На это жена лишь упрямо хмыкнула, а я, озаренный внезапным прозрением, спросил:
— И какое же прозвище теперь у меня будет с вашей легкой руки, а, Пётр Васильевич?
— Подловил, Кейн, — акулья улыбка трансформировалась в змеиную, — Куда более соответствующая как тебе, так и обществу господ, с которыми ты был неоднократно замечен. Княжеубийца. Правда, звучит? Не делай такие глаза, история не терпит сослагательных наклонений, а о Елецком и Ренееве теперь знают все. Всё заслужено, дорогой друг, более чем. Всё-таки, бордель был один, а князей уже два…
— Дорогая, я сейчас! — отпустил я слегка одеревеневшую жену, устремляясь к приглашающе поведшему рукой мафиози.
Отошли мы недалеко, всего на несколько шагов, после чего франт стёр с лица ехидную гримасу, став предельно серьезным.
— Кейн, буду краток. Ты занимаешься делом о некоем индивиде, превращающим женщин в мужчин. Синдикат очень заинтересовался одним моментом в этом деле, а именно — полным отсутствием каких-либо магических следов. Мы можем с уверенностью утверждать, что преступник либо один… либо, максимум, трое, но никак не столько же, сколько уже имеется жертв. А описания внешности каждый раз разные. Каждый раз. И ни малейших следов магии. Я, разумеется, ни на грош не верю в твои способности следователя, но ты удачлив и упорен. Суть сделки проста: если ты узнаешь секрет, каким образом человек может менять свою внешность в таких широких пределах без магии и алхимических средств, да еще настолько легко, что использует это для… хулиганства, то ты приходишь с этим секретом ко мне и только ко мне. А уходишь с пятью миллионами рублей, целиком и полностью забывая обо всем, кроме собственного богатства. Понимаешь?
— А если я, внезапно, буду не единственным обладателем этого секрета? — уточнил я, едва не поперхнувшийся от озвученной суммы.
— Ну…, — протянул Красовский, — Если что, то со своей женой разберешься сам, тут ответственность будет целиком на тебе, а другие… ну, ты же не маленький мальчик? Пять миллионов. Это эксклюзивное предложение тебе и только тебе, друг мой.
Колоссальная сумма по меркам почти всех и удивительно приятная по моим. Не бог весть что, но позволит дышать свободнее. Тем более, что… ах да. Изначальный носитель секрета. Преступник, которого ловят. Ну что же, всё равно его ждет смертная казнь.
— Способ может быть уникальным, — тем не менее, решил уточнить я, — Это может быть иномировая тварь, либо свободная, либо чей-то слуга…
— Мы разумные люди, князь, — неожиданно серьезно кивнул Красовский, — Синдикат готов заплатить за информацию или пленника. Далеко не так щедро, как за саму методику, но если мы её узнаем от пленника, то благодарность будет лишь немногим меньше. На этом откланяюсь, сегодня еще столько дел…
Хм, какой удачный день. Сначала мы узнали, где искать нашего маньяка-трахателя, а теперь еще и появился куда более веский стимул это делать. Жизнь-то налаживается, не зря я рисковал, рекламируя себя опасным личностям!
— «Ты не аристократ, а бандит какой-то», — пробурчала Фелиция, — «Готов ловить и пытать разумное существо за деньги, надо же! Для преступников!»
— «А еще я был готов продаться швейцарской баронессе, поднимал мертвецов магией, убил кучу народа, женился… ах да, и уничтожил целый мир акаи-бата. Но, как видишь, моя дорогая, по-прежнему беден и имею проблемы. Так что да, приходится вертеться!»
— «Ты ужасен!»
— «Я еще жив».
Победа логики над женщиной всегда сладка и приятна, когда ты в этой женщине не нуждаешься. Или ей от тебя некуда деться. С Кристиной бы такое не прокатило, но я просто сделал невозмутимую рожу и молчал, пока мы возвращались домой. Спросить, чего хотел от меня Красовский, жена не решилась.
