Пока не совладать.
— Эй, Хопс! — перекрикивая непогоду, завопил Бал’Луг. — Правь к тем деревьям! Переждем там! И накрой чем-нибудь товар, а то и правда сдохнут.
Маленький караван, стремясь укрыться от ливня, изменил маршрут, а Хопс, бросив вожжи одному из рабов, принялся натягивать на клетки плотную, с прорехами ткань. Та трепыхалась на ветру и постоянно вырывалась из мокрых пальцев, но работорговец не сдавался и лишь отчаянно костерил Сима, «сумевшего соскочить и бросить друга разгребать все дерьмо в одиночку».
Наконец пленники обрели крышу, а чуть погодя ее уже проверяло на прочность разгулявшееся во всю ненастье. Капли барабанили с такой силой и так быстро, что сливались в один сплошной шум, из-за которого даже собственный голос исчезал, едва покинув глотку.
Чуть отодвинув полог, Хопс забросил внутрь несколько черствых корок. Похоже на большее в этот раз рассчитывать не приходилось. Но хоть воды имелось в достатке. Просачиваясь сквозь дырки, она лилась сплошными ручьями, так что даже чемпион мира по водохлебству не смог бы пожаловаться на жажду.
Иллит, как и обещал, отмерил ровно половину своей порции Щиркту. Тараканообразный крист с радостью принял угощение и тут же умял, пока не отняли. Фор Корстед же, отметив безупречную честность Налланномома, поделился с ним из своей доли. Союзников надо беречь. Даже если у них вместо головы осьминог.
Глава 14
Дни сменялись днями, караван медленно катился по петлявшей среди лугов и лесов дороге, оставляя за собой лишь пройденные километры, да осколки разбившихся надеж. Изредка на пути следования попадались случайные путники и бродячие торговцы. Одному такому Бал’Луг даже умудрился продать последнюю остававшуюся в его владении женщину.
Вернее обменять. На кожаный ремень, горсть соли и шмат вяленой оленины. Видимо столько в этом мире стоила человеческая жизнь. Не сказать чтобы много. Но, с другой стороны, делал ли Радремон в своей прошлой ипостаси хоть что-то для помощи опустившимся на дно согражданам?
Он не мог припомнить ни одного подобного случая. И, лишь примерив их шкуру, осознал как много может значить обычный кусок мяса. Ну или просто краюха свежего хлеба. Работорговцы кормили свою собственность редко и не особо сытно — лишь бы не сдохли.
Жаль, что в трофейном магазине не продавалось ничего съестного. Маркиз наведался в него еще пару раз, за что снискал гнев старика-продавца. Тот, хлопнув ладонью по стойке, заявил что если фор Корстед будет без толку шастать туда-сюда, как в музей, то лавочка закроется, и всякие прохиндеи смогут строить из монет башенки или расклеивать их по стенам, но использовать по назначению больше не выйдет.
Радремон не был уверен, что угроза осуществима, но и рисковать не хотел. Ведь благодаря представленным в ассортименте товарам, он мог быстро повышать свое мастерство, не прибегая к длительным тренировкам или зубрежке. Тем более, что с повышением уровня туман над частью полок развеялся, и стали доступны сразу четыре новые свитка и пара похожих на откровенный мусор предметов. Вроде «Слизи склизкого слизня» или «Семян коребухи белолистной», чем бы она не являлась.
В любом случае, тенденция наметилась положительная и, если каждый раз будет появляться что-то новое, то рано или поздно есть шанс получить истинное сокровище. Вроде того же Перстня Безграничной Мглы.
Маркиз завел язык за щеку и прикоснулся к спрятанному там артефакту, вспоминая, что же именно умудрился в него затолкать.
В основном трофеи, подобранные после нападения гоблинов. Худой кошелек с горстью фанталов, делавший фор Корстеда богатейшим среди рабов; двенадцать прикарманенных колец из гоблинских ушей, считавшихся почему-то одним объектом; пара кривых зазубренных кинжалов, определенных системой, как хлам с уроном в две единицы; свиток «Прикосновения смерти» и главное достояние — меч Тоби.
