– У тебя что, мало золота?
– Золота много не бывает, а еще я надеялся убить это ничтожество, которое вставало всегда у меня на пути, этого Алекса, как же я его ненавижу! Только благодаря ему жива это шлюха Алексия.
– Ну что, убил?
– Нет, нет и нет, он снова ускользнул! – орал, брызгая слюной, Эрлик. Урбер смотрел на него и видел перед собой по сути сумасшедшего человека, которому радужная пыльца уже иссушила мозг, а ведь его и было-то у самозваного императора немного.
– Кстати, по поводу золота, мне надо десять тысяч монет, ты ведь хочешь, чтобы мы разбили их армии, а наемники стоят денег, – проговорил герцог Тодор де Урбер.
– Тодор, ты не бросишь меня, ты придешь с армией? – канючил Эрлик.
– А зачем бы я тогда требовал денег? В течение двух дней я буду под стенами Мальтиона.
– Хорошо, хорошо, мой друг, лишь один ты мне предан, а я не забываю преданных людей… – Эрлик что-то быстро написал на листке бумаги и передал герцогу.
Тот, взглянув на лист, удивленно поднял бровь.
– Ваше императорское величество, вы очень щедры, благодарю вас, вы не пожалеете, – подойдя к двери кабинета, он позвал одного из гвардейцев охраны.
– Передай это моим людям, а они пусть идут к главному казначею, и не тяни, дорога каждая минута.
После чего он повернулся к Эрлику.
– Еще раз благодарю вас, ваше императорское величество, надо спешить, поэтому разрешите откланяться, ждите меня через два дня.
Идя по коридорам дворца, Урбер ухмылялся: еще пятнадцать тысяч золотых, итого за это время вытянул с этого идиота почти пятьдесят тысяч. А зачем мертвецу деньги? А в том, что Эльрик мертвец, так можно даже не сомневаться. «И чтобы это было надежно, я ему и помогу им стать». Слуга открыл перед ним дверцу кареты, и Урбер нырнул в ее холодное нутро.
– Ждешь? – обратился он к мужчине в военном мундире. – Это хорошо, слушай, что надо сделать. В день, когда под стенами замка встанут войска королевств, вместо радужной пыли дашь ему этот мешочек. Убедись, что он ее принял, после чего вот по этому адресу получишь свои сто золотых.
Мужчина взял кожаный мешочек и вышел из кареты.
Урбер стукнул в переднюю стенку, давая кучеру знак, что можно трогать, и откинулся на мягкие подушки-сиденья. Ни в коем случае Эльрик не должен попасть в руки союзников Алексии живым. Потому что тогда может выясниться, кто организовал переворот, оставаясь в тени. Кто задолго до самого переворота и заговора внушал Эльрику, что он более достоин трона императора, сдабривая свои слова радужной пылью. И тогда все эти Алексы, Данисы, Браны и Донеты могут потребовать и его голову, а она у него одна и еще послужит своему хозяину. «Нет уж, главные злодеи уже назначены, вот пусть так дальше и продолжается, а себе я придумаю роль герцога, которого заставляли подчиниться и признать нового императора».
После ухода герцога де Урбера Эльрик подошел к окну и, глядя на зимний сад, думал, какой он все-таки умный. Вот и этот Тодор будет безоговорочно подчиняться ему, а с теми, кто выступил против него, он разберется, он их всех уничтожит. Они еще пожалеют, что отвергли самого лучшего императора за все время существование империи. У него вдруг сильно заболела голова, эти головные боли стали постоянно его преследовать. Трясущимися руками он достал кожаный мешочек и высыпал на ладонь немного серого порошка, поднес к лицу и резко вдохнул его в себя носом.
Потом на негнущихся ногах подошел к креслу и упал в него, глаза его стали закатываться, рот открылся, и из него на камзол потекла слюна. Эльрик де Кобург впал в наркотический сон, в котором он был сильным и мудрым правителем, почитаемым всеми своими подданными. Только в этих снах у него было все хорошо, в реальном мире он просто боялся уже находиться. Казалось, за каждым углом его ждал наемный убийца с кинжалом, а под стенами столицы стояли несметные полчища врагов, которые жаждали его смерти. В дверь кабинета заглянул слуга и, увидев, в каком состоянии находится его господин, осторожно прикрыл дверь.
