Фотографии были исключительно четкие, всё видно до мельчайших деталей. Четыре мужчины и красивая девушка верхом на лошадях – да, на лошадях, лейтенант вспомнил название этих животных. Сейчас их практически не осталось, ну кое-где в больших зоопарках разве что. В исторических фильмах использовали графику компаудов, ну еще говорили, что высшие вожди революции тоже имеют этих прекрасных животных и даже ездят на них. Но вожди есть вожди, и их повседневный быт покрыт мраком и тайной. Лейтенант сгреб снимки и направился с ними к комиссару.
«А девушка очень хорошенькая», – думал он по дороге, рассматривая фото.
– Разрешите, ваше революционное могущество, – обратился лейтенант к комиссару, как обращаются к генералу армии.
– Давай уж, вошел же… Что там опять? – смягчился немного комиссар.
– Фото объектов, как вы и приказывали, – и лейтенант положил на стол пачку фотографий.
– Ладно, ступай, надо будет – вызову, – махнул рукой комиссар, а сам углубился в изучение фотографий. Вот… вот то, что вытащит его отсюда. Да, эти люди на фото точно не местные, а судя по тому, что в Европе ничего не происходит без ведома АСР[2], то и не оттуда… Амеры или арабы… что же, может быть. Правда, одежда на них довольно странная и оружие, что болталось у них на ремнях, очень уж древнее, ничем иным, кроме как оружием, это быть не могло.
– Так, так, так, ну что же, спешить не будем, проследим, куда они направятся в городе и к кому, а потом возьмем их тепленькими, а там и сами все расскажут, есть методы, – усмехнулся комиссар и нажал кнопку вызова дежурного по управлению.
* * *
Я с удовольствием разглядывал машины, людей, правда на улице их было мало, а те немногие, которые встречались, были одеты и выглядели как-то однообразно, и, разинув рот, смотрели на нас. В гостинице людей почти не было, только на ресепшене, за стойкой, стояли симпатичная женщина в полувоенной одежде и мужчина с воинской выправкой и в одеянии, напоминающем китель. Они интересом стали нас разглядывать. Я с Тариэлем взялся заполнять формуляры на всех, в которых были довольно странные вопросы. Такие, как, допустим, «как вы относитесь к нашему государству» или «как политика партии влияет на вашу жизнь», а когда мы протянули золото для расчетов, то кассир куда-то удалилась и через несколько минут на нас напали и стали вязать. Правда, для нападавших так просто все не закончилось, я успел среагировать и, не доставая меч, свалил двоих в форме ударами рук.
– Никого не убивать, – орал я, – оружие не обнажать!
Правда, Иваста успела обернуться и стояла, оскалив клыки, над поверженным Ирвином, которого сильно приложили по голове, и тот лежал не шевелясь. А Брюс успел отрубить одному из нападавших кисть руки, и я очень опасался, чтобы те не начали стрелять. А вот Тариэль вдруг пропал, раскидал нападавших на него людей и исчез. Отбившись от первого натиска, мы медленно отступали, я подхватил Ирвина и взвалил его на плечо.
– Давайте все успокоимся и просто поговорим, – повторял я как мантру.
– Нечего с вами разговаривать, вы должны просто положить свое оружие и сдаться. Считаю до трех, – проговорил один из нападавших. На голове у него была каска с опущенним забралом из пластика, по всей вероятности прозрачного, хоть и затемненного, поэтому что-то разглядеть я не мог. Я видел, как он закончил счет и поднял оружие. Не знаю, что со мной произошло, я просто на автомате выбросил руку в сторону предполагаемой опасности. Какая-то дымчатая, серого цвета субстанция отделилась от руки и накрыла стрелявшего, и даже летящие в нас пули, которые я почему-то видел. А потом они с негромким хлопком растворились в пространстве.
Все, и я в том числе, просто обалдели, нападавшие замерли в замешательстве, а мы уже были прижаты к стене, и деться нам было просто некуда.
– Я предлагаю вам вызвать вашего командира или того, кто может принимать решения.
– Стоять и не двигаться, – прокричал кто-то, – сейчас звонят куда следует.
Стояли мы долго, Ирвин пришел в себя, но видно было, как ему плохо. Его пошатывало.
