– «Мистер срочник все отмыл и п**** не получил, Мистер срочник», – ну и скомандовал под улыбки и нервные смешки: – Врыв, направо в укрытие, атака. Выносим старших с первых выстрелов. Слушаем команды. Все, пацаны, погнали.
Он пошел первым и за ним пошел отряд. Мы ворвались и нырнули в укрытия незамеченными, а затем начался бой. Нас было поровну, но мы все восьмой-тринадцатый уровни, исключение – Дект, он двадцать первый. А вот наши противники от семнадцатого, самый высокий, которого я видел, был двадцать седьмой, может, были и выше, но пока их заметно не было. Там были не только люди, были и ксеноны – люди-ящерицы и серые вамбы. Че командовал от души и с толком, с расстановкой. Первыми упали максимальные уровни: двадцать пятый и двадцать седьмой, которых фокусили в спину по приказу нашего Эль Команданте. А потом начался затяжной бой. Никто не хотел наступать и образовался паритет сторон. Надо было что-то менять. Да, нас больше на два человека, но двое из нас инженеры, а не боевики, и средние уровни наших отрядов кратно разнятся. Выйдут и массой сомнут.
– И что прикажете делать? – произнес я мысль вслух.
– Думать, инженер, думать, – отозвался Бишкек.
Шел бой. Не блицкриг, скорее Курская дуга, что было нам на руку. Пехота клала снаряды как надо, десантура на корню пресекала контратаки. ОУКБ хоть и был инженером, но явно зачислен в них случайно или по недосмотру. Он носился по трюму, не зная гравитации, атаковал с флангов и отступал. Молния. Как еще описать это действо. Пехота давила, получала урон, отступала и снова давила. Парни старались от души, били и получали удары, не боясь боли. Но число раненых росло, и нам с Димой пришлось переквалифицироваться из инженеров в медики. К этому я отнесся по-философски. Не как к хирургии и медицине, я воспринимал пациентов как дронов, которых нужно починить. Можно было просто вкалывать стимуляторы на хп и энергию, но я захотел прокачать и медицину. Базовые знания медицины загружались всем еще на старте: синий шприц – обезболивающее, красный – восстановление хитпоинтов и т. д. С ними и знания о первой помощи: при лазерном ожоге – залить желтой пеной, открытую рану зашить медицинским степлером. Вот так я и колдовал, качая медицину и сокращая время лечения и снятие дебафов. Но если парни корчились и дергались от боли, то Бишкек крепко держал, а я штопал их, войдя в состояние подобное трансу. Штопал ткани, заливал пеной ожоги, удалял осколки костей, колол обезболивающие и стимуляторы. Сколько их было, не знаю, но гора пустых колб и шприцов множилась.
Вот ко мне под скальпель попал ОУКБ, я сразу ткнул колбой полевого шприца порцию седативного в бедро фаната.
– Они, сука, невидимы, – прерывисто дыша, сказал в пустоту Гриша. – Я успеваю за ними, но эти невидимки… Короче, это край…
– Какие невидимки? Успокойся, не части, – попытался заболтать я друга, сейчас главное – отвлечь.
Рана нехорошая, били не в корпус, а по ногам, пытаясь замедлить. За час боя вывели из строя половину.
Все-таки раса вамбас хоть и схожи с человеком, но имели и некоторые отличия, например, по три пальца на конечностях и серую кожу с рыжими волосами… А еще по анимешному большие и желтые глаза. Рост в два с половиной метра, звериная ловкость. Они вели огонь из легких плазмоганов, кажется, из любых положений: повиснув на одной руке, цепляясь за балки пальцами ног, как летучие мыши, стоя на вертикальных стенах, как на полу.
Ксеноны же были как люди, точнее, люди-ящерицы. Зеленая чешуйчатая кожа, гребень вдоль позвоночника и мощная мускулатура. Рептилоид – он рептилоид и есть. Прямо канон для планетарных заговоров для помешанных на этом.
Не сказать, что они выглядели приветливо, но и не вызывали отвращения. Обычные игровые расы, аналог орков, гномов и эльфов в мирах меча и магии. Больше напрягали невидимки, о которых говорил Гриша. В том, что это Грише не показалось, я был уверен. Ему не привиделось. И это напрягало.
В динамиках баржи раздалось: «До вхождения в атмосферу планеты Z1989-J тридцать минут. Всем членам экипажа и пассажирам прибыть на посты и места размещения».
Как только это произошло, атака пиратов свернулась, и в проеме и вправду появились из воздуха два человека в черных костюмах и с респираторами на лице. Ну не совсем из воздуха, вначале проступили зеленые линии очертаний, а уж потом тела. Интересная технология. Отступили и мы, собравшись у больных и латая себя.
