Выбрать главу

Роман покосился на нее весьма угрюмо и, вероятно, для большей эффективности встряхнул платок, явив взгляду солидный, даже слегка зеленоватый синяк, заливший пол-лица.

— Да уж лучше бы поскучать немножко.

Занимаясь разноской и складированием на штатные места упакованного оружия, курсанты с тоской смотрели на груду привезенных ящиков, нисколько не уменьшавшуюся от их стараний, потому что с другой стороны ящики продолжали подтаскивать, и ворчали, что подобное количество товара ни на один корабль не влезет, хоть ногами упихивай. Разве что на целую вереницу барж, которых, впрочем, близ Морского вокзала никто не видел. Хотя, вполне возможно, баржи из-под товара украли люди Круга.

— Как они только не затонули — с таким-то количеством железа на борту! — пробормотал кто-то из курсантов, недовольный тем, что работать заставляют после ужина, а не перед ним. — Что мы им — животные, что ли — засыпать на голодный желудок?

— Вечером ложись на спину и не ной, — огрызнулся Роман. — И так-то тошно, а тут еще ты!

Работали до изнеможения, в безжизненном свете длинных ламп, похожих на лазерные мечи из «Звездных войн». При таком освещении невозможно было понять, наступила уже ночь, или еще день, или сейчас начнут отсчет сутки лет-эдак-через-сто… Усталость въелась в них настолько, что, когда курсантов наконец отпустили, Кайндел, добравшись до отведенной ей с Лети комнаты (эта оказалась почти такой же, как и прежняя, на Старой базе, разве что лишь чуть побольше и снабжена компьютером) и со стоном облегчения повалившись на кровать, обнаружила, что не способна уснуть.

Покрутившись на простынях, девушка, едва слышно выругавшись, поднялась и прошла в душ. Вымылась, как следует, с головы до ног, но сон все равно не шел — была лишь слабость, сладкая истома, укутывающая тело приятным бессилием. Ей казалось, будто от каждого шага она звенит, словно самый лучший хрусталь, и потому двигалась очень осторожно и очень медленно.

Двери комнат, где разместили курсантов, выходили в широкий коридор, пока еще не устланный ковровой дорожкой, но отделанный отличным теплым ламинатом и ведущий в вестибюль с находящимися там двумя дверями и арочным проемом, декорирующим вход на лестницу. Одна из дверей открывалась в огромную столовую, где могла обедать сразу добрая сотня человек, другую же девушка машинально толкнула и обнаружила курительную комнату, своими размерами больше напоминающую средних размеров зальцу.

Шлепнувшись на ближайший из обтянутых зеленым сукном диванчиков, еще не испорченных следами ожогов и сброшенного пепла, она взяла со столика, из стоящей на нем коробочки сигарету, запалила кончик зажигалкой и затянулась. Дым показался ей отвратительным, но она продолжала тянуть его в надежде, что, если сигарета позволит ей немного прийти в себя, в дальнейшем несложно будет и уснуть. Главное — прогнать это непонятное и бредовое состояние, достойное наименования «ни то — ни сё».

— А я не знал, что ты куришь, — произнес Шреддер, вставая с дальнего диванчика. Только тогда Кайндел поняла, что она не одна, и поспешила запахнуть халатик.

— Я обычно не курю сигареты.

— Понимаю. Хочешь «Житан»? Все лучше, чем дешевая «Северная звезда», которую выкладывают здесь потому, что на складах остались огромные запасы.

— По мне, так все равно, чем травиться, — Кайндел кашлянула и поморщилась. — Ну, давай свой «Житан». Посмотрю, найду ли я отличия.

Эйв смотрел на нее сочувственно.

— С непривычки — вряд ли… Тебе не спится?

— Да. Кажется, усталость зашкалила.

— Бывает. Со мной тоже так случается. В этой ситуации обычно помогает коньяк.

— А у тебя и коньяк есть?

— Есть. И я даже тебе его дам. После беседы, разумеется, а то ты уснешь прямо здесь, на этом диванчике.

Кайндел затянулась новой сигаретой и снова едва заметно сморщилась — разница между прежним и нынешним отвратительным дымом показалась ей неощутимой.

— А мы собираемся беседовать?

— Я бы не отказался от минутки твоего внимания, — он вздохнул, и ирония, проклюнувшаяся в его фразе, сошла на нет. — И возможности задать тебе пару вопросов.

