— Потяну даже по три! — твердо сказал я. — Третье — для вас. Само собой, если оно вам еще требуется.
Тут целительница выдернула мою голову из выемки, повернула влево, присела на корточки и, не мигая, уставилась в глаза:
— Это предложение — еще один шаг к признанию меня своей?
— Да.
— Тогда… да, требуется. Но касание нынешнего уровня зацепит меня не так уж и сильно, поэтому разрешаю тратить это «лишнее» на Яну. Ведь она, к сожалению, тоже войдет в группу риска. Только имей в виду, что мне придется взять у этой девочки клятву о нераспространении информации.
Предложение было фантастическим. Но принимать его было нельзя. Ни в коем случае. Вот я и уперся:
— Я получил вдохновляющее касание от Его Императорского Величества, значит, разрешить или не разрешить применение этого заклинания на ком-либо, кроме вас, Вали и меня, может только он.
— Не дурак! — довольно хохотнула «прабабка». — Но в данном вопросе дуешь на воду: я имела в виду, что добьюсь такого разрешения.
— Это другое дело… — вздохнул я и рискнул немного «похамить»: — Но в моей личной табели о рангах Раиса Александровна стоит выше этой девчонки. Да и ведет себя не в пример заметнее.
— Вымогатель… — «возмущенно» воскликнула женщина и посерьезнела: — Но о своих не забываешь. И это обнадеживает…
…Из процедурной я выбрался только в час дня, зато с реанимированной энергетикой, заполненным резервом и тушкой, аж звенящей от избытка сил. В поместье, выделенном Суккубе и ее команде для проживания, еще толком не ориентировался, поэтому сел на хвост «незаменимой» и попросил отвести в мои покои нехоженым маршрутом. Замятина, пребывавшая в прекраснейшем настроении, лукаво прищурилась и ускорила шаг, на первом же пересечении коридоров свернула направо, сдвинула в сторону стрельчатую дверь, подняла меня на этаж выше и привела в галерею, погруженную в приятный полумрак.
Я заинтересованно оглядел уходящий вдаль ряд кованых светильников под старину, добрался до первой же ниши и потерял дар речи — в ней пряталась фантастически красивая чеканка в виде огромного круглого медного щита с ловчим соколом на месте умбона! Да, изображение было стилизовано, но мастерски — из центра коридора птица казалась «правильной».
А при взгляде в упор внимание привлекали не «непонятки» с формой и структурой перьев, а следы десятков тысяч ударов разнообразными чеканами, образовывающие причудливые узоры!
Представив, сколько труда потребовалось мастеру для создания этого шедевра, я нехотя вышел из ниши, заглянул в соседнюю и снова онемел — сокол, вычеканенный на следующем щите, был изображен в фас и выступал над общим фоном настолько сильно, что казался припаянным. Ан нет, при ближайшем рассмотрении выяснилось, что эта работа создана из одного куска металла и почему-то его не «порвала»!
Третья птица, «выглядывающая» из относительно небольшой работы, свела с ума еще сильнее, так как казалась точной копией настоящей, и я, сделав несколько фотографий, заторопился дальше.
А дальше началась «аллея Больших Кошек» и слегка расстроила. Нет, мастерство работ никуда не делось — каждый лев, тигр, леопард или барс были вычеканены все на том же уровне мастерства, и узоры продолжали сводить с ума нереальной сложностью. Но, на мой вкус, морды зверей были стилизованы слишком уж сильно.
Приблизительно так же «напрягли» и несколько первых чеканных портретов коней — я не сразу понимал, что это за животные, и это разрушало волшебство момента. Но стоило увидеть чеканку, изображавшую то ли испугавшегося, то ли пятящегося жеребца, как стало не до придирок: тут мастер продемонстрировал весь свой талант, да так, что захватывало дух!
У этой работы я завис минут на пять-семь. И, если бы не необходимость переодеться к трапезе, потерялся бы во времени. А так шагнул в следующую нишу и обалдел: конь, рвущийся ко мне из центра этой чеканки, потрясал красотой морды и гривы, развевающейся на ветру! И пусть через некоторое время взгляд зацепился за некоторую неправильность в изображении мышц шеи прекрасного животного, общего впечатления это не испортило — скакун впечатлял по самое не могу. И от него не хотелось отходить.
