– Хорошо, – согласился я и с опаской, как будто ждал подвоха, подал ей книгу.
Пальцы Эветты едва не коснулись моих, так что ладонь я отдёрнул быстро. Рука несколько затряслась и, чтобы скрыть дрожь, я вытащил из тайничка ножичек и начал энергично вырезать деревянную штучку, о которой она меня просила.
– Земля позволяет брать силу и возвращать её обратно, – речь беловолосой девочки звучала ровно и плавно. – Земля склонна дарить себя другим стихиям и является основой жизни. Её сокрушают бури, разрушает вода и опустошает огонь…
– Чего так улыбаешься? – мягко поинтересовалась Ниамбэ-Берта.
Я аж встряхнул головой. Воспоминания, которые до этого дня преспокойно покоились на дне моей памяти, вдруг скопом ринулись на поверхность, мешая заниматься настоящим.
… И всё же было бы невероятно смешно представляться богам как Тупой или Цыплёнок!
Я усмехнулся, хотя, с высоты сегодняшних дней прекрасно понимал, как права была Эветта. Замкнутый из-за боязни других людей ребёнок-дикарь. Одиночка. Я всё время ждал нападения. Бился как хищный зверь, но в душе трясся от страха, как… цыплёнок. Не верил и не доверял никому. И пусть моё мышление в результате этого оказалось не заточено под общепринятые рамки, пусть в последующем генерировало нестандартные и значимые идеи, но изначально оно не имело под собой почти никаких знаний. Даже об элементарных правилах поведения… Не знаю, какое прошлое принадлежало мне до Чёрной Обители, но повторюсь и буду повторять до бесконечности – я несказанно благодарен судьбе, что некий Квалификатор решил, что из меня выйдет толк на магическом поприще!
… И, пожалуй, мне стоило быть благодарным Эветте. Без неё я бы не стал учеником. И вряд ли бы закончил ученичество. Мэтры учили нас, но не самозабвенно. Это только благодаря ей я так быстро освоился с чтением и письмом. Стал тем, кто я есть…
– Эй, юноша? – забеспокоилась Ниамбэ.
– Да, всё хорошо, сударыня. В голове сегодня просто какая-то каша! – вполне честно ответил я. – Не могу толком сосредоточиться.
– Болит, что ли? Чай с мятой – верное средство!
– Пожалуй… Так вы дом показать предлагали?
– Да. И называйте меня просто Ниамбэ. Какая я вам тут сударыня?
Дальнейший осмотр не поразил. Побитое зеркальце в ажурной раме, шерстяной плед, баночки с уже испортившимися ингредиентами, склянка для алхимических опытов, неполный расписной сервиз, потрёпанная пара туфель и ещё одна без пары, широкая колыбелька на дугообразных полозьях с висящим поверх колёсиком, к которому цеплялись резные разукрашенные деревянные фигурки.
… Одна из них точно вышла из-под моей руки, но я никогда свои работы не раскрашивал!
– Скажите, Ниамбэ, – наконец-то интуиция почуяла желанный след. – А Белая Леди не была ли дружна с каким-нибудь художником?
– Нет, вроде.
– А с красильщиком? Слышал, – действовал я наугад, – что вроде как некий Гастон Лекруа к ней хаживал. Да и сервиз, что вы показали, вроде бы индивидуальной работы. Больше похож на подарок.
– Ой! Точно хаживал! Только это не он к ней, а наша Леди к нему. Хороший был мастер, пока не ослеп. А ослеп уж давно. Она всё старалась ему помочь. Только безрезультатно. И полгода не пройдёт, как глаза вновь лечить надо.
– Жив ли он ещё?
– Думаешь, больше моего о Леди расскажет? – надулась Ниамбэ. – Я-то ей частенько прислуживала за её доброе сердце. А он-то кто? Больной, каких много к ней обращалось!
– И то, верно.
Согласился я, чтобы не привлекать внимание. Женщина взревновала. Если углубиться в просьбу, то она бы меня долго ещё вспоминала. А зачем мне лишнее внимание, когда Гастона и так можно найти?
Выйдя на улицу, я обнаружил, что солнце за пределами дома продолжало жарить так, как будто лето не собиралось заканчиваться. Жёсткие тяжёлые листья деревьев тянулись к свету, намереваясь не покидать насиженных мест, хотя их прожилки уже должны были начать менять цвет. Ещё пара недель и ревун сменил бы жнивень, но отчего-то среди небольшого оазиса сорной травы расцветал куст весенних одуванчиков, перепутавших время года. На жёлтую махровую ароматную поверхность цветка присела бабочка. Эветте всегда нравились эти создания. И я, словно считая себя обязанным сделать ей приятное, с несколько секунд любовался простыми фиалковыми крылышками, пока какой-то мальчишка не швырнул в насекомое камень. Бабочка проворно вспорхнула и в поисках спасения села мне на плечо.