— Как сурово. Я в чем-то провинилась?

— Нет, разумеется. Наоборот. Ты показала себя с лучшей стороны, и наши офицеры от тебя теперь не откажутся. У меня, собственно, частный вопрос… Словом, я услышал, будто теперь в нашем мире будут обитать существа… Не совсем человеческих свойств, но вполне человеческого облика.

— Верно, — улыбнулась девушка. — Оборотни, вампиры… Кое-какие еще существа.

— Вот о «кое-каких существах» я и хотел поговорить, — Шреддер упорно смотрел в пол. — Ты вроде как тоже не совсем человек? — он подождал ответа, но не дождался и требовательно взглянул на собеседницу. — Разве ты не говорила об этом сама?

— Говорила. Все верно. Я отношусь к нечеловеческой расе, хотя и обитаю пока в чисто человеческом теле. Как, кстати, очень многие из ближайших сподвижников Ночи и она сама. Нелюди в среде новых магов — явление распространенное. Только пока это незаметно.

— Но станет заметно, верно?

— Со временем — разумеется. Тело изменится под нужды присущей нечеловеческому существу магии. Но почему тебя это так волнует?

— Ты считаешь, меня может не волновать изменение одной из моих подопечных? — он усмехнулся. — Тем более что, как я понимаю, альвов мало занимают дела людские. И тебя перестанут интересовать?

Кайндел глянула на него лукаво, едва наклонив голову, и Эйв почувствовал, что у него перехватывает горло. Как и в тот момент, когда они впервые встретились на канале Грибоедова, девушка показалась ему некрасивой, но при этом притягательной, как металлическая загогулина для магнита.

— Ты смотришь на мир, окружающий тебя, глазами читателя фантастических романов. Но как бы ни достоверна казалась тебе книга, она все-таки имеет мало общего с реальностью. Знаешь, почему? Потому что реальность куда более неправдоподобна, чем любые фантазии. Воображение Бога намного опережает любые возможности человеческого сознания. Поэтому — поверь мне — ни к чему волноваться о том, как я буду себя вести в человеческом мире. Если бы человеческие дела мало касались всех нечеловеческих существ, Ночь не стала бы добиваться для себя… скажем так, доминирования в этом мире.

Они помолчали.

— Или тебя что другое волнует? — спохватилась она. — Уж не Багира ли?

— Ха, — Шреддер запрокинул голову, но рассмеялся вполголоса, будто боялся кого-то разбудить. — Ты знаешь, она до сих пор кипит, как электрочайник с заевшей кнопкой выключения. Хотя чего ей беситься — не понимаю. Думаешь, она тоже не сильно изменится?

— А ты считаешь, она будет охотиться на людей и выть на луну? Ни в коем случае. Неудобства, ее ожидающие, будут несколько иного порядка. Ни серебро, ни луна ей не угрожают, все-таки Багира — из высших оборотней. Она сама себе хозяйка.

— Так в чем же заключаются эти ограничения?

— Ну, по большей части они — магического порядка. Еще прорежутся некоторая тревожность, временами вспыльчивость, а также все остальное, имеющее отношение к звериному облику. Разберется.

— Хе, тревожность. Вспыльчивость… Сдается мне, Багира от рождения полноценный оборотень. Ну, по крайней мере, это у нее давно.

— Она всегда была оборотнем. Просто до возвращения магии энергетический потенциал не мог реализоваться. Равно как и я всегда являлась… не совсем человеком.

— Но это ведь ничего не меняет, правда?

— Конечно. Абсолютно ничего, — согласилась Кайндел. — Да, магия моя будет иной, чем знакомая тебе. Характер, наверное, тоже. Но он и раньше был… странным.

— И ты останешься с нами? — уточнил Шреддер.

— Останусь. И с вами, и с тобой. Тебя ведь и это волновало?

— Волновало, конечно, — Эйв усмехнулся и прижал ее к себе. Потом отстранил, чтобы снять с пояса фляжку, отвинтил крышечку в форме стопки и налил ей коньяка. — Пей. Две стопки — и заснешь в лучшем виде.

— Значит, я заслужила коньяк? — рассмеялась Кайндел, пробуя душистый напиток, впрочем, слишком крепкий для того, чтобы женщина успела оценить его качество, прежде чем поторопиться глотнуть. — Ох… Запить есть чем?