* * *
Мы расположились у небольшого городка в дне пути от столицы, это место сбора наших армий. Стали разбивать лагерь, когда ворота города открылись и в нашу сторону направилась процессия в количестве десятка человек. Я в это время присматривал за тем, как расставляют пушки и их маскируют. Отец и коннетабль уже засели в штабной палатке и, наверное, пили травяной отвар. Я тоже собирался со временем присоединиться к ним. Приближающаяся процессия выглядела мирно, на лицах пришедших сильный испуг… Я распорядился вести их к штабной палатке и сам пошел в том же направлении.
Оказалось, что это руководство города в лице бургомистра и городского совета, а выбрались они за ворота, чтобы узнать, чем они могут нам услужить. Сообщили, что город для нас открыт и только просят не грабить и не убивать его жителей.
Отец пригласил бургомистра и главу совета за стол и распорядился подать вина и закусок, после чего поднял бокал за императрицу Алексию I. Выпили: мы травяной отвар, представители города ягодный ликер. Отец заверил, что, видя мирные намерения горожан, никто не причинит городу никакого вреда. Завтра, возможно, город посетят несколько десятков воинов, чтобы купить кое-какие мелочи, купить, а не отобрать и не выпросить, мы не хотим оставить плохое впечатление о кентийцах и подводить императрицу.
Бургомистр и глава совета, уже захмелевшие, стали нас уверять, что продадут все, что мы пожелаем, и на этой ноте, выпив еще по бокалу ликера, пошатываясь, удалились. Я вышел их проводить и, посмеиваясь, наблюдал, как толстенький бургомистр пытается залезть на свою лошадь. Кое-как с помощью трезвых членов делегации ему это удалось, и они наконец отъехали, правда с боков его поддерживали едущие рядом всадники, чтобы он не свалился.
На следующий день к обеду прибыли армии Торвала и Сармии, которые, оказывается, еще два дня назад соединились и тоже успели повоевать, однако не так удачно, как мы. Почему-то надеясь на то, что у них большая армия, они не выставляли ни боковое охранение, ни разведку. Да и ночью выставляли малые дозоры, вот и нарвались на одного отмороженного барона, который, собрав своих дружинников и вооружив сервов, напал на спящий лагерь.
В результате оказалось порядка ста убитых и двести раненых. Нападавших перебили, а потом навестили замок барона, в котором были открыты ворота. Из людей присутствовали только управляющий, пара старых слуг да кухарка; жена барона умерла еще года три назад, детей у них не было. Что и кому он хотел доказать, нападая на лагерь, так и осталась тайной. Оставили там два десятка охраны, как и мы в замке герцога, и двинулись дальше.
Увидев меня, Арн кинулся мне навстречу и, не обращая ни на кого внимания, обнял.
– Алекс, как я рад тебя видеть! Представь себе, Данис доверил мне войско, – радостно говорил он, потом добавил уже тихо: – Правда, командует им маршал Валер де Бирон, а я только делаю вид, что я старший. Но ведь это хоть что-то, а то никуда от себя не отпускал. Представь, мы даже повоевать успели. А вы как добрались? Давай я тебя познакомлю с наследником короля Сармии. – Выпалив все это, он, ухватил меня за рукав и потащил знакомиться, а ведь человеку восемнадцать лет уже, ну никакой серьезности.
Лемер тан де Ларнот, молодой парень двадцати пяти лет, довольно приятной наружности, наследник королевства Сармии, с интересом разглядывал меня. В помощниках у него был маршал королевства – серьезный дядька с лохматыми бровями и вислыми усами. Совещались долго, когда выходить, как двигаться и какой порядок построения. После согласования всех нюансов, порядка движения и места каждого в колонне совещание тихо перетекло в посиделки. Я снова угощал всех ликером и коньяком собственного изготовления. Рассказал пару анекдотов, чем, конечно, произвел фурор среди присутствующих.
* * *
Алексия последнее время спала очень плохо, ее постоянно одолевали какие-то тревожные мысли, да и днем от них невозможно было отвлечься. Вот и сейчас она играла с Виктором, который уже начинал ходить и был очень смешной своей неуклюжестью. А мысли тем не менее у нее были очень далеко.