— Мы влюбились друг в друга, — продолжила она. — Это была страсть, сметающая все преграды.
Император наклонился вперед, заинтересованный ее признанием. Халат на его груди распахнулся, обнажая… мох? Кармелла быстро отвела взгляд, тряхнула головой, так, чтобы подкрашенные рыжей краской волосы рассыпались по оголенным плечам. Она тренировала это движение перед зеркалом целый день.
— Вы встречались с ним? — спросил он.
— Какое-то время, — ответила она.
Не солгала. Пара часов — тоже время, ведь так?
— Он любил вас?
— Да, — кротко улыбнулась Кармелла. — Он был от меня без ума.
— Не поймите меня превратно, что я расспрашиваю такие детали, — сказал император, садясь в кресле удобнее. — Просто это очень необычно. Раньше нам не приходилось слышать о том, что путник в кого-то влюбился и даже зачал ребенка.
— Вот такая я, — игриво улыбнулась она, пожав плечиками и вновь чувствуя себя в своей тарелке.
— Уникальная, — подтвердил император и обернулся. — Что скажешь, Антрес? Подходит?
— Лучше бы девушку, — вздохнул некромант. — Все же родная кровь.
— Что вы имеете в виду? — забеспокоилась Кармелла? — Какая девушка? Какая кровь?
— Но с другой стороны, магичка в ритуалах может повести себя нестабильно, — продолжил Антрес, будто не замечая Кармеллы. — И раз уж за ней стоит Адалхард…
— С Родериком я точно проблем не хочу, — покивал император. — Хватит с нас королевы хаоса. Если будет еще и король…
— Родерик Адалхард? — растерянно повторила Кармелла. — Я как раз хотела просить о милости, ваша звездность. Этот Адалхард повел себя возмутительно! Он…
— Мы знаем, — ответил император, прерывая ее жестом мягкой ладони, ногти на которой были подкрашены розовым лаком. Слишком ярким на взгляд Кармеллы. — Родерик был тут на днях, просил руки вашей дочери. Как, впрочем, с десяток других магов.
— О, — заинтересовалась она. — Можно узнать, кто именно? Я готова рассмотреть их предложения.
Некромант тихо рассмеялся. Длинные белые пальцы сжали спинку императорского кресла, и Кармелла отчего-то не могла отвести от них глаз. Ногти были длинными и подпиленными так, что напоминали когти животного.
— В ней что-то есть, — сказал Антрес. — Я вынужден это признать. Но успеха не гарантирую.
— С этими путниками ничего гарантировать нельзя, — вздохнул император.
— Ваша звездность, я не понимаю… — пролепетала она.
— Кармелла, вот в чем дело, — вздохнул император и, налив себе чай, взял белую чашку в руки и вдохнул аромат. — Путники непредсказуемы. Появляются где хотят, говорят всякую ересь, которую еще попробуй понять. Раздражает, согласитесь.
Она послушно кивнула, а некромант вышел из-за кресла, подошел к ней и, бесцеремонно взяв за подбородок, приподнял. Черные глаза с зеленоватым ободком вперились в нее, не мигая, а холод медленно растекся по ее телу, делая его безвольным, как у куклы.
— Что… вы…
— Мы давно пытаемся поймать хоть одного, — продолжил император. — Чтобы выведать наконец все секреты. В самом деле, у нас перманентная война. Нужен перелом. Пусть подскажет.
— А ты — любимая женщина путника, — произнес некромант, повертев ее голову туда-сюда. — Он был без ума от тебя — так ты сказала. Может, ты и сейчас ему не безразлична. Мать его ребенка. Он наверняка придет.
— Нет, — просипела Кармелла.
— Придет, раз вы ему дороги, — сказал император, отпивая чай. — Такая роскошная женщина словно хорошее вино — становится лучше с годами.
Кармелла хотела поблагодарить за комплимент. Пусть и избитый, из уст самого императора он приобретал особую ценность. Но не смогла издать ни звука.
— Может, путник придет, если сделать тебе больно, — прошептал некромант, склонившись к ее уху, а потом прикусил мочку так сильно, что Кармелла взвизгнула бы, если бы могла.
Что-то теплое капнуло ей на плечо, но она даже не смогла пошевелиться. Некромант выпрямился, и его губы были красными от крови. Ее крови.
— Поймите, Кармелла, — вздохнул император, сделав еще глоток чая и облизав сухие губы. — Это ради империи. Путники видят все, глядя на наш мир словно на ковер под ногами. Я тоже мог стать путником, представляете? Иногда жалею, что не выбрал ту дорогу. Она была бы куда проще… Ваш любимый увидит, что вы страдаете. Уже видит. И если в нем есть хоть капля милосердия…
— Если ему на тебя не плевать, — добавил некромант, закатывая рукава. — Ваша звездность, вы хотите присутствовать?