Простой меч
Качество: обычный
Урон: 5
За этим незамысловатым описанием скрывалась надежда Радремона на спасение из рабства. Да и в целом возможность в любой момент почувствовать в руке тяжесть наточенной стали грела душу, не позволяя унынию взять верх.
Особенно приятно было вспоминать, как люди Тамиксиэля пытались найти этот меч. Они трижды обшарили все вокруг тела мертвого товарища, вытоптав в траве целую плешь, а потом долго выслушивали от эльфа какие они никчемные. Однако когда и изыскание мага не увенчалось успехом, тот предположил, что оружие украл кто-то из рабов.
Тогда уже Бал’Луг поднял того на смех, заявив, что невольники могли разве что в задницу его засунуть, и глубокоуважаемый член Свиты Темного Маршала может лично провести досмотр. Тамиксиэль естественно отказался, но его побагровевшее в бессильной злобе лицо до сих пор вызывало у маркиза невольную улыбку.
В тот раз фор Корстед пытался затолкать в перстень и третий гоблинский кинжал, ведь в его ситуации оружия много быть не может, но пырялка никак не желала лезть в артефакт. Тогда Радремон бросил попытки, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, а чуть позже разобрался — он выбрал всю вместимость своего кольца. Вот что обозначала надпись про шесть объектных единиц.
Судя по описанию, имелась возможность увеличить объем хранилища, вот только, как это сделать, подсказку не дали. Ну и плевать. Не первоочередная задача.
А ближайшие цели маркиз определил себе вполне четко. Обрести свободу, стать сильнее, добраться до Дуинитона и отыскать свой родовой замок. Или, вернее, замок Дарнуана, чье тело занял фор Корстед. Радремон надеялся найти там ответы на часть своих вопросов, главный из которых звучал до боли просто: «Кто он такой?».
Нет, конечно, маркиз, в целом, имел некоторое представление о своей личности, но при этом его не переставал грызть червь сомнения, без устали твердивший, что вся его жизнь — ложь от начала до конца. Фор Корстед как мог гнал от себя крамольные мысли, однако те глубоко засели колючим шипом, неизменно терзавшим разум мужчины. И как бы сильно Радремон не хотел от них избавиться, все что он мог — это лишь на время заглушить их скрипучий голос.
Конец путешествия ознаменовал радостный возглас Хопса. Работорговец, привстав на козлах, уставился вдаль, а лицо его расплылось в довольной улыбке человека, уже предвкушавшего нормальный ужин в таверне, мягкую постель и приятное общество умудренных опытом жриц продажной любви.
Налланномом же наоборот, свесив щупальца, поник, как придорожный цветок в засушливую пору. Тяжело вздохнув, он оторвал взгляд от маячивших на горизонте холмов и печально проронил:
— Вот и конец нашей вольной жизни.
— Вольной? — не преминул изумиться маркиз, демонстративно гремя цепью. — Это ты называешь вольной?
— Посмотри вокруг и запомни этот миг. — иллит развел руками, будто пытаясь всем телом впитать царившее повсюду буйство зелени. — Вдохни свежий воздух, подставь лицо лучам солнца, послушай пение птиц. Скоро нас ждет лишь звон кирки, ноющая спина и пыль четырежды мертвым богом забытого данжа.
— Данжа? — нахмурившись, переспросил фор Корстед. — Ты говорил нас везут в шахту.
— Шахта, данж — какая разница. — пожал плечами Нал. — Главное, что рабы там долго не живут. Или монстр какой сожрет, если повезет, или сдохнем от пыльнячки.
Налланномом лег на спину и уставился на безоблачное небо, меланхолично шевеля щупальцами. Радремон же отчаянно пытался вспомнить, где ему уже доводилось слышать это слово. Данж, данж, данж… Точно! Что-то такое время от времени обсуждали неумирающие, дожидавшиеся в приемной дозволения зайти к Его Величеству. Но здесь-то оно каким боком?
— Что такое данж? — спросил маркиз у своей моллюскообразной энциклопедии. В последнее время ему удалось выяснить много интересного о мире Миткаласа, но подобная тема пока что возникла лишь раз, да и то вскользь.