Олег слушал это все и немного отходил от первого шока. Вот бы сейчас Макар был здесь. Он бы заценил произошедшее. Олег точно это знал, потому что видел в товарище это понимание глобальных перемен. И сейчас произошло именно такое событие. Сейчас менялась история страны, а его друг был где-то далеко.
Олег коротко разъяснил, что требуется от бывшей колонии, если они хотят сотрудничать. Готовой инструкции у него не было, но что-то он придумывал на ходу, что-то более подробное обещал прислать чуть позже с посыльным. Делегирование обязанностей — было отличным решением и сейчас Олег готов был масштабировать свой проект закрытого города. Конечно, для этого требовалось гораздо больше, но идеи у него имелись.
Когда переговоры были окончены, Олег самолично вышел проводить бывших зеков и обещал прислать делегацию в ближайшее время.
Едва распрощались, Олег собрался было идти обратно, как вдруг дозорный с вышки сообщил, что со стороны столицы к ним приближаются два снегохода. Идут полным ходом. Преследователей не видно.
— Кто-то из наших?
— Никак нет! — отрапортовал дозорный. — Наши все на базе или разработках.
— Мы кого-то ждем? — с надеждой в голосе спросил Олег.
Нежданные гости — самые отвратительные существа в мире. В этом Олег убеждался уже не однократно.
— Нет, Олег Данилович, все наши учтены.
Глава 24
Когда гондола коснулась пристани, ее тут же принялись крепить толстыми причальными канатами два пацана в серой сильно поношенной одежде. Оба выглядели как под копирку. Мне даже показалось, что у меня в глазах двоится. Но моргнув, я понял, что передо мной близнецы.
Первым из гондолы вышел какой-то пышно разодетый старый хрен, ведя под руку ту самую брюнетку. Девушка вышагивала, надменно косясь вокруг, поправляя воротник из серого горностая. Скользнув по мне взглядом, сделала вид, что не узнаёт. Но как-то слишком поспешно отвела глаза, и воротник подняла повыше. А уж как покраснела…
Фон Кляйнен тем временем спокойно спустился со сходней впереди меня и прямиком направился к военным в камуфляже. Принялся о чем-то с ними говорить на немецком. Черт! Как жаль, что я не знал языка. Наверняка ведь мог бы узнать много полезного.
Через минуту ко мне подошел один из людей с оружием и на хорошем русском произнес:
— Пройдемте, нам пора выезжать.
Я замер, глядя на Фон Кляйнена. Он ведь тоже должен был ехать с нами, но крысеныш стоял и беседовал с одним из военных. Черт! Неужели я все же ошибся? Он не под контролем? Нет! Не может быть.
Я тряхнул рукой, вызывая покалывание.
Фон Кляйнен словно почувствовал это, сразу же повысил голос, перейдя на приказной тон. Похоже, мои конвоиры, а я воспринимал этих военных именно так, были недовольны каким-то решением своего хозяина.
Тот, кто разговаривал со мной, тоже замер, прислушиваясь.
— Странно, — произнес он, — зачем герр Фон Кляйнен собрался сопровождать нас в погоне за экспедицией?
Он произнес это больше для меня, потому что тут же спросил:
— Во время полета не происходило ничего странного?
— Нет, — довольно ответил я, — совершенно ничего странного. Герр Фон Кляйнен раздумывал ехать ему или нет, но видимо принял положительное решение. Думаю, вам стоит выполнять решения своего господина.
— Он наш наниматель, — отрезал военный, — рекомендую не путать эти понятия.
Ага, немного перегнул. Что ж бывает. Как обычно, ляпну что-то не то, а потом расхлебывай.
Спустя минуту все устаканилось. Нас позвали следовать куда-то в сторону от причального пирса, и мы пошли. Все вместе.
Недалеко от площадки, огражденной забором, и видимо, служащей своеобразным аэропортом в местном понимании, находились ангары. Туда мы и направились. Откатив ворота одного из них, военный и мы следом, вошли внутрь.
Там стояли три шикарных вездехода. Не могу сказать, что те на которых я ездил были плохими, но эти выглядели, как произведения футуристического искусства с рекламных плакатов шестидесятых годов. Когда все еще верили в возможность покорения не только ближнего космоса, но и далеких планет.
