Алекс Войтенко
Таёжный вояж
Глава 1
1.
Изредка приходя в себя, я с трудом приоткрывал свои веки, нашаривал на стоящем рядом столе какой-то бумажный пакетик с белым порошком непонятного назначения, запихивал его себе в рот, и какое-то время, старался двигать челюстями, чтобы разжевать его. Разорвать клочок бумаги и высыпать его содержимое, как это обычно принято делать, просто не было сил. Если получалось, делал глоток воды, из стоящего рядом чайника, или забрасывал в рот пригоршню ягод из туеска, и не разбирая при этом не вкуса ни запаха, вновь проваливался в беспамятство, чтобы очнувшись, повторить все сначала. Сколько времени все это продолжалось, день, неделю, месяц — кто знает? В какой-то момент, я вдруг понял, что вполне сознательно смотрю на нависающий надо мной довольно низкий потолок, набранный из грубых деревянных плах. Слегка повернув голову, увидел находящийся рядом со мной сбитый из горбыля стол и находящиеся на нем некоторые предметы. Среди них был довольно большой медный чайник, возле него лежал на боку берестяной туесок, с остатками увядших ягод, часть которых была рассыпана по столу, и с пяток пакетиков с каким-то порошком, непонятного назначения. Порошки были завернуты в плоские бумажные пакетики, совсем по-аптекарски. Во всяком случае, в голове сразу же возникло воспоминание, как когда-то, в конце шестидесятых, в местной аптеке выдавали нечто подобное по рецепту из поликлиники. Некоторое время я лежал, пытаясь понять, где я, и как здесь оказался. Чуть позже попытался приподняться со своего ложа и это, с довольно большим трудом, но все же получилось сесть. Подомной находился точно такой же грубый, как и стол, топчан сколоченный из слегка оструганных деревянных плах, укрытый толстым слоем отлично выделанных шкур, правда сейчас слегка влажных и со стойким запахом пота и мочи. Похоже, что я, находясь здесь в беспамятстве ходил под себя, что в общем-то немудрено, учитывая, что никого кроме меня здесь не наблюдалось. Посидев некоторое время, и чувствуя слабость во всем организме, я дрожащими руками подтянул туесок с ягодами себе поближе, и где по одной, а где пригоршней, в течении некоторого времени, поглощал все это богатство, почти не чувствуя никакого вкуса. Запив все это водой, из чайника, на всякий случай, добавил к этому еще один порошок. Правда, на этот раз, развернув бумажку и высыпав содержимое себе на язык. Горечь с некоторой кислинкой, неизвестного лекарства растеклась по полости рта. Чтобы, как-то сбить ее сделал еще несколько глотков воды, которая показалась мне слаще меда. Что это был за порошок не знаю, но учитывая то, что он находился под рукой, наверное, все же в какой-то степени оказался полезным, и выпив его, я решил, что хуже от этого точно не должно быть. Слегка нагнувшись вперед, обнаружил стоящие возле топчана довольно приличные сапоги, с наброшенными на них портянками, а чуть поодаль чувяки, сделанные из валенок с обрезанными голенищами. Учитывая мое состояние, вряд ли смог бы надеть сапоги и потому сунув ноги в чувяки, опираясь руками о стол, попытался приподняться. Головокружение, возникшее сразу же после того, как я поднялся на ноги, заставило меня вновь присесть на край моей лежанки. Чуть погодя со второго раза, но у меня получилось встать на ноги. Не отрывая рук от стола, сделал пару шагов вдоль него и перенеся правую руку на ближайшую стену, попытался выпрямиться. Голова тут же вновь закружилась, и я, напрягаясь изо всех сил, некоторое время стоял, стараясь удержать себя в таком положении и не грохнуться на пол, понимая, что если упаду, вставать будет еще тяжелее. Спустя, наверное, пару минут головокружение прошло и я, сделав пару шагов, оказался возле двери, ведущей из дома. Откинув крючок, толкнул дверь, которая тут же открылась нараспашку без какого-то скрипа, и я увидел перед собою большой двор, огороженный высоким частоколом, составленным из вертикально стоящих не очень толстых бревен, заостренных по верху. Бревна были составлены хотя и часто, но служили охраной, скорее всего от зверя, так как между бревнами виднелись частые просветы толщиной в кулак взрослого человека, а за ними в просветах, угадывался лес. То есть сквозь них можно было рассмотреть, что творится снаружи, но тот же медведь, или рысь сквозь них не пролезет. К тому же учитывая, что они были заострены то и через верх, перелезть тоже было бы проблематично. Забор окружал весь двор вкруговую, а прямо напротив дома высились большие капитальные ворота из толстых оструганных плах с железным засовом, сейчас наброшенным на петли и небольшой, так же в данный момент прикрытой калитки. Слева, чуть в стороне стоял капитальный деревянный дом, сложенный из толстенных стволов дерева. Я насчитал всего пять венцов, сложенного в лапу сруба, и несмотря на казалось бы малое их количество, сам дом выглядел огромным. Его скорее можно было назвать полутораэтажным, потому что высокая крыша, была снабжена парой окон, и скорее всего та часть тоже была жилой. Двор был достаточно обширным, справа находился большой сарай, открытый с одной стороны, в котором было видно сложенное в нем сено. За ним, у самого забора в дальней части двора, угадывалась уборная — крохотный домик из деревянных плах с небольшой островерхой крышей и дверью с любовно вырезанным на ней сердечком. Чуть в стороне стояла телега с деревянными колесами, а прямо напротив дома был виден сруб колодца с длинной слегой возле него. Похоже, что воду доставали с помощью, так называемого журавля, когда короткая часть слеги была утяжелена, каким-то грузом, а к другому концу прикреплена длинная цепь или веревка, на которой ведро опускалось в колодец. Весь двор был утоптан до каменного состояния, а в некоторых местах, видимо для прочности, вдобавок выложен плоскими известковыми плитами. Домик, возле которого я сейчас находился, скорее всего, служил в качестве бани. Почему я оказался в нем, а не жилом доме было не слишком понятно, но, впрочем, никто не мешал мне в этом разобраться.