Как вскоре выяснилось, не только мне — как-то почувствовав, что я насмотрелся и вот-вот начну делиться впечатлениями, Валентина сделала шаг вперед и, оказавшись в поле зрения, восхищенно вздохнула:
— Я тоже застряла именно у этой работы. И расстроилась из-за того, что она наверняка создана в единственном экземпляре, а значит, в вашем будущем доме ее точно не будет.
— Да, это действительно расстраивает… — признал я и поделился своими мыслями: — А мне захотелось выяснить, жив ли этот мастер, и если да, то заехать к нему в мастерскую, посмотреть, как создаются такие шедевры, и что-нибудь да прикупить…
Глава 10
Часть 2
…Чертовски интересная экскурсия по неизученным уголкам поместья закончилась неожиданной встречей с Янкой — на удивление грустная девчонка вырулила на перекресток анфилад одновременно с нами, оторвала потерянный взгляд от пола и убито уставилась на меня:
— О, тебя уже реанимировали?
— Что случилось? — напрягся я, так как в таком состоянии ее еще не видел. — Тебя кто-то обидел?
— Все в порядке… — безрадостно пробормотала она, наткнулась на мой недоверчивый взгляд и сочла необходимым выдать более распространенное объяснение: — Ты все утро был без сознания, Валя исцеляла, Шахова учила, тетя Рая общалась с руководством автодрома и с кем-то там еще, а я не знала, куда себя деть. Сунулась, было, на женскую половину, но не выдержала и часа, так как в этих кошмарных спальнях с решетками на окнах не хватает воздуха. Попробовала прогуляться по второму этажу — решетки оказались и там…
— Арабский Восток… — улыбнулся я. — Тут женщин крадут до сих пор, а вы у меня нереальные красотки! Кстати, решетки — это архитектурный изыск. Помнишь, как это поместье выглядит со стороны?
— Забудешь такое… — сварливо проворчала она, вцепившись мне в руку, как клещами. — Здоровенный параллелепипед из зеркального бронестекла, прячущийся за глухим шестиметровым забором. Но этот факт не успокаивает, ибо решетки бесят! Точно так же, как витражи вместо стекол, гобелены вместо обоев, запахи благово— …
— Ва-а-аль… — с намеком протянул я, и целительница, скользнув к этой страдалице, бесцеремонно взялась за запястье, провела полную диагностику и выдала ожидаемый вердикт:
— Успокоится, мой господин. Эдак послезавтра вечером. А пока придется потерпеть.
— Предательница! — возмущенно воскликнула Земляничка, обиженно выпятила нижнюю губу, обожгла недовольным взглядом сначала ее, а потом меня и… виновато вздохнула: — Ну да, вредничаю не по делу. Хотя решетки злят на самом деле. А у тебя в покоях они тоже есть?
— Честно говоря, понятия не имею… — признался я, увлекая ее за собой. — Вчера вечером попал в нее только после тренировки в абсолютно невменяемом состоянии, упал на кровать и вырубился; ночью пил алхимию, не просыпаясь, а утром умывался… о, у меня в покоях, кажется, есть бассейн!
Как и следовало ожидать, это «признание» пробудило в Яне недетский энтузиазм, так что последние несколько метров до «моей» двери роль буксира отыгрывала она. В прихожей тоже тянула на зависть любому тягачу. А после того, как воспользовалась подсказкой Замятиной и затащила меня в нужное помещение, расцепила захват и заявила, что ненавидит лютой ненавистью, ибо ни у нее, ни у Раисы Александровны, ни у Валентины Алексеевны «такого чуда» нет!
— Ну, так я, как мужчина, живу в хозяйских покоях, а вы, как и полагается женщинам, в гареме… — задрав нос, заявил я, ушел от удара в печень, мягко отвел в сторону левый прямой, поднырнул под правый боковой, взял захват за талию и под вопль «Убью!!!» отправил подругу полетать. Само собой, не на пол из розового мрамора и не в ближайшую колонну, а в темно-синюю воду узкого, но длинного бассейна.
Реакция Зыбиной на этот полет заставила рассмеяться — вынырнув на поверхность и убрав с лица копну мокрых волос, она расплылась в счастливой улыбке и сладострастно простонала: