Но я видела, как Алекс ведет себя с подданными: он никогда не кричал, даже не повышал голос, со всеми был вежлив, но люди относились к нему с уважением и любовью. И я решила хоть немного походить на него, забыть свои капризы, никогда не показывать свое недовольство. Пора становиться взрослой. А какой фурор произвели подарки графа – все эти зеркала, карета, в которой не чувствуется кочек и ухабов при движении, свечи, которые освещали помещения лучше масляных ламп, наборы для женщин… Как все удивлялись и восхищались предметами, когда их распаковывали!
В тот момент я поняла, что мы, смеявшиеся и называвшие кентийцев варварами, даже на величину макового зернышка не знаем всего того, что знает и умеет этот народ. И лучший среди них – это мой Алекс.
* * *
Подъезжая к замку, я увидел ровные ряды палаток под его стенами, а вдалеке тренирующихся в полной экипировке копейщиков под присмотром кентийцев. Не успел отдать коня, как подскочил Гюнтер и принялся докладывать. Я остановил его движением руки.
– Гюнтер, все расскажешь в кабинете, пусть принесут туда отвара, и пригласи Ларта.
И направился в свои покои – надо умыться и переодеться. Дел невпроворот, но думаю, успеем, лишь бы ничего непредвиденного не произошло.
Тщательно вымывшись, переоделся в чистое и приказал Сарту, чтобы отнес грязное прачкам, направился в кабинет, возле которого уже переминались Гюнтер с Лартом. Первым начал докладывать Гюнтер. Оказалось, что согласилось пойти под мои знамена и дать клятву сто шестьдесят три человека из бывших пленных, всех снарядили практически в их же брони и выдали их же мечи и копья. Всем нашим дружинникам, которые идут в поход, выдали кольчуги и булатные мечи со склада.
У кентийцев своя броня, но мечи им выдали тоже, сто человек усадили на коней, семьдесят наших и тридцать из пленных, бывших конников. Двадцать человек лучников и пятнадцать арбалетчиков, все экипированы, плотники усиленно изготавливают стрелы и болты. Приняли сорок человек новобранцев, которых оставим дома, перемешав их с остающимися ветеранами, их сейчас усиленно гоняют кентийцы. Палатки, войлочные подстилки, котлы и миски выданы всем и всего хватает, в кибитки даже уложили немного в запас. Осторожно переговорили с новым бургомистром и начальником стражи, они готовы предоставить пятьдесят человек.
Ларт отвечал за снаряжение и технические детали, тут тоже было все нормально. Пушек было у нас восемнадцать штук, из них двенадцать на лафетах, пять полностью обученных расчетов по пять человек в каждом с полной взаимозаменяемостью. К ним добавили новичков и распределили на все двенадцать орудий и уже неделю тренируем, правда, еще не стреляли, но в каждом расчете два полностью обученных пушкаря. Гранат всего шестьсот, все снаряжены, гранат к пушкам двести штук, все снаряжены, ядер чугунных триста штук, картечи чугунной, отходов от литья и прочего – пятьсот килограммов, картечи гранитной – две тонны. Все погружено и уложено в повозки. Пороху тридцать бочонков, весь порох отвешен и упакован в шелковые мешочки.
Когда они закончили отчитываться, я встал, прошелся по комнате, разминая ноги.
– Хорошо, завтра всем отдых, подгонка снаряжения, ремонт одежды и обуви, послезавтра отправляемся. Сколько у нас сейчас повозок?
– Груженых пятнадцать, – ответил Ларт, – и двадцать под наемников. Все крытые, упряжь проверена, оси смазаны. Пушки, как вы и говорили, обмотали соломой и накрыли полотном. Коней и тягловых лошадей хватает.
– Тогда делаем так, вечером соберете мне всех сержантов и в первую очередь конников. Всем поставлю задачу, а сейчас пошли обедать.
После обеда меня навестил Тодор – как ни скрывай, солдаты, расположившиеся под стенами, о чем-то да говорят, вид он имел озабоченный и встревоженный.
– Ваша светлость, – начал он с порога, – а что нам делать? Вы уходите, и когда вернетесь, неизвестно. А как же мы?
