— Ты не поверишь, но именно под эту музыку я выиграла свою первую гонку… — мечтательно расфокусировав взгляд, призналась Суккуба. — Тогда я гоняла на простенькой пятилитровой серийной «Молнии», водила откровенно так себе и до последнего круга шла на четвертой позиции, но лидер заигрался в тактические игры с парнем, который шел вторым, тот зацепил его крылом, а третий ошибся со стороной обгона и впоролся в отбойник. В общем, четыреста метров до финиша я орала в унисон с Мезенцевым и сорвала горло, из-за чего, считай, слила интервью.
Я сказал, что просматривал запись того заезда раз двадцать, прекрасно помню маневр, позволивший ей победить, и считаю, что он был выполнен идеально.
Женщина отрицательно помотала головой:
— Это была случайность: в то время я толком не чувствовала машину и моментами творила такую дичь, что стыдно вспоминать.
Для того, чтобы не показаться голословной, привела два конкретных примера и походя втоптала в грязь суждения доброй сотни авторитетнейших экспертов по автоспорту!
К концу этого монолога я мысленно посмеялся над их апломбом, чуть-чуть посочувствовал другим фанатам Суккубы, которым она, как выяснилось, «скармливала» красивые легенды, и неожиданно для самого себя «собрал» из десятков недомолвок и оговорок на редкость неприятный вывод: Александр Всеволодович уделял дочери в разы меньше времени, чем ей хотелось, мать у нее умерла то ли семь, то ли восемь лет назад, с братьями и сестрой отношения почему-то не сложились, и женщина сходила с ума от одиночества! Вот стала вкладываться в меня от всей души, толком не разобравшись, что я за человек.
«Чужая душа — потемки, а прошлое — кошмар…» — невесть в который раз за последние дни мысленно повторил я и, как сказала бы матушка, «повелся на красивое ля-ля» — в любимом стиле Зыбиной дотронулся до ее предплечья и ободряюще сжал пальцы:
— Теть Рай, теперь у вас есть я. И отнюдь не до весны или лета!
Она сбросила «захват», хлопнула по замку экстренного сброса моих ремней безопасности, притянула меня к себе, поцеловала в макушку и как-то странно засопела. Вырываться я не стал, вовремя догадавшись, что великая и ужасная Суккуба пытается сдержать слезы. А через несколько мгновений она придумала, как и на что меня отвлечь, выпустила из объятий, залезла во внутренний карман куртки и вложила мне в руку коробку с известным всей Империи логотипом часового дома «Яковлев и Сыновья»:
— Не вздумай упираться — это молодежная модель линии «Боец», а твои нынешние не подходят ни к костюму, ни к коммуникатору, ни к машине!
Влажно поблескивавшие глаза объяснили все остальное, и я попробовал поднять женщине настроение немудреной шуткой:
— Теть Рай, я, конечно, не эксперт, но, по всем признакам, в вас все-таки проснулся и буйствует материнский инстинкт!
Она прыснула, еще раз изучила мое преувеличенно серьезное лицо и расхохоталась. А когда закончила веселиться, наш «Шквал», какое-то время висевший на хвосте серо-стального «Континента», обошел его, как стоячего,
рванул вперед, как по гоночной трассе, от силы секунд за двадцать нарушил добрую половину правил дорожного движения, в красивейшем заносе проехал практически через самый центр какой-то площади и вписался в узенькую улицу, ведущую в старую часть города.
— Штрафов вам наприсылают — жуть! — предупредил я, насладившись фантастически крутым маневром, и услышал по-настоящему веселый ответ:
— Плевать: я — девочка небедная и, по большому счету, трачу честно заработанные деньги только на них, запчасти, резину и топливо! И потом, у меня есть уважительная причина: я первый раз в жизни катаю верного фаната. Ну, и как теперь сдерживаться?
