Все постепенно приходили в себя после схватки, осматривали синяки и кровоподтеки. В той или иной помятости были все, я достал из рюкзака флягу, в которой у меня было вино, и, разлив по кружкам, предложил выпить за чудесное спасение и победу над монстром. Наш небольшой коллектив был только за, мы молча выпили и так же молча расселись у костра, рядом с лежащим Тариэлем, прислушиваясь к его хриплому дыханию. Алкоголь все-таки снял напряжение боя, и, посидев немного, я стал вновь разводить костер, а парни, охая, поплелись за хворостом. Надо было что-то приготовить и поесть. В это время пришел в себя Тариэль.
– Алекс, все целы? – первым делом задал он вопрос.
– Целы, целы, за исключением нескольких синяков, ничего с нами не произошло, – обрадованно проговорил я.
– Будь добр, принеси из моей сумки зеленый пенал, – попросил Тариэль.
Я со всей скоростью, на которую был способен в этот момент, направился к лошади проводника. Открыл притороченную к седлу чересседельную сумку и почти сразу увидел лежащую зеленую коробочку, взял и отнес ее к Тариелю. Тот достал из нее что-то небольшое, сиреневого цвета, больше похожее на соцветие хмеля, и проглотил. Буквально через несколько минут его лицо начало принимать нормальный цвет, ушла бледность, и даже заблестели глаза.
– Вот возьми, – протянул он мне два таких же соцветия, – каждое подели пополам и раздай всем по половинке, это поддержит вас и подлечит раны.
– Кто это был? – спросил я.
– Это был низложенный бог… Лимгитон. За какое-то прегрешение его лишили божественной сути, но не развеяли, а отправили в одну из реальностей, пострадавших от катаклизма, где нет мыслящих существ. Дается определенный срок наказания, после чего его могут вернуть обратно, предварительно проверив, все ли у него в порядке с головой.
Тариэль замолчал на некоторое время, потом продолжил:
– Он был в своем праве убить нас и выпить наши души, последний раз я проходил тут триста семьдесят лет назад, его тут не было, но и предупреждения не было, что этот план закрыт. Снова какие-то интриги среди старших. Нам повезло, что он лишен многого, чем обладал раньше, и еще нам просто повезло, что он не ожидал, что мы выстоим против его подавления. Разве ты не чувствовал, что все тело стало вялым, двигаться не хочется?
«Так вот почему я не мог перейти в ускорение…» – мелькнуло у меня в голове.
– Реальность эту он, думаю, подчистил, уничтожил всю живность, которая могла бы ему угрожать, и тем не менее нам надо как можно быстрей отсюда убираться. На лошадь я еще несколько дней не сяду, поэтому попрошу тебя: соорудите носилки и прикрепите их на двух коней, и завтра утром уходим.
Пока мы разговаривали, парни притащили хворост, а Иваста колдовала у казана, что-то там пытаясь приготовить; нас с Тариэлем не трогали, только с любопытством поглядывали на нас во время беседы. Через некоторое время над поляной, на которой мы находились, поплыл запах похлебки, я встал и подошел к костру, протянул своим попутчикам разрезанный плод и сказал, чтобы его проглотили, а сам сделал то же самое.
После того как поели, народ улегся на свои места и просто лежал, даже не разговаривали, я же сидел рядом с Тариэлем и пытался его расспросить о том, почему мы так движемся и что это за реальности или другие планеты.
– Каждая планета – это слоеный пирог, и каждый слой – это новая реальность, каждый переход уменьшает путь на семь дней, а то и на целую декаду. А новая реальность, или слой – это новый путь развития планеты, возникший в точке бифуркации по той или иной причине. Но иногда приходится переходить и на другую планету, вот как это сделали мы. Самопроизвольные стационарные порталы – это точки перехода между слоями, открываются в определенное время в одном и том же месте. Нам пришлось из мира эмиратов уходить раньше времени, и мы не дождались открытия портала перехода, но был портал на эту планету, вот мы и прыгнули. Хорошо, что обошлось все малой кровью.
– А что это за мир такой, он что, совсем не населен?