Все наши вещи находились на лошадях, у входа в гостиницу.
– Дайте воды, человеку плохо, – попросил я.
– Ничего, потерпите, – прозвучало мне в ответ. Меня это просто взбесило, конечно, наложился отпечаток и от сущности Алекса, и то, что в последнее время я не имел отказа ни в чем, правда у меня не было ни капризов, ни чрезмерных требований.
– Если через несколько минут нам не дадут воды, я клянусь, что начну уничтожать всех здесь присутствующих, – и поднял вверх правую руку, вокруг которой образовалась дымчатая субстанция.
– Хорошо, сейчас воду принесут, – стали успокаивать меня, и через некоторое время бледная и трясущаяся от страха служащая протянула мне простую армейскую флягу. Стоило мне ее взять, как она резко отскочила.
– Спасибо, мадам, – проговорил я и, улыбнувшись, поклонился ей. У моего правого бедра терлась Иваста, а за спиной, с левой стороны, замер Брюс с обнаженным мечом. Напоив Ирвина и напившись сами, мы вернули флягу девушке. Вдруг в холле все пришли в движение, и перед нами предстал довольно полный, небольшого роста военный с большой красной звездой на одном рукаве и с не менее большим шевроном на другой.
Внимательно осмотрев нас глубоко посаженными небольшими глазками, он непроизвольно потер руки и спросил:
– Кто вы и что вам у нас надо?
– Мы простые путешественники.
– И что простые путешественники забыли на территории Анклава Советских Республик?
– Да мы даже и не знаем, куда попали, наверное, произошел сбой в программе, вот нас и закинуло сюда.
– Значит, сбой в программе, ну что же, вполне допустимо, думаю, нам надо все это спокойно обсудить. Вас сейчас покормят, напоят, окажут медицинскую помощь, кому требуется, и расселят. После того как успокоитесь и придете в себя, мы продолжим с вами беседу.
Военный повернулся и пошел к выходу, за ним потянулись и остальные. Когда он был уже почти у самого выхода, что-то громко хлопнуло, и нас стало накрывать белесым облаком.
* * *
«Ох, как же все хорошо вышло!» – думал Иван Муров, когда газ выветрился и он рассматривал лежащих у стены незнакомцев. Огромный волк, которого он вначале принял за собаку, вдруг начал меняться и превращаться в красивую девчонку, при этом совершенно голую, лишь лохмотья, по всей вероятности, бывшие когда-то одеждой, немного прикрывали ее тело.
– Сколько они еще проспят? – спросил он сопровождающих.
– Не менее часа, – ответил армейский доктор, находившийся тут же.
– Тогда осторожно, чтобы никому не навредить и не разбудить их раньше времени, отправить в сектор «А» тюрьмы, всех определить в разные камеры и исключить общение. А через час я и следователи их навестим.
Он проследил, как незнакомцев грузили в подошедшие микроавтобусы и увозили. Сам не спеша уселся в «Жигули» и закрыл двери, отрезая себя от жаркого дня, здесь, под кондиционером, было тихо и спокойно.
– Давай в казематы, – сказал он водителю и откинулся на кожаное сиденье.
«Жигули» мягко тронулись и понеслись по городским дорогам, к невзрачному зданию, похожему на большой серый куб с узкими окнами, забранными решетками. На воротах охрана только заглянула внутрь салона автомобиля и, дав отмашку, пропустила их на территорию тюрьмы. Или, как в народе ее называли, «казематы». На крыльце его встретил начальник тюрьмы, высокий и худой, с желтоватой кожей, говорят, у него язва, но в отставку идти не хочет, объясняет, что надо ему еще год дослужить, чтобы уйти с почетом.
– Организуй чего-то холодного, и принесите в комнату для допросов. Кстати, следователи прибыли?
– Так точно, прибыли, – доложил начальник тюрьмы.
– Ну, тогда пошли.
К тому времени, как приехавшие с начальником тюрьмы поднялись в допросную, им доложили, что пленники начали приходить в себя.
«Ну что же, – прихлебывая холодный апельсиновый сок, подумал комиссар, – пора начинать».
– Давайте вначале того парня, которого ударили по голове… Его хоть доктор осмотрел?