– А что вы? Разве уже все выучили и уже готовы? Чего ты всполошился сам и людей баламутишь? – повысил я голос. – Ваше дело готовить спектакль, чтобы к тому времени, когда я появлюсь, вы могли меня удивить. А так как я буду отсутствовать, ты еще будешь контролировать новых музыкантов и певцов. Ты меня понял? – наезжал я на деда.
В таком деле разброд и шатания надо пресекать сразу. Дед струхнул и согласно закивал головой, пятясь задом к двери.
– Ты куда собрался? Я что, тебя отпускал? – снова окрысился я. – Садись, скажу, что надо будет делать. Будешь гонять певцов по старой схеме и по старому репертуару. Новый репертуар – почти тридцать песен – у них тоже есть, его учат и твоя дочь и парни, с которыми она выступает. Но на публике с новыми песнями не выступать, учить и тренироваться тут в замке. Музыканты имеют ноты и знают мелодии тоже, пусть учат и тренируются. Когда новые певцы отшлифуют песни из ресторана, поменять состав, твою дочь и ребят сюда и учить новые песни, этих туда. И не вздумай хитрить и затягивать с переменой состава, отвечаешь головой. Вопросы есть?
– Ваша светлость, а как доходы распределять?
– Так же, Тодор, так же, певице двадцать процентов и остальным, как и делили. Ну а театр, тут даже слов нет – все на тебе. Вот, а теперь иди, Тодор, и смотри, я на тебя надеюсь.
Следующий день был такой же нервотрепкой, как и предыдущий. Целый день за мной следом ходили Ларт и Гюнтер и уговаривали меня взять их с собой. Ходили, пока я не наорал на обоих. Коты тоже что-то очень активно крутились под ногами, пока не наорал и на них. Наконец закончился и этот день.
Утром, умывшись и позавтракав, вышел за ворота, посмотрел, как отправляются в дорогу кибитки и пушки, их сопровождали десять конников. Остальные ушли еще ночью и будут двигаться сами, встречаемся в обозначенном месте, они же должны предупредить и короля, что мы выдвинулись. Сайм еще прошлый раз присмотрел место в лесу недалеко от замка, где мы сможем расположиться и незаметно выдвинуться к замку герцога.
Я собирался выехать чуть позже и догоню обоз в дороге, еще раз проверив, все ли поняли, что и как делать остающимся. Уже конюх подвел ко мне Ветерка, когда в ворота влетел всадник, в котором я узнал Номана. Парень увидел меня, соскочил с коня и, подойдя, упал на одно колено и протянул мне пакет.
– Ваша светлость, у вас родился сын!
Глава двенадцатая
– Ваша светлость, разведчики вернулись, – доложил сержант моей охраны, войдя в палатку, что служила импровизированным штабом.
– Это хорошо, давай их сюда, – проговорил я, разворачивая на столе карту местности.
В палатку проскользнули Сайм Шорто и Март Юрта.
– Ваша светлость… – начал Март, но я остановил его движением руки.
– Давайте подходите к столу, рассказывайте, что вы там выяснили.
Война шла уже четвертый месяц. Ну, какая война… самые сильные бои шли двое суток при захвате замка герцога Жиронда, и три часа боя с ордой хана Юнуса ину Доршона. А в остальном это были редкие мелкие стычки. Хан старательно избегал боестолкновения с основным отрядом и предпочитал партизанские наскоки небольших отрядов в несколько десятков воинов, в ночное время. Врага еще на дальних подходах обнаруживали тарги, и в большинстве случаев эти отряды встречали залпом из арбалетов, а иногда и картечью.
У хана не получилось объединить степь для войны с королевствами, некоторые роды пошли под его руку, но после первого боя многие покинули лагерь и вернулись к своим очагам и женам. И теперь его ряды насчитывали тысяч шесть плохо вооруженных и неорганизованных воинов степи.
Я же усилился за счет подошедших ко мне кентийцев, посланных отцом в количестве пятисот воинов, и полутора тысяч воинов Торвала, которых прислал Данис. Так что я сейчас имею почти две с половиной тысячи воинов, отлично экипированных и выученных, при десяти пушках. Помимо этого обязал с десяток баронов герцога Жиронда нести патрульную и караульную службу. Границу степи я не пересекал – не стоит пока настраивать основную массу степняков против себя. Хан Юнус тоже не рисковал вторгаться на нашу территорию – вот так мы и сидели каждый у себя, изредка тревожа друг друга вылазками небольших отрядов.