Вернувшись домой, я полюбовался на очень странное чаепитие, в ходе которого молодой китайский юноша, со взором горящим, объясняет огромной зловещей горничной и карманного размера хрупкой блондинке о всех прелестях путей служения как философии жизни. Покачав на это головой, я достал разговорник. Связавшись с Ежовым и Витиеватым, я, поглаживая забравшегося на диван Курва, доложил о ходе расследования, озадачив наставника и вышестоящее начальство поиском повода, по которому мы с Кристиной должны будем вернуться в академию на регулярной основе.
Поговорив по разговорнику и выйдя из комнаты, я внезапно обнаружил, что нахожусь в очень оживленном месте. Чересчур! Кристина встречала в коридоре разувающегося Азова, в зале гудели слуги, даймоны наших гримуаров в кои-то веки решили показаться на люди и сидели на диване, обсуждая наши с женой дела, а перед ними, на полу, возились Курв и Мишлен. Кот, сидя на жопе, задранными передними лапами пугал пса, желающего ткнуть его мордой в брюхо, а сбежавший ранее от меня бульдог делал вид, что боится, и то и дело отскакивал.
— Ничего себе, — покрутил головой худенький блондин, попадая на этот праздник жизни, — Как у вас тут всё оживленно.
— Сам в шоке, — искренне признался я, — Видимо, сегодня Меркурий в Плутоне или что-то такое. Вливайся!
Отлично посидели, самым мирным образом. Никакого алкоголя или каких-либо еще излишеств, легкий вкусный обед, большое чаепитие с разнообразной сдобой и прикусками. Азов рассказывал про академию, буквально жалуясь на то, что «насобачившиеся бюджетники» теперь не дают прохода нормальным людям с нормальными чернокнигами. Вызывают, гады такие, на дуэли, постоянно, а он, бедный и несчастный, теперь просто не успевает своими «снежками» противника охладить, те Щиты ставят очень ловко. И как быть? Медичи уже гибридные схватки пропагандирует, то есть, магию с рукоприкладством, а какое рукоприкладство у него, у полу-эйна? В Косте вот прямо сейчас килограмм сорок пять от силы и то потому, что обожрался на халяву. Ладно бы с огнестрельным оружием, но на первом курсе это не преподают…
— Будем посмотреть, — важно ответил я на эти стенания, — Мы с Кристиной на некоторое время вернемся в академию.
— Ууу…, — сочувственно завыл Азов, глядя на нас, как на потерпевших, — Вас замучают этими дуэлями! Как есть замучают!
— Нам не помешает практика, — хмуро ответила Кристина, сильно не одобряющая всем своим видом длину юбки у оживленно треплющейся со Станисом Фелиции. Отпив чаю, брюнетка подумала, а затем совсем ни к месту уточнила, — Практика без риска. И тир, Кейн. Закажи патроны. Много патронов.
Опять траты.
Сегодня Арию терзали дурные предчувствия. С утра она как не с той ноги встала. Поскользнулась в ванне, чуть было не расквасив себе нос, потом умудрилась вылить за завтраком на себя чай с молоком, напрочь замызгав халат, тапочки и белье, чудом не обжегшись, а затем так вообще шла в аудиторию одна, потому что Анастасия Тапилина, одна из её подруг, проиграла в дуэли вчера поздно вечером. Не беда так-то, да дуэль была не на Арене, так что всех наблюдавших и участвующих похватали дисциплинарники, закрыв хулиганов до разбирательства. Так что пришлось баронессе топать с утра на лекции в одиночестве, от чего навалились воспоминания о совсем недавнем прошлом, в котором такие прогулки были делом обыденным.
Так что сегодня, Ария фон Аркендорф, сидя в аудитории, была полна дурных мыслей и воспоминаний, совершенно не желающих никуда уходить. И это несмотря на скорые каникулы, знаменующие возвращение баронессы в её исконные владения (и совсем другую, новую и прекрасную, жизнь).
Эти самые предчувствия оправдались в момент, когда в аудиторию ворвался Фурио Медичи. Барон был встрёпан сильнее обычного, а на его обычно подвижном и ехидном лице царило выражение мрачнее тучи.
— Господа слушатели! — рявкнул он, с грохотом опуская свою чернокнигу на кафедру, — Рекомендую внимать мне так, как будто сама ваша жизнь зависит от того, насколько хорошо вы усвоите мои слова сегодня! Возможно, именно так и будет! А теперь — тишина! Полнейшая тишина!