…Перешучивались до самого Городка Лицеистов, а там Зыбина вдруг посерьезнела и начала «тыкать носом» в живые подтверждения всего того, что понарассказывала об этом районе и нравах его обитателей. Да, показала всего несколько вариантов привычного поведения молодых аристократов и аристократок, так как мы продолжали нестись по улицам намного быстрее основного потока, но с ее выкладками я, конечно же, согласился. Ибо увидел несколько десятков представительских «Престижей»
со «шкафами» за рулем и подростками на правых задних сидениях, высокомерно задранные подбородки, презрение ко всему и вся во взглядах мальчишек, брезгливо поджатые губки у девчонок и так далее. А потом «Шквал» в «обычном режиме» влетел в какой-то парк, пронесся по нему, как ураган, и в последнем заносе припарковался к зданию, чем-то похожему на Летний Дворец Волконских под Ялтой, который я видел издалека во время единственной поездки на море.
Полюбоваться этим зданием я не успел — как только автомобиль застыл у подножия парадной лестницы и, тем самым, привлек к себе внимание сотен лицеистов, выбравшихся погреться на солнце в один из последних ясных и относительно теплых дней весны, Суккуба «уронила» оба наших кресла в горизонталь, выдернула меня из моего, как куклу, втиснула между собою и водительской дверью, стремительно перекатилась на пассажирское сидение и вернула спинку в прежнее положение:
— Стекла поляризованы, значит, за рулем приехал ты! Кстати, как себя вести со старыми суками, помнишь?
— Ага… — буркнул я, более-менее оклемавшись от столь стремительного перемещения.
— Тогда начинаем шевелиться, а то народ жаждет увидеть своего героя! — сыто мурлыкнула она и с намеком постучала короткими, но ухоженными ноготками по своей дверной ручке.
Я состроил подходящее выражение лица, вальяжно выбрался из салона, обошел машину сзади и поухаживал за своей дамой. Если на мое появление лицеисты и немногие взрослые отреагировали более-менее спокойно, то при виде Суккубы в провокационном костюме в обтяжку потеряли дар речи и вытаращили глаза. Ей на это было наплевать, мне, конечно же, тоже, и мы, оставив машину ни разу не на стоянке, неспешно пошли вверх по широченным ступенькам из розового мрамора. Пока добирались до ректората по коридорам, забитым аристократами всех возрастов, «продолжали прерванный разговор»: Зыбина делилась своими воспоминаниями о времени, проведенном в этих стенах, и изредка комментировала особо безвкусные наряды попадавшихся на пути сотрудников лицея, а я улыбался ее шуткам и равнодушно поглядывал по сторонам. А потом мы вошли в приемную ректора лицея, и началось самое интересное: желчная тетка, сидевшая за стойкой секретаря, уронила себе на колени чашечку с кофе и неслабо обожгла бедра, а двое седовласых мужчин, по моим ощущениям, являвшихся преподавателями, вскочили на ноги, чуть не перевернув кресла!
— Да ладно, не может такого быть! — язвительно прокомментировала их «прыжок с места» Раиса Александровна. — Евлампий Анисимович, наконец, заметил, что я дама, и научился вставать⁈ Интересно, а про необходимость поздороваться вспомнит?
Правый дяденька мучительно покраснел еще в начале этой тирады. А когда вдумался в недвусмысленный намек, потемнел взглядом, сложился в глубоком поклоне, выпрямился, пожелал ей сразу и доброго дня, и всего хорошего, повернулся к двери и быстрым шагом покинул приемную.
— Определенные подвижки есть, но над правилами поведения в обществе еще работать и работать… — авторитетно заявила Суккуба, затем ответила на приветствие второго мужика и мило улыбнулась секретарше ректора: — Таисия, как вас там по матушке? Не скажу, что рада вас видеть, но по старой памяти могу немного посочувствовать и завуалированно намекнуть на то, что ожоги отдельных частей женского тела не лучшим образом сказываются на либидо молодых лицеи-… ой, о чем это я? Конечно же, о либидо любимого супруга! В общем, вам стоит наведаться к дежурному целителю, а я, так и быть, какое-то время присмотрю за порядком.