– Полчаса простоять и баста. За это время они отступят, если не хотят с нами упасть, – выдал свою идею пехотинец «Софокл».
– Будет штурм. Будут прорываться на мостик. Или уходить. Отступаем в коридор, ищем узкое место и баррикадируемся, – сказал Дект и махнул в зал.
Но не вышло, и началась атака. Пираты сориентировались и пошли в бой не прячась, в полный рост, стреляя на бегу. Вамбас шли прыжками по контейнерам, ксеноны ящерицами ползли по стенам. И пришло осознание – нас сомнут! ОУКБ, вооруженный средним клинком с горящей кромкой наподобие той, что была у его противника, шел атаковать лазутчиков ксенонов и вамбас – если они обойдут, то будет беда. Пехота с лазерными бластерами отстреливали лазутчиков и людей в черном. Видно, у всех интеллект был не в приоритете, и они не могли использовать пси-прицел. Били, целясь, как в армии – в сторону врага. Но попадали – сбили одного ксенона и всех вамбас. Десант уже бился на короткой дистанции с пехотой. И бился на совесть, раненые «черные» больше отбивались, но перли. Один я был не к селу ни к городу, Бишкека, как самого мелкого, отослали на мостик с приказом забаррикадироваться.
Пол зашатало. Судя по звуку – нас атаковали. Видимо корабль, встретивший нас и высадивший пиратов, решил всячески задержать баржу, которая, как камикадзе, перла на планету. Множество мелких попаданий со звуком низкой тональности, били мелким калибром, намеревались, наверное, поцарапать. Затем было два выстрела. Тон ниже и глубже. Пилоты в рубке нашли, чем ответить? Если да, то это хорошо. Пираты увязли в атаке и были скованы боем. Оставалось минут десять до часа икс. Минут пять только на то, чтобы добраться, а еще был шлюз рубки, сколько ковылять его? ОУКБ месил на полу кулаками зеленую тушу, переставшую сопротивляться. Он оседлал ксенона и бил, и бил, и бил. У него самого шла кровь из кое-как заштопанной раны. И тут через динамики раздался голос Бишкека:
– Пацаны, шухер! Через шесть минут корабль войдет в атмосферу и сгорит. Так что бросайте этих бомжей и в капсулу, мы и неписи уже там. Через четыре минуты она и груз будут отстегнуты. И да, пиратскую шхуну парни угробили. То есть совсем. Всю аппаратуру пожгли. Лететь или стрелять, синие говорят, ей не дано.
И все замерли. Мы и пираты начали играть в гляделки. И только Гриша лупил и лупил по зеленой котлете, у которой осталось десять процентов жизни, но был целый ворох станов и дебафов. Им, видимо, теперь не свалить на своей шхуне, и гореть в атмосфере с перерождением в безжизненном корабле-астероиде не улыбалось.
– Отходим в капсулу, бегом! – Дект опять выпал из обоймы, и снова его подстраховал Че.
– Артем, оттащи этого полоумного! – крикнул мне Дект и кивнул на фаната.
Я толкнул в плечо Гришу и пожалел. Он прыжком сбил меня с ног, выбив десять процентов моих невеликих объемов хитов и только оседлав меня, пришел в себя.
– С ума сошел, псих? Вставай, валим отсюда, – прогундосил я ему в лицо, он все же успел разбить мне нос.
– Заживет, – отмахнулся он, ставя меня на ноги. – Рвем когти!
И мы рванули к выходу. У выхода я встал и повернулся к пиратам.
– А вы че встали? Рвем когти! И зеленого прихватите. Или пойдете на респ на своем мертвом корабле? – мой голос от волнения срывался. Я в жизни столько не нервничал сколько за эти три? Четыре дня? Я повернулся к ОУКБ. – Согласен?
– Да. Но боюсь у остальных свое мнение, – и он хромая рванул в проем коридора.
Бежал я со всех ног, чем повысил «энергию» до шести, но все равно не поспевал за хромым Гришей. Сзади нас подгонял топот приглашенных мною пиратов. И зачем я это сделал? Только что мы бились на смерть, зубами рвали глотки, а сейчас спасаемся вместе, как волки и олени вместе бегут от потопа. Как на это решение отреагируют остальные? И не высадят ли меня с ними за такое самоуправство? Пираты-то ладно: запорол перса и вышел в реал, а я не выйду и буду дохнуть и перерождаться в сгоревшем костяке баржи на дне моря. Как быстро я сойду с ума? День? Неделя? Долой надо гнать такие прохладные мысли. Поворот, еще один, и мы с другом влетаем в открытый шлюз, за нами его начинают запирать и сквозь одышку я ору.