После того, как она отключилась, я, конечно же, пересказал услышанное Дауду. Парень похвалил добросовестность наших спецов, но расслабиться — не расслабился: некоторое время невидящим взглядом смотрел в переднее стекло автомобиля, а затем встрепенулся и набрал прабабушку. Общался, само собой, на арабском. Достаточно долго. В процессе усилив и без того неслабое желание приобрести и «установить» хотя бы эту языковую матрицу. Потом оборвал звонок, сообщил, что Масуме бинт Фалах о дополнительной группе подстраховки ничего не известно, так что она попросила немного подождать, и впал в меланхолию.
Я понимал, что его беспокоит, но даже близко не представлял, насколько реальны опасения услышать приказ вылетать на родину, поэтому просто ждал. Само собой, не забывая рулить. Вернее, давить на педаль акселератора, ибо в это время мы летели по Шимскому шоссе по идеальной прямой, да еще и со скоростью за двести километров в час.
Дамы тоже молчали. Правда, если «мои» только хмурились, то Мавия то и дело кусала губы, по моим ощущениям, не горя желанием возвращаться к возможным проблемам с Рашидом ибн Хикматом настолько быстро.
В какой-то момент мути во взглядах «гостей» стало настолько много, что я счел необходимым принять меры и поделился планами на ближайшую ночь:
— Зря грузитесь: даже если за нами катаются не группы подстраховки, а какие-нибудь уроды, то это быстро выяснится, наши выйдут из себя, помножат все шесть групп на ноль и продолжат бдеть. А мы быстренько накупим гору шмотья и рванем отрываться в самый пафосный ночной клуб Российской Империи — «Переполох».
— Там сегодня поет Полина Ермолина… — сообразив, с чего это вдруг я начал выдавать «военную тайну», подхватила Янка. — Не знаю, слышали вы ее песни или нет, но голос у нее просто безумный, а танцевальные композиции способны поднять на ноги даже паралитика!
Как ни странно, но на эти имя с фамилией среагировал не Дауд, а Мавия — слабо улыбнулась, призналась, что купила три последних альбома певицы, но слушает песен семь-восемь. Причем достаточно регулярно, ибо голос у нее действительно сумасшедший. Тут Аль Сауд заинтересованно развернулся к Слуге, и Валя, правильно расшифровав эту активность, влезла в память ИРЦ «Хозяина Леса». Через считанные мгновения из динамиков акустической системы раздались первые аккорды вступительного проигрыша «Крыльев моей надежды», и я привычно прибавил громкость воспроизведения, так как слушать эту вещь тихо было самым настоящим кощунством.
Следующие минут пять-шесть мы грезили наяву, представляя ситуацию, описываемую певицей, задыхаясь от чувств, испытываемых героиней песни, и люто ненавидя тварей, мешающих несчастной девушке воссоединиться с любимым.
И это не преувеличение — все время, пока звучала композиция, я вел внедорожник на автомате, поэтому после того, как затих чарующий голос одной из известнейших певиц России, удивленно обнаружил, что мы уже в городе и несемся по Весеннему проспекту в довольно плотном потоке машин!
Реакция Дауда тоже позабавила — выйдя из эмоционального ступора секунд через пятнадцать-двадцать после наступления тишины, он облизал пересохшие губы и посмотрел на меня квадратными глазами:
— Мы идем на ЕЕ концерт?!
— Да.
— Обалдеть!!! Кстати, Лют, я хочу купить все ее альбомы в самом лучшем качестве из возможных!
Впрочем, больше всего мне понравился монолог его целительницы — дав господину договорить и выслушав мой ответ, она как-то странно усмехнулась и заявила, что пение Ермолиной, оказывается, еще не слышала, ибо гарнитура скрытого ношения не передает и сотой доли прелести Настоящего Звука!
Тут к беседе подключилась главная меломанка нашей компании — Янка — и начала рассказывать про аппаратуру ее любимой «Симфонии». В процессе сообщила, что в моей городской квартире установлена самая современная и качественная акустика именно этого торгового дома, соответственно, для того чтобы послушать Настоящий Звук, нам достаточно просто захотеть. К сожалению, в этот момент Дауд жестом попросил тишины, принял звонок и сходу перешел на арабский.
