Ванор позвонил в колокольчик, вызывая секретаря, но тот почему-то не отозвался. Он в раздражении выглянул в приемную, но там никого не было. Еще час назад здесь бурлил человеческий водоворот, носились слуги, жрецы и просители, сейчас стояла тишина. Ванор осторожно прошелся по дворцу, миновав несколько коридоров, он спустился на один этаж, потом на другой, вдруг за стенами раздался какой-то шум. Ванор подскочил к окну, выходившему во двор дворца, и обомлел: по двору метались огромные собаки, он таких никогда не видел.
«Нет, это, наверное, волки, – мелькнуло в голове, – что делать, кто их сюда пустил? Как такое могло произойти?» – металось у него в голове, пока он бежал по коридорам.
Быстрей, быстрей спрятаться… Он, вбежав в кабинет, кинулся к одному из шкафов, по дороге дернув за меч одной из фигур рыцаря, стоящих в небольших нишах. Шкаф неслышно отъехал в сторону, открыв проход в какой-то узкий коридор, и когда верховный жрец вскочил в него, так же плавно и неслышно встал на место. Пробежав по коридору, который был длиной метра четыре и заканчивался массивной дверью, Ванор распахнул ее и, вбежав в помещение, находившееся за дверью, сразу же закрыл дверь за собой на засов.
Огляделся, у стены стояло кресло, в которое он и упал. Об этой тайной комнате никто, кроме него, не знал, ее он вообще нашел случайно, дернув как-то в раздражении меч статуи рыцаря. В противоположной стороне от двери, в которую он вошел, была еще одна дверь, за которой скрывалась крутая каменная лестница, спускающаяся в глубину и упирающаяся в подземный коридор, уходящий очень далеко и выводящий за территорию столицы. Так что, переодевшись, он мог спокойно бежать, только вот переодеться пока было не во что. Ванор Кармитор, верховный жрец религии Урху, надолго задумался о том, что же ему делать дальше и как жить после того, как его планы и надежды в одночасье рухнули.
* * *
Я не спеша двигался в лагерь неожиданного родственника, в стороне и чуть сзади бежали коты, чтобы не пугать лошадь, которая и так постоянно прядала ушами и всхрапывала. На въезде в лагерь меня встретили несколько воинов, приняли моего коня и постарались торжественно проводить к шатру вождя. Правда, у них не очень это получилось, так как стоило мне покинуть лошадь, тут же по бокам нарисовались Алый и Балу, заставив воинов прыснуть в стороны.
Но мы все-таки дошли до шатра Ломера, и тот встретил меня у входа. Я пожал протянутую руку, как и положено, за предплечье, а Номер, обняв меня за плечи, прокричал в толпу воинов, собравшихся со всего лагеря:
– Воины, сегодня я нашел своего брата, все, как говорил Таманкус… И придет когда-то из-за большой воды твой брат, будет он почти такой же, как ты, одной крови, одного языка, одних взглядов, одной чести.
Ломер кричал эти слова, и ему вторила огромная толпа, собравшаяся у его шатра, все, словно заклинание, повторяли эти слова. Когда он закончил говорить, раздались крики, вопли, стоял такой ор, что больно было ушным перепонкам. Ломер поднял руку, призывая толпу к молчанию.
– Нам надо многое обговорить с братом, завтра с утра мы, получив положенные трофеи, уйдем домой. Не знаю, сможет ли брат проследовать с нами, его должны видеть старейшины, но теперь мы с вами знаем, что пророчество исполнилось. Пойдем, брат, – и он увлек меня в шатер.
В нем уже был накрыт стол с напитками и снедью. Еда была проста… Сыр, лепешка и мясо, в кувшинах вино.
– Присаживайся, брат, – указал он на лавку, – и расскажи мне о себе и о том, как живут наши родственники там, за большой водой.
– Расскажу, конечно. Скажи мне, что вы декламировали там, на улице?
– Как ты сказал? Декла… что?
– Что за слова произносил ты и твои воины?
– А, это, – улыбнулся Ломер, – это слова древнего предсказания, которое первым произнес Таманкус эр да ла Манк, первый вождь этуинов. Мы горцы, но говорят, тысячи лет назад рядом жило такое же племя, как и наше, племя кенто, они жили в предгорьях, как и мы, разводили скот и сеяли зерно, но еще ловили рыбу, не боясь большой воды. И однажды они вышли в море всем племенем, и больше назад не вернулись. Мы не воевали и были дружны с этим племенем, они брали в жены наших женщин, а мы брали их. Долго их ждали, но так и не дождались, и тогда вождь и колдун Таманкус предсказал, что когда-нибудь мы встретимся снова. Вот мы и встретились, брат, – проговорил он, наливая вино в кубки, – давай за встречу.
