– Я дала вам возможность по вашему желанию оборачиваться, чтобы насладиться свободой дикого зверя, но в час, когда мне нужна была помощь и ваша преданность, некоторые предали меня. За это я и заблокировала вас в лесу, чтобы вы почувствовали на своей шкуре, как тяжело и больно бывает, когда так несправедливо тебя предают. Но пришло время, и вы искупили вину, с этого дня я отменила все ограничения. Вы вправе, как и раньше, жить по своему разумению, в лесу вновь полно живности, и вы можете восстановить силы. Но впереди война, и то, как вы покажете себя в ней, будет на многие годы вас характеризовать или как смелых и преданных мне существ, или как никчемных и трусливых.
При этих словах волки взвыли, а Киреш поднял руку, призывая к тишине, и опустился на одно колено, вместе с ним опустились и старейшины племени волколаков.
– Богиня, – проговорил он, – мы уже давно избавились от тех, кто предал тебя и был малодушным, и в предстоящей войне ты увидишь, на что мы способны, прими нашу клятву верности тебе.
И все, кто мог произносить слова, принялись произносить слова клятвы. После чего все, кто мог, резанули себе руку ножом, и капли крови упали на землю. Те, кто был в волчьем обличье, прокусывали себе лапу и тоже лили кровь на землю. Клятва крови – сильная клятва. Богиня приняла клятву, все вокруг на мгновение полыхнуло золотистым цветом, и у всех стало так спокойно на душе.
А сейчас старейшины и взрослые волки гоняли молодежь, обучая и натаскивая их. Кто-то будет в человеческом обличье, кто-то в звериной ипостаси, но в бой пойдут все. Лишь самые маленькие останутся дома. А дело старейшины, продумать план, чтобы потери были минимальные, и он думает об этом днем и ночью. А еще ему шепнули, что его дочь жива и успешно достигла севера в компании Алекса и принца Ирвина, который души в ней не чает. Учились и тренировались все, молодежь училась быстро оборачиваться и нападать и сражаться с противником, взрослые оборотни вспоминали и тренировались, освежая навыки. Благо что за это время оборотни отъелись, и все восстановили функции оборачиваемости. В звериной ипостаси только тренировались и охотились, ели – превращаясь в человеческий облик. В лесу и вокруг него появились огромные стада оленей, диких свиней и множество другой живности.
Киреш глянул еще раз на то, как один из молодых волков, промахнувшись в прыжке, вместо горла ухватил руку изображающего жертву. Но инерция была столь высока, что оба покатились по земле, волк оказался быстрей и все же успел атаковать горло еще раз. Киреш усмехнулся и пошел в пещеру, он надеялся, что скоро все восстановят навыки.
* * *
На море была небольшая волна, и фон Бугрина тошнило, он уже давно отдал рыбам все, что ел даже неделю назад, но все равно ощущал постоянные рвотные позывы. Его зеленая физиономия пугала его офицеров, а сам он уже неоднократно проклял и этот поход, и корабль, и даже верховного жреца. Он лишь изредка бросал взгляд на огромную флотилию, двигающуюся к северному берегу; чтобы не растеряться, шли медленно. Хватит и того, что сброд, находившийся на двух кораблях, убил капитана, захватив их, и приказал команде править к берегу, где эти гады растворились в близлежащем лесном массиве, когда достигли берега. Поэтому он распорядился создать охранение армады кораблей из рыцарей Урху, а то так могут и все разбежаться, пока они дойдут до места высадки. В горловину пролива, между морем и океаном, они не полезут, очень там узкий проход и высокие берега, может быть и засада. Вот и решено было высаживаться раньше и уже пешком двигаться к столице севера, городу Дартону. Там тоже надо держать ухо востро, а то эти ухари, которых нахватали в городах, дезертировав, собьются в банды и начнут рыскать по селам и городкам в поисках наживы. Мало заботясь о том, что надо вначале разбить северян, а уж потом бесчинствовать. Крепта последнее время донимали мрачные и тревожные мысли, и чем ближе подходило время высадки, тем тревожней было на душе. Он не был трусом, тем более имея в несколько раз большую армию можно было вообще не переживать, но на душе все равно скребли кошки. Бугрин еще постоял на палубе, вдыхая морской воздух, и не спеша направился в свою каюту.
– Марвин, подай вина, – приказал он слуге и, когда тот принес кувшин и нарезанный сыр, налил себе полный кубок и залпом опрокинул в себя. Это была первая пища, если можно так назвать вино, которую он протолкнул в себя за несколько дней. Вино резко ударило в голову, и Крепт фон Бугрин очень быстро опьянел.