Следующие пару минут, в основном, слушал. Но потихоньку наливался дурной кровью и то сжимал, то разжимал кулаки. Потом начал задавать какие-то вопросы, выслушивал ответы и продолжал звереть. А я узнавал только отдельные слова — «Рамадан», «Ураза Байрам», «Рашид», «Новгород» и т. д. Но для общего понимания хватало и этого. Поэтому настроение испортилось и у меня. Как вскоре выяснилось, не зря — закончив разговор, Аль Сауд в сердцах выдал явно непечатное выражение, затем неимоверным усилием воли заставил себя успокоиться, повернулся ко мне и желчно усмехнулся:
— Гони в аэропорт. По самому беспределу. Чтобы не только стряхнуть «хвост», но и основательно запутать.
— Тебя отзывают домой? — расстроенно спросила Янка, хотя наверняка понимала, что так и есть.
— Да: этот «хвост» организовало сразу несколько членов Тайного Совета, недовольных тем, что будущий наследник престола отправился к неверным, да еще и в канун месяца Рамадан. Дед в ярости, вызвал к себе этих охамевших уродов и уже подписал приказ об аресте нашего военного атташе вместе со всеми вольными или невольными помощниками, но, по утверждению наших аналитиков, существует ненулевая вероятность того, что некоторая часть «группы подстраховки» заточена на выполнение сразу нескольких задач. То есть, параллельно с организацией какой-нибудь провокации готовит убийство или похищение.
Я, конечно же, основательно напрягся и в процессе перестроения вправо задал напрашивавшийся вопрос:
— С нашими связались?
— Конечно! Ярослав Третий уже распорядился готовить операцию по одновременному захвату всех шести групп и, вроде как, пообещал выделить для допроса захваченных лучших менталистов СИБ. Но мои все равно не хотят рисковать.
— Логично. Но все равно неприятно…
— Не то слово… — угрюмо кивнул он и слабо улыбнулся: — Но, как говорят ваши соотечественники, нет худа без добра: Масума дала слово, что меня отпустят к вам после Уразы Байрам. Причем не на несколько часов, а как минимум на неделю!
— Ближе к концу апреля, значит? — на всякий случай уточнил я.
— Ага!
— Что ж, мы подготовим программу не хуже запланированной на этот раз… — пообещал я. — Более того, приложим все силы, чтобы сводить вас с Мавией и на концерт Ермолиной!
— Спасибо. Буду ждать прилета с еще большим нетерпением… — грустно усмехнулся он, затем поймал за хвост какую-то неприятную мысль, некоторое время играл желваками, а затем с хрустом сжал кулаки и снова посмотрел мне в глаза: — Лют, у меня появилась небольшая, но очень важная просьба…
— Мы друзья, Дауд! — напомнил я. — Поэтому можешь обойтись без вступлений — я помогу. Всем, чем смогу. Без вариантов.
Он порывисто сжал мое предплечье, как-то почувствовал, что слова благодарности будут лишними, собрался с мыслями и перешел к делу:
— Попытки оспорить, проигнорировать или переиграть решения Халифа случаются примерно раз в год-полтора, так как власть пьянит и, бывает, дарит ощущение всесилия. Дед — личность жесткая, мстительная и иногда даже жестокая, но, в то же самое время, справедливая и выдержанная. Поэтому прежде, чем карать, всегда досконально разбирается в мотивах проступка того или иного родича, выявляет всех сообщников и так далее. Но с первого и до последнего дня таких «расследований» дворец, как правило, лихорадит. И в эту «эпоху безвластия» поднимают голову любители, как недавно метко выразилась Яна, половить рыбу в мутной воде. Так вот, Рашид ибн Хикмат, мой троюродный дядюшка, являющийся заместителем министра финансов, как раз из таких — он крайне редко лезет во что-то серьезное и не рискует претендовать на первые места в чем бы то ни было, зато считается мастером мелких интриг. Конечно же, активизируется и в этот раз — с вероятностью в сто процентов попробует вернуть себе Мавию. Само собой, не в лоб, то есть, воюя со мной, а втихаря, то есть, чужими руками. И либо выкрадет, а потом спрячет, либо уберет. Чтобы не досталась никому. Поэтому я хочу оставить ее тебе. На весь Рамадан. Пока не продавлю ряд реше— …