Мы сидели с ним всю ночь, разговаривая и рассказывая друг другу про жизнь наших народов. Племя этуинов было не очень большое и довольно бедное, может, что и было в горах, но кто там что искал. С королевствами они находились в состоянии вооруженного нейтралитета и на изыскания в свою часть гор не пускали, те всегда пытались их обмануть, считая за глупых варваров. У них очень ценилось железо и изделия из него, особенно оружие, и оно передавалось от отца к сыну и так далее.
– Послушай, – сказал я Ломеру, – давай обменяемся посольствами. Послы будут видеть и знать, как мы живем и что производим, и смогут заказывать то, что надо будет вам в первую очередь.
– Знаешь, я поговорю с отцом и старейшинами, как вот только дать тебе об этом решении знать?
– Ломер, мне еще надо сопроводить будущего короля в столицу и присутствовать на коронации, а вот на обратной дороге я мог бы зайти в город Бертан. Я хотел бы, но не могу задерживаться, мое путешествие длится почти полгода, а еще ведь два месяца обратно добираться.
– Хорошо, брат, я тебя понял, значит, если все решится, то люди будут тебя ждать в городе Бертан, ты только не забудь их забрать.
Уже прощаясь, я вспомнил, что у меня к седлу приторочен меч, который я вез в подарок. Отвязав сверток, я достал из сумки запасную подкову, которую всегда брал с собой в походы. И повторил фокус с разрубанием ее на глазах изумленной публики, показав при этом, что на бритвенной заточке мече нет и зазубрины. Потом протянул меч Ломеру со словами:
– Брат, прими этот меч в подарок, и пусть наша дружба и родственные связи будут такими же крепкими, как лезвие этого меча. Он не ржавеет, – тихо добавил я, передавая меч.
Сказать, что Ломер был ошарашен, значит ничего не сказать, тем более у них только старший по родственной линии мог дать или подарить оружие.
Ломер упал на одно колено и с благоговением принял подарок; вытащив меч из ножен на треть, он прижал к губам лезвие, а потом, поднявшись на ноги, выхватил меч и поднял его к небу. И снова все разразились приветственными криками. Еще раз обнявшись с ним, я вскочил на коня и отправился восвояси, тарги трусили почти рядом, они всю ночь просидели у полога шатра и, наверное, были голодны.
– Послушай, Алый, вы бы поохотились, что ли, – сказал я им, – бегите, дичи тут достаточно, только на оседланных быков не нападайте.
И те, получив разрешение, тут же скрылись в ближайшем лесу.
Глава шестнадцатая
Лагерь не спал всю ночь, он праздновал победу. Пили вино и поминали погибших, чествовали тех, кто отличился. У меня не было ни погибших, ни раненых, я просто не пустил их в свалку, да ведь и учил их другому бою. Увидев, что в палатке коннетабля горит свет, я, приблизившись, спросил у охраняющих гвардейцев герцога:
– А что, барон не спит?
Те улыбнулись и, оглянувшись, заговорщицким шепотом сказали:
– Они с его светлостью маркизом всю ночь спорили, кто принес больше пользы в разгроме отщепенцев.
– И до чего договорились?
– Решили, что все молодцы.
– Я войду? – спросил я их.
– Да, ваше высочество, проходите.
В палатке раскрасневшиеся, в одних нижних шелковых рубашках, сидели коннетабль и маркиз. Увидев меня, они радостно завопили.
– О наконец-то, ваше высочество, вы соизволили нас посетить! За стол, за стол! – закричал маркиз, а коннетабль лишь качал головой.
– Господа, сегодня же приезжает герцог. Как вы его встретите?
– Подумашь, герои войны могут немного быть и под хмельком. Это же надо… шетиде-сать, шепти… в общем, всех победили. Представлять, принц… ик… друг мой, – заблажил маркиз и полез ко мне целоваться.
Коннетабль не хотел, видимо, отставать от маркиза, встал и, попытавшись сделать шаг, стал на меня заваливаться. Я успел его подхватить, и, крикнув охрану у входа, мы вместе уложили его на походную кровать. К этому времени он уже похрапывал.