– Убери это, – кивнул он на тарелку с сыром, и когда слуга попытался ее забрать и унести, Крепт вдруг остановил его: – Подожди, пусть пока постоит. Иди, нужен будешь, позову, – сказал он и невидящим взглядом уставился в стол. Когда слуга вышел, Бугрин снова наполнил бокал и выпил, после чего поднялся и, пошатываясь, пошел к кровати, даже не пытаясь раздеться, упал на нее лицом вниз и забылся в тяжелом пьяном сне.
* * *
Императрица Алексия тан де Кобург сидела за столом и размышляла. Она только что проводила делегацию королевства Барнема, затворники приехали просить помощи в прокладке железных дорог. Обещали пробить тоннель в узком горле разделяющих их гор. А она без Алекса не может принять правильного решения, а когда он будет, она не знает, да и сердце последнее время болезненно сжимается при воспоминании о нем. Алекс, Алекс, куда ты запропастился? Какая же она дура, что позволила ему участвовать в этом походе. Она видела, что последнее время он стал рассеянным, его ничто не радовало и даже отношения между ними потеряли свою страсть. Единственно, что всегда меняло его настроение от унылого к радостному, это были их дети. Она очень переживала, как он будет относиться к их общим детям, тем более, что первой у нее родилась девочка. Не будет ли он отдавать предпочтение своему сыну, но с самого рождения он взял заботу об их совместных детях на себя. От него стонали няньки и кормилицы, служанки и гувернантки, так как он жестко контролировал их работу. И ничего не меняло то, что она рожала только девчонок. Алексия никогда не видела, чтобы так любили детей. Когда он был во дворце, они просто «ходили на головах» – это выражение Алекса. Она слышала и умилялась, как он учил Вика, что это его младшие сестры и он в ответе за них, и если что случится, то Вик должен сделать все, чтобы спасти их и сделать счастливыми.
– Отец, но ведь мама и ты – самые главные в империи. Что такого может случиться, чтобы так переживать и беспокоиться?
– Знаешь, сынок, жизнь – это не ровная дорога, по которой сегодня ездят купцы, а извилистая лесная тропинка, с ямами и пеньками, скрытыми травой, о которые так и норовят зацепиться ноги. Когда ты станешь старше, я расскажу тебе про нас с мамой и про то, как она стала императрицей.
А теперь уже который месяц его нет, одинокие ночи в холодной постели и ожидание, ожидание, ожидание. У аристократов обычно супруги спали в разных постелях, даже в разных спальнях, но Алекс настоял, чтобы они спали вместе. Это было необычно, так не принято, но в те дни, когда она сильно уставала, он гладил ей голову и спину, и ей так было хорошо, что она, успокоенная, тихонько засыпала. Он никогда не лез в управление империей, но когда она просила совета или говорила: «Алекс, а как ты думаешь, стоит ли мне?..» – он всегда давал дельный совет, и даже если тот ей не нравился, она все-таки делала, как он говорил. Просто не однажды убеждалась, что все происходило так, как советовал. Она пыталась привлечь его в качестве советника, но он всеми силами избегал каких бы то ни было официальных должностей.
– Алексия, милая, ты вспомни, что было, когда принимали дворяне и аристократы присягу. Да, тогда нам удалось их быстро смять и самых одиозных уничтожить. Ведь они до сих пор бесятся, что твой муж кентиец и что все новое, что появилось на континенте, связано с Кентией. Не стоит махать красной тряпкой перед быком, пусть еще пройдет время.
Ее постоянно осаждали молодые аристократы и дворяне, пытаясь угодить в какой-нибудь мелочи или выразить свое восхищение ее нарядами или видом. Когда Алекс отправился, как он сказал, в экспедицию, за ней пытались ухаживать несколько молодых аристократов, просто проходу не давали. Казалось, еще немного, и подол ей задерут прямо в ее кабинете. Начались дуэли, как им казалось, среди претендентов на ее внимание. Поначалу все это ее просто раздражало, но постепенно все, что происходило вокруг нее, стало бесить, но удалить без повода этих балбесов она тоже не могла. Да и боялась она, что вернется Алекс и ему досужие языки донесут о ее выдуманных ухажерах, а он возьмет и уйдет, оставив ее. Что она тогда будет делать? Зачем ей эти дворцы, этот трон, зачем ей все это, если его не будет рядом!