Подозреваю, эти штуки стоили очень дорого. Мало того, что дизайн выдающийся, так еще и приводились в движение аквамариллом, а как я понимал, здесь это был дефицит.
Хотя, учитывая деятельность Фон Кляйнена, кристаллы у него могли быть в избытке.
По машинам распределились быстро. К моему сожалению, Фон Кляйнен оказался в другом вездеходе. Контролировать его поведение я больше не мог. Надеялся только на то, что контроль не спадет. Но на всякий случай, перед тем как забраться в кабину, прошел мимо и коснулся плеча крысеныша ладонью, прогнав между нами сиреневый разряд. Фон Кляйнен вздрогнул, но остался невозмутимо стоять на месте.
Вот теперь я был готов отправляться.
Вездеходы тронулись один за одним, тихо скребя гусеницами по заснеженному покрытию. Уже привычная мне тишина и скрежет замёрзшей резины траков.
В попутчики мне достался тот, кто владел русским и какой-то совершенно отстраненный водитель. Я видел лишь его лысый затылок. Оказавшись в кабине, водитель снял рукавицы и шапку, принялся настраивать климат-контроль.
В ноги подуло теплом, затем быстро сменившимся на прохладный воздух, а затем снова на тепло.
— Нам ехать по льду, — зачем-то пояснил мне мой конвоир. — Там холодно.
Я в этом даже не сомневался. Прекрасно понимал, как мы поедем. От Амстердама до нужной нам точки можно было легко добраться практически по прямой. Но ехать нужно было по замерзшей поверхности Северного моря. Не сомневаюсь, что лед легко выдержит наш вес. А значит путь ясен.
Наконец, совладав с печкой, водитель уставился в лобовик и принялся следить за дорогой.
Мне же было интересно окружающее.
Мы ехали через окраину города. Всюду дома в стиле фахверк. Мне было странно это видеть, ведь наш Амстердам я помнил совершенно не таким. Желтые, красные, горчичные, бордовые и белые дома: ярко — вот каким мне запомнился этот город. Но здесь все было иначе. Словно английские крестьяне из семнадцатого века привнесли в него свое деревенское искусство создания каркасных домов. Не могу сказать, что это было не красиво, просто иначе, чем у нас.
Совсем скоро мы спустились к каналу и по пологому склону выехали на лед.
Если среди домов нам еще встречались люди, то замерзшая водная гладь была пуста. Припорошенная снегом она больше походила на ровную белую дорогу или даже магистраль. Разметки тут, конечно, не было, но парочка вездеходов навстречу нам попалась. Все они были какими-то топорными по сравнению с нашими и очень громоздкими. А еще, к моему огромному удивлению, из выхлопных труб, задранных кверху валил дым. Дым, мать его!
Я постарался проследить взглядом за одним из вездеходов, но мне мало что удалось. Мы уже набрали приличную скорость, и встречка унеслась от нас почти мгновенно.
— На каком принципе передвигается тот вездеход, что встретился нам? — спросил я своего конвоира.
— О! — гордо произнес он. — Это новинка! Двигатель внутреннего сгорания. Совсем недавнее изобретение. Как тебе?
Как мне? По мне, так мы только что встретили допотопную телегу по сравнению с тем, на чем мы двигались сами. Но я видел такую радость в глазах этого военного, словно ребенку показали шагающий экскаватор в карьере и сказали, если будет себя хорошо вести, то разрешат забраться в кабину.
Наверное, для моего конвоира так оно и было. Он видел в этой громоздкой, грохочущей телеге символ освобождения, а я лишь отзвук нового рабства. Ничего не меняется из мира в мир. Человеческая наивность вездесуща. О какой морали ментального контроля я размышлял? Идеология — вот где контроль настоящий. Я не сомневался, что Россию демонизируют и здесь. Поработили всех своим аквамариллом и теперь выкручиваем руки. Что с нас еще взять?
Я вдруг подумал, интересно, а если закрыть портал, что будет с аквамариллом. Он ведь тоже как-то связан со всем этим? Не иссякнут ли месторождения? Не распадется ли он загадочным образом на плесень и на липовый мед? Кто знает? И это была еще одна причина хорошенько подумать, прежде чем ломать что-