– В меня-то кидаться не станешь? – поинтересовался я у карапуза.
Мне казалось, что говорил я шутливо, но мальчик всё равно испугался и убежал. Я провожал его взглядом, пока он не скрылся из виду. А затем пальцы сами собой потянулись к бабочке, и неожиданно она ловко перепорхнула на мою ладонь. Я тут же застыл, как если бы миг назад и не думал избавиться от воздушной красавицы. Мне стало интересно, что будет дальше. Бабочка аккуратно заперебирала крошечными лапками, поворачиваясь ко мне. Потом грациозно расправила крылья, словно целовала на прощание, да поднялась в небо и улетела. Мне же нужно было в другую сторону. К площади. Так что, отворачиваясь, я хотел было двинуться туда, но не успел. Пара стражников без предупреждения скрутила мне руки и резво потащила к стоящему поодаль офицеру с неприятной хитринкой в глазах. Он потирал куцую седую бородку, оценивая пленённого его людьми человека, и, когда меня, подтащили ближе к нему, грозно спросил:
– Так это ты, падаль, Энтони Ореста, лорда Вислика избил?
– Пальцем его не тронул! – честно ответил я, одновременно пытаясь распрямить спину. Но за желание выглядеть гордо только получил подзатыльник.
– Да уж наслышан. Свидетели всё растрепали, а невозможными подробностями весть ещё не обросла, – офицер усмехнулся и после, пробежав по мне задумчивым взглядом, вполне так доброжелательно произнёс. – Эх, молод ты ещё для виселицы! Сделаю подарок твоим родителям. Ведь, если бы у меня были дети, то я бы пожелал им спокойной и долгой жизни. Спокойная у тебя, по роже видно, вряд ли получится. Пусть станет хотя бы долгой.
– Это вы к чему?
– Нам губернатор пока никаких особых указаний не давал, но в избалованном племяннике своём он души не чает. Так что давай я возьму с тебя штраф за нарушение порядка, а ты по шустрому покинешь Юдоль… Штраф в тройном размере, разумеется. Ребятам вот надо монет выдать горло промочить, да и меня журить начнут, что не задержал опасного преступника. А нервы дорого стоят!
– Да. Нервы дорого стоят, – согласился я. – Руки вот тоже. Может, хватит их мне заламывать?
– Пустите его. Разумный вроде парень.
Получив свободу, я мысленно проклял запрет на использование магии. Быть обычным человеком мне никак не нравилось. Приходилось действовать иначе, чем хотелось или было привычно.
– Сколько штраф?
– Двадцать серебряных.
Сумма выглядела впечатляющей, но и я выглядел богато. А, может, офицер брал в расчёт ещё и торг. Однако сбивать цены я умел плохо, а кошель и так изрядно похудел за считанные пару часов. Мне же, скорее всего, предстояло ещё потратиться за пределами Юдоли. Малец возле конюшен наверняка оказался прав. Эветта скрывалась в этих краях, но никак не в городе. Легко понять, что будущие изучения местности требуют не столько времени, сколько затрат за слухи и наводки.
… В конце концов, жадность перевесила желание оставаться инкогнито.
– При себе у меня такой суммы нет, но мы можем пройти к Храму. Его настоятелю крайне важна моя свобода.
Сказав это, я вытащил висящую на шее цепочку с кулоном в виде серебристой пластины. На металле крепился алый камень, мерцающий, словно не существующие в этом мире красные опалы.
Мой ранг был вне общеизвестной структуры Ордена. Чёрным магом я так и не стал, а потому никакого должностного амулета местным регламентом мне не полагалось. Однако моя близость к Хозяевам ставила меня над Советом, и обозначить служение Тьме следовало. Путь мог лежать в разные города. Чтобы получить помощь и поддержку от Ордена в любом из них, я всё же получил отличительный знак. Обычно его давали людям, не особо владеющим магией и нанятым для выполнения какого-либо однократного задания. Даже магам требовались услуги специалистов! Поэтому особенностью этого амулета было то, что по завершении миссии или передаче в другие руки камень на нём разрушался, отнимая у владельца прежние благодати. И если говорить о благодатях, то хотя королевские законы на таких исполнителей всё равно действовали, как же они порою смягчались! Король официально правил страной. Королём неофициально правил Орден.