– Это мир после рукотворного апокалипсиса, кстати, тут жили расы, подобные вам, но в один прекрасный момент кто-то подумал, что они достигли абсолютного превосходства над другими расами, проживавшими тут. И они решили избавиться от конкурентов, да и остальных припугнуть надолго своим оружием, но что-то, как всегда, пошло не так, как хотелось бы, и те, кто подвергся экзекуции, ответили. Может, оружие их было не столь мощное, но его было много, и на планете пошла цепная реакция, все воевали со всеми, вспоминая старые обиды. Через сто лет на планете вымерли все, ну разве что кроме мутантов. Нет, бояться не стоит, радиация давно исчезла, но и заселения планеты пока не произошло.
– И что, теперь, так сказать, от амебы и до человека – ведь это путь в миллионы лет?
– А куда спешить, это у вас жизнь коротка, а я принадлежу к расе долгожителей, некоторые живут до трех тысяч лет, а есть расы, которые живут еще дольше. А еще есть боги, они вообще бессмертны. Но на таких планетах, как эта, заселение проходит по-другому: берется какое-нибудь дикое племя и просто переселяется на такую планету, которой нужно население. Племена берутся разные, с разных планет, критерий отбора один: чтобы подселяемые смогли выжить в новых условиях.
– А как же Лимгитон?
– С ним еще проще, раз его не развеяли старшие боги, значит, проступок его не столь ужасный, и по заселении он просто переходит в боги и кураторы этой планеты. Ему возвращают кое-какие способности, и он начинает оберегать и наставлять новых жителей планеты. Ему очень выгодно увеличение населения планеты, люди, поклоняясь или обращаясь к своему божеству, увеличивают его силы и возможности.
– Но ведь тот, кого мы тут встретили, пытался нас убить, это разве не проступок?
– Даже я ничего не значу для младших богов, а уж вы и подавно. Не обижайся и попытайся посмотреть на все как бы со стороны. Миллионы планет, триллионы живых существ, и среди них мы. Мы же не смотрим, сколько травинок раздавили или сломали, когда просто гуляем по полю. Вот и все.
Тариэль отвернулся, не желая больше разговаривать, и я, поднявшись, отправился и лег на свое место, мои синяки и кровоподтеки болеть перестали совсем, а вот тошнота и дурнота накатывала волнами.
Глава девятая
Теперь мы двигались медленно, Тариэль лежал на плаще, который был закреплен на двух лошадях. Изредка он приподнимался, осматривал горизонт и показывал ориентир, к которому мы должны были двигаться. Достигнув его, он снова поднимался и смотрел, куда нам ехать, и так целый день. Дорог здесь не было, это тоже скорости нам не добавляло, хорошо хоть трава была невысокой. Перед самой темнотой Тариэль вдруг скомандовал остановиться и стал внимательно озираться вокруг.
– Да, это здесь, – проговорил он себе под нос, но я все равно расслышал. – Алекс, будь другом, брось этот камешек между вот этих кустов, – попросил он, протягивая мне ни чем не примечательный серый камень величиной с голубиное яйцо. Я бросил, как он и просил, и вдруг в месте падения камня появилась радужная пелена, постепенно оформившаяся в большой овал.
– Теперь осторожно выгляни на ту сторону, и если все нормально, пусть все переходят. Мы пойдем последними, и когда будешь переходить, подними тот камешек. Ты его увидишь.
Я подошел и осторожно выглянул на ту сторону, там тоже был вечер, но еще более светлый, чем здесь. Слева от себя я увидел небольшую рощу, а все остальное пространство занимало поле, усеянное какими-то местными полевыми цветами, и лишь далеко на горизонте темнел лес. Я подозвал Ивасту и пустил ее первой, предупредив, чтобы была осторожна и внимательна, затем пошел Брюс и повел всех наших лошадей, следом Ирвин, который вел в поводу лошадей с лежащим на плаще Тариэлем. Последним шел я и смотрел под ноги, боясь пропустить камешек, но тот сам о себе напомнил: он вспыхивал ярко-голубым цветом, я нагнулся и поднял его, он был теплый и приятный на ощупь.