— Разумеется, — подтвердил тот. — Я чувствую ее ужас так осязаемо. Он горячее чем этот чай. Ты уверен, что путник, если явится, не сможет навредить мне?
— Я некромант первого уровня и смогу заслонить вас от смерти. Но с этими путниками нельзя быть уверенным ни в чем, — ответил некромант. — В том-то и дело. По сути, он мог бы предвидеть то, что случится. Но не отвел ее. Позволил прийти.
— Или он не предугадал, насколько жестоким ты можешь быть, — флегматично заметил император. — В последнее время ты пугаешь меня, Антрес. Словно бы это ты пьешь энергию хищников, а не я.
— Тогда давайте определим рамки, — сказал некромант, поглаживая плечи Кармеллы. Острые ногти впились в ее кожу, царапая.
Император задумался на миг, снова облизнул губы, как лягушка.
— Без рамок, — ответил он. — Пусть путник поймет, что мы не шутим. Ты слышишь меня? — громко спросил он, подняв лицо к потолку. — Приди и ответь на наши вопросы, и мы ее отпустим!
Повернувшись к некроманту, коротко кивнул. Тот бесцеремонно запустил руку в ее волосы, мгновенно испортив прическу, которую Кармелла делала в лучшем салоне Фургарта, а потом рванул вперед, так что она ударилась лицом о лакированный блестящий столик.
Боль ослепила ее, перед глазами поплыли цветные круги. Некромант потянул ее за волосы, заставляя выпрямиться в кресле. На столике остались пятна — кровь, пудра, немного блесток…
— Сделай так, чтобы она могла кричать, — приказал император. — Люблю женские крики.
— Как скажете, ваша звездность.
Прикосновение сухой холодной ладони к шее, оцепенение слегка отпустило ее, и Кармелла заорала, что есть мочи.
— Вот это голосина, — ухмыльнулся Антрес. — Твой путник услышит. Вы позволите?
Император кивнул, и некромант взял чайничек, из которого ее так и не угостили. Тонкий белый носик оказался перед ее лицом, а потом тонкая струйка невыносимо горячего чая полилась в вырез ее платья, обжигая грудь.
— Хватит! — выкрикнула Кармелла. — Хватит! Мы виделись всего раз! Я даже не знаю его имени!
— Однако он захотел тебя, — прошептал некромант, отставляя чайник на стол, и Кармелла, всхлипнув, разрыдалась.
Взявшись за кромку платья, некромант сдернул его вниз, оголяя и грудь, покрасневшую от кипятка, и хитроумное белье с жесткими подушечками.
— Ваша звездность! — взмолилась она. — Пощадите! Я верная подданная…
— И послужишь на благо империи, — кивнул император, с интересом разглядывая ее грудь. — А иначе нам придется использовать вашу дочь.
Кармелла подавилась всеми словами, которые готова была сказать. Арнелла? Ее доченька, ее солнышко, может оказаться здесь, в лапах этих чудовищ?
— Может, надо заставить путника ревновать? — задумчиво произнес некромант.
Кармелла с трудом подняла голову и посмотрела в бездонно черные глаза.
— Попробуй, — сказала она, и император махнул мягкой ладонью, позволяя.
Мы вернулись, когда совсем стемнело, и кроны больших деревьев припорошило звездами. Экипаж стукнул колесами о землю, подпрыгнул, так что я рефлекторно сжала руку Эммета, а потом покатился спокойно и остановился у главных ворот академии, которые оказались заперты. Окинув нас хмурым взглядом, сторож, похожий на злобного пса, открыл их, а после снова запер на замок, слегка светящийся магией.
— Распоряжение ректора, — буркнул он. — На первый раз прощаю, но с завтрашнего дня вводится комендантский час.
Эммет провел меня до дома, поцеловал в щеку и пошел провожать Миранду. Огонь вспыхнул в камине, затрепетал в светильниках на стенах, приветствуя меня как хозяйку. Распустив волосы, я расчесала их пальцами и слегка помассировала затылок. Голова гудела от впечатлений, глаза слипались, и я отправилась в ванную. В этом доме она была куда скромнее: ни мрамора, ни огромной лохани, где можно легко уместиться вдвоем. Став под тугие струи воды, я с наслаждением смыла дорожную пыль. Потом хорошенько вытерлась полотенцем, надела халат, который был велик мне на пару размеров, почистила зубы и, поколебавшись, осторожно провела ладонями по волосам. Все получилось: я не сожгла их, а только слегка подсушила. После Лабиринта магия в моем теле стала куда послушнее — словно третья рука, к которой еще предстояло приноровиться.