Крылья метнули демонессу во врага, как тетива метает бревно стрелы из осадной баллисты. Но Хафал ловко исчез с ее пути, оставив вместо себя аркан хвоста, петля поймала, и человек-скорпион с разворота бросил Милиту далеко вверх, та врезалась в статую бога, начали падение ледяные глыбы обломков.
До алтаря глыбы не долетели – их окутали знакомые Эгорду хлопья энергии, только не розовые, а оранжевые.
Телекинез!
Ледяные метеориты взяли курс на Хафала. Первую глыбу разбила клешня, вторую – пара зеленых лучей из глаз. Третьей летит уже не глыба, а сама Милита.
Но протаранить она успела только вспышку телепортации.
Оказавшись у демонессы за спиной, жрец выставил вперед посох, и набалдашник выпустил луч столь мощный, что Эгорд прикрыл глаза ладонью, а Хафала чуть сдвинуло назад.
Глухой стон, будто силы разом покинули Милиту. Огонь в ее глазах потускнел вместе с сетью жил, колени ударились об алтарь, от полного падения удержали воткнувшиеся в лед рычаги крыльев. Ладонь вжалась в живот, оттуда, как из котла, льется лава.
– Милита!
Хлюпнул удар – жало и хвост пробили насквозь плоть, но не Милиты – Витора. Он успел ее обнять, закрыть со всех сторон крыльями. Две пары глаз – оранжевые угли и радужные бриллианты – встретились. Витор, глядя на Милиту, улыбается нежно, из уголка рта начал бежать красный ручеек.
Вновь склизкий звук – жало вылезло из тела Витора, и тот обмяк, будто из него вынули позвоночник, но, зажмурившись, сквозь дрожь, заставил себя держаться. Веки поднялись, он по-прежнему смотрит на Милиту сверху вниз.
Милита растеряна, какой-то порыв бросил ее поддержать Витора, но словно одумалась, и когти, едва коснувшись серебристых наплечников младшего бога, отплыли.
Ручей крови из его рта стал обильнее. Бледный как смерть, Витор бережно трогает края раны на животе Милиты.
– Зачем? – спросила она с горечью.
Будто, закрыв ее от удара, он нанес ей незаслуженное оскорбление.
Милита опустила взгляд на кровавую дыру у него под сердцем.
– Зачем?!
– Я люблю тебя.
Злые морщины на ее лице разгладились, глаза стали большими. Милита вновь подняла взгляд.
– Даже после того, что я натворила?
Витор любуется чертами ее лица, поглаживает вуаль лавовых жилок на щеках, черные вьюны волос.
– Девочка моя...
Ее подбородок вздрогнул. В уголке глаза набухла капелька оранжевой ртути. Покатилась по щеке, оставляя мокрую огненную дорожку.
– Витор...
Демонесса легла светлому богу на плечо.
Они как сердце – Милита вздрагивает, а Витор, обняв всем телом, гасит ее дрожь, растворяет в себе. Белые перья ласково поглаживают красную кожу перепонок.
Бледный, резко исхудавший, Витор уже не может скрывать, что держится с трудом. Изо рта по-прежнему течет кровь. Под ногами уже красное озеро.
– Витор, твоя рана... – В голосе Милиты тень страха. – Почему не заживает? В тебе же мощь богов!
А у Эгорда не тень – страх самый настоящий. Он уже понял, глядя на Хафала...
Тот задумчиво осматривает жало, измазанное бордовым клеем. С кривого лезвия капают тягучие нити с примесью зеленого.
– Яд, – сказал демон-жрец.
Витор и Милита соприкасаются лбами, кончиками носов. Палец бога стер со щеки демонессы полоску жидкого металла. Веки опустились, на кровавых губах – улыбка безмятежности.
– Все хорошо...
Тело, отяжелев, заваливается назад.
– Витор!!!
Милита успела поймать, он повис у нее на руках. Голова запрокинута, кокон крыльев раскрылся, белоперые пласты ударились о лед. Но улыбка на губах осталась.
– Витор... – услышал Эгорд себя.
Устоял на ногах только потому, что поддержала Леарит.
Спрятав лицо в нагрудник, Милита обнимает скорлупу серебристых доспехов. Согнута как в мольбе.
– Ты не можешь... Ты должен!.. Я найду тебя, слышишь?! Хоть на небе, хоть у Ямора в пасти...