Несколько придя в себя, и поняв, что достаточно твердо стою на ногах, решил дойти до дома. На глаза попались деревянные грабли и точно такие же вилы, сделанные из разветвленной ветви какого-то дерева, с тремя заостренными кончиками, прислонённые к стене домика, возле которого я находился. Последние я решил взять с собой, скорее в качестве дополнительной опоры, нежели средства обороны. Вряд ли после болезни, я мог бы отбиться от кого-то, когда еле стою на ногах. Останавливаясь после нескольких шагов и отдыхая, я добрел до резного крыльца дома, и после пары попыток, сумел подняться на довольно широкую деревянную террасу, огороженную перилами и резными балясинами и накрытую сверху легким навесом. Все было выполнено с таким мастерством и любовью, что я не переставал удивляться тому, кто все это сотворил. Дверь в дом, к моему удивлению, оказалась приоткрыта, и я, отворив ее по шире вошел в него, настолько громко обозначив свое присутствие, насколько это вообще было возможным в моем теперешнем состоянии. Вот только все это оказалось излишним. Дом был абсолютно пуст, если не считать мышей, которые попались мне на глаза, стоило мне переступить его порог. Здесь царил некоторый беспорядок, вызванный, скорее всего тем, что хозяев не было довольно давно, о чем говорил и толстый слой пыли, и приоткрытая дверь, благодаря чему, в доме побывали и другие звери, несколько крупнее домашних мышей. Кое-где были сброшены на пол тряпки, разворочена постель, имелся кое-какой другой беспорядок, который обычно возникает, если в доме держат собаку, позволяя ей слишком многое, или же оставляют без присмотра детей. Детей здесь не было, а вот мелкое зверье, похоже, побывало. Впрочем, судя по всему, это случилось достаточно давно, а сейчас от них оставались только многочисленные следы на пыльном полу. Пройдя по нескольким комнатам, их оказалось три, и заглянув наверх, куда вела широкая лестница, я вернулся к большой русской печи, стоящий в самой большой комнате, служащей, скорее всего и столовой, и кухней, и местом сбора всей семьи, которая обитала здесь до моего появления. Честно говоря, меня больше всего сейчас интересовала еда. В надежде найти чего-то съестное, я прошелся по всем полочкам, шкафчикам, чугункам и даже приоткрыл большой сундук, стоящий возле печи. Увы, ничего подобного я не нашел. Правда в прикрытом деревянной крышкой чугуне, стоящем на выгороженной плите, нашлось какое-то месиво, но последнее было настолько старым и заплесневевшим, что я не рискнул даже принюхаться к тому, чем же это являлось, когда было только что приготовлено. Чуть в стороне заметил, довольно большую крышку люка, ведущую, скорее всего в подпол, где обычно хранились запасы. Поняв, что ничего другого мне просто не светит, кое-как оторвал ее от пола, и откинул в сторону, что откликнулось во мне очередным головокружением. На мое счастье, обнаружилось, что вниз вела довольно широкая стационарная лестница, благодаря чему, я спокойно смог спуститься вниз. Здесь было темно, но у самого края лестницы, на небольшой полочке, выступающей из стены, обнаружил толстую оплывшую свечу, установленную на глиняном блюдце, и коробочку со спичками. Последние, правда, были несколько странного вида. Сами они были гораздо длиннее тех, к которым я привык, их головки были черного цвета, а на поверхности коробка были изображены какие-то иероглифы. Кроме того, я так нигде на коробочке и не нашел терки, о которую чиркают спичку, чтобы ее зажечь. Впрочем, оказалось достаточным провести ею по шероховатой поверхности коробки в первом попавшемся месте, как спичка загорелась, при этом светя несколько голубоватым пламенем и раскидывая вокруг себя мелкие искорки. Не став долго любоваться этим, я поднес пламя к фитилю огарка и зажег свечу. Спичку удалось потушить только после того, как я ее затоптал, бросив на землю. Как оказалось, дуть на нее было бесполезно.