, отец, – и я протянул ему один монокуляр в подарочном исполнении. Он покрутил его в руках, не зная, что с ним делать. Я показал, как в него смотреть, и он ахнул, когда сидящие на дальнем конце стола, на которых он посмотрел через прибор, вдруг оказались рядом. Оторвался от прибора, глянул невооруженным глазом, и снова припал к монокуляру.
Почти точно такой же я протянул и канцлеру.
– Дядя Невиль, примите от меня это в подарок, – протягивая ему монокуляр, произнес я. Тот уже видел, что с ним надо делать, принялся тоже рассматривать окружающих через него. Чтобы отвлечь моих близких от подарков, я постучал ножом по хрустальному бокалу. Мелодичный звон разнесся по залу.
– Прошу всех поднять бокалы во здравие моих дорогих гостей – отца… – я поклонился в сторону отца, – и мамы, – точно такой же поклон матери. И выпив содержимое бокала, я как радушный хозяин продолжил:
– Прошу всех попробовать закуски, все они приготовлены по старинным рецептам.
На какое-то время в зале установилась тишина, нарушаемая только звуком работающих челюстей. Потом встал отец.
– Хочу поднять бокал за моего младшего сына. Ему досталась нелегкая доля начинать свою взрослую жизнь, но он с честью преодолел все трудности. Я люблю тебя, сын, и горжусь тобой!
А дальше понеслись тосты, славословия и прочее. Когда гости утолили первый голод, я махнул салфеткой, и в действие вступили певцы и музыканты. Немудреный репертуар производил просто магическое воздействие на всех присутствующих. Слушая исполняемую музыку и песни, все замирали.
Сидели долго, вспоминали прошлое и разговаривали о будущем, потом Алексия увела мою мать знакомиться с внуком, а мы с отцом и канцлером переместились в мой кабинет, чтобы обсудить предстоящее вторжение в империю.
Но до обсуждения вторжения дело так и не дошло, сначала они принялись разглядывать образцы изделий, изготавливаемых в моем замке. Я рассказывал, из чего сделано это и для чего. Затем они стали задавать вопросы о прошедших схватках при взятии замка герцога Жирондо, о похищении хана Юнуса и долго хохотали, узнав подробности. Разговор плавно сместился к боям с напавшими имперскими наймитами, и они вникали во все, даже мелкие, подробности. И в конце концов отец поинтересовался, что это за знаки на груди барона де Варта и других сотников. Я подробно объяснил, что это и зачем, почему решил так отмечать отличившихся, показал образцы и удостоверения к наградам.
– Вот, отец, сегодня хотел отправлять посыльных в Кентию с наградами и денежной компенсацией родителям и близким погибших, но в связи с вашим приездом отложил пока.
– Вот и хорошо, поедут с Нивелем и герцогиней, когда те будут возвращаться обратно, и очень даже хорошо будет. Нивель торжественно вручит награды на площади в столице. Это надолго запомнят в Кентии, и ты не думай, всем будет сообщено, что это награды и деньги твои, вручаются за подвиги их сыновей в боях. И вот еще, совет старейшин герцогства… – он не успел договорить, его прервал канцлер.
– Не герцогства, а королевства, сколько мы будем с тобой спорить на эту тему, еще твоему деду вручили регалии короля, а вы, Зорги, все герцогство да герцогство… – и он расстроенно махнул рукой.
Отец посмотрел на канцлера, но ничего не ответил и продолжил свою мысль:
– Так вот, совет принял решение о том, что отныне ты можешь посещать Кентию и находится в ней, правда не более двух месяцев в год. Я, честно сказать, такого не ожидал, уж очень у нас упертые в совете аристократы, хранители традиций и правил, и поэтому впал на некоторое время в ступор, не зная, что сказать.
Наверное, выражение моего лица говорило само за себя, так что отец и канцлер вначале стали хихикать, поглядывая на меня, а потом и громогласно хохотать.
– Ладно, сын, – проговорил отец, вытирая слезы, – а теперь покажи мне моего внука, пока женщины не затискали его.
И мы отправились в покои сына. Уже на подходе услышали шум и смех, доносившийся из комнаты, и, войдя, я увидел смеющуюся мать с моим сыном на руках. Ее лицо раскраснелось, глаза сияли, и это еще больше сделало ее молодой и красивой, я, честно, залюбовался ею.
– Алекс, этот мелкий разбойник – копия ты, все родинки и родимые пятнышки находятся на тех же местах, что и у тебя. И такой же непоседа и любопытный, как ты, ни минуты на месте усидеть не может. Не успела его на руки взять, он тут же меня обмочил и попытался укусить, – и она чмокнула малыша в щеку. За это он схватил ее локон, выбившийся из прически, и попытался вырвать. Алексия тут же кинулась высвобождать прическу моей матери из рук этого маленького озорника.
Когда волосы были освобождены из хватки малыша, мать протянула внука его деду, то есть моему отцу. Тот с большой осторожностью взял его и принялся разглядывать, а малыш ему улыбался и что-то пытался сказать на своем непонятном для взрослых языке. Нянечка и кормилица застыли изваяниями у стены и не шевелились, уходя, я им подмигнул и улыбнулся.
А через два дня я провожал маму и Тальриону домой в Кентию, с ними убывал и канцлер. Я же загрузил несколько телег подарками, снабдил канцлера чертежами новых светильников и экземплярами всех книг, которые мы издали на этот момент. Технологию изготовления бумаги и чертежи печатного станка привезут их мастера, которые сейчас у меня обучались.
Обняв и расцеловал всех на прощанье, я долго смотрел вслед каравану, увозящему вроде бы чужих, но в то же время таких родных в этом мире мне людей.
Глава двадцать первая
Подготовка к походу заняла еще неделю. Я заранее выслал гонца в столицу, чтобы предупредить Даниса, что прибуду вместе с армией Кентии и ее правителем. И вот мы в пути, войско идет ходко, и даже обоз движется довольно быстро. Через трое суток мы уже приблизились к столице и, чтобы не пугать обывателей, встали лагерем в километре от стен города. Через пару часов в расположение лагеря прибыл посыльный от короля с предложением правителю Кентии Донету тан эль Зоргу и его сыну Алексу тан эль Зоргу посетить короля.
Прихватив сотню конников, меньше никак нельзя, надо соответствовать статусу, мы с отцом отправились на встречу с Данисом тан де Брюлотом. Народ с любопытством смотрел на кентийцев. Пусть они в лице моих воинов уже не были какой-то экзотикой, но вид ста воинов внушал уважение и страх. Огромные, закованные с ног до головы в блестящие доспехи, на больших и сильных конях, они олицетворяли собой силу и мощь Кентии. И народ, собравшийся на улицах, встречал их приветственными криками, радуясь, что эти машины для убийств на их стороне, а не на противоположной.
Король и его приближенные встретили нас у входа во дворец – это тоже традиция; два правителя, два союзника обнялись и обменялись приветствиями и заверениями в дружбе. Данис предложил пройти во дворец и принять участие в пире по случаю посещения королем Кентии его королевства.
Все эти ритуальные пляски нисколько не помешали нам, когда большинство присутствующих втянулись в дегустацию спиртных напитков, обсудить и согласовать порядок и сроки выдвижения войск. Было решено, что кентийцы пойдут через старое русло, а торвалцы – по прямой дороге, соединяющей столицы империи и королевства. Выступит Данис через седмицу после нашего ухода, еще мы пообещали королю, что по пути в империю приведем к повиновению взбунтовавшихся баронов, которым удалось улизнуть с поля боя под стенами столицы. Они снова закрылись в своих замках, а вот граф погиб.