Хафал опирается на посох, голова опущена. Пальцы теребят амулет Велиры.
– Убитые Пожирателем Душ не возрождаются.
Милиту трясет, вжимается в остывающее тело. Эгорд осел на колени. Леарит притянула его к себе, что-то шепчет, плечо держит ладонь Тимориса. А Эгорд тянет руку вперед.
– Витор...
Демоны ждут приказа. Им передалось смятение хозяйки. Притихли, только хвосты колышутся красной травой, а огненные глаза будто стаи светляков среди этой травы. Даже тучи порыкивают вкрадчиво...
Наконец, Милита отстранилась от трупа, с заботой опустила на лед.
Медленно, не отрывая взгляд от белого лица, подняла руку над головой. Пальцы сжимаются в кулак.
Демонов окутывает пламя.
Непростое пламя. Обычное для демонов безвредно, а от этого... демоны стонут, корчатся. Глядя на Витора, Милита продолжает сгибать пальцы в кулак, а пламя вокруг каждого демона становится гуще... Остров стал большой вопящей глоткой. Мышцей, которую терзает агония. Твари в панике мечутся. Каждую окутал цветок огня, мясо лопается, превращается в пепел.
Тугой узел кулака дрожит, когти впились в ладонь, по запястью течет лава. Губы подергиваются в оскале...
Рука опустилась.
Остров погрузился в гудящую тишину, вокруг – ни единого беса. Порталы тоже угасли. Лишь туман пепла. И тучи грохочут, но редко. Устало.
Милита где-то в себе... Взгляд бесцельно ползает по алтарю.
Наконец, задержался на чем-то... На темном кривом клинке – отрубленном жале Хафала. Лезвие блестит ядом.
Жало вспыхнуло оранжевой пеленой, его швырнуло в ладонь Милиты, кулак сжал у основания.
Вонзил в живот.
Милита резко согнулась, жадный вдох, будто вынырнула с глубины моря. Замерла, прислушиваясь к ощущениям...
Вдавила кинжал глубже.
Лава в жилах начала гаснуть, угли глаз – тоже. Милита медленно легла на Витора. Кожа крыльев опустилась на перья. Жидкий металл в ее теле быстро почернел, когтистые руки едва успели обнять серебро доспехов, прежде чем застыли навеки.
В тучах вспыхнула робкая молния, ее эхо – совсем слабое...
Сумрак начал таять, пухлая тьма над островом истончилась, оголила круг солнца, и вскоре небо стало чистым, без единого облачка. Будто и не было ничего. Лишь там, где стрекозы громили флот, сияет радуга.
Солнце уже близко к закату, но все еще яркое. Лучи пронизывают статую Клессы и Камалии, у ее подножия лежат два крылатых тела. Лед алтаря изуродован, колонны небесного свода в виде изваяний богов покалечены, но все же сохранили величие. Остров под одеялом пепла и дыма. Пахнет холодом, паленым мясом. Мелькают зеленые стрекозы. Только что остров был белый от снега и льда, а теперь – всюду гарь, засохшая кровь, и если торчит что-то белое – это кости ассасинов. Среди этой помойки поблекли осколки ледяных оленей, зайцев, барсуков, чаек, деревьев...
Мельница разрушена под корень. А на вершине горы горят руины, дым из них – как из вулкана.
Крепость должна была стать колыбелью для юных умов.
А теперь все это кажется... сном.
– Эгорд...
– Эгорд...
Голоса далекие, мужской и женский. Леарит потряхивает за плечо.
– Эгорд, что теперь?
Демон-жрец, опираясь на посох, смотрит на скалы. Ветер колышет одежды со знаком солнца, матово блестят панцири. Из-под полы растет, качаясь, стебель тусклых булыжников, лепесток жала роняет зеленый нектар.
Эгорд нашел в себе силы подняться.
– Жить.
Часть 4. Глава 37
С чего-то нужно начать.
Все погибло, но остров для Эгорда по-прежнему как на ладони – четверть стрекоз выжила, а это немало, они рассеялись по суше и воде, транслируют пейзажи в мозг создателя.
Воин-маг поднял десяток ледяных элементалов, чтобы искали наядиты. Нужно разгрести то, что осталось от мельницы и крепости. Кроме того, бесценные кристаллы есть в подземных пещерах, туда нужно послать отряд големов.
Леарит хотела помочь, но Эгорд запретил.
– Ты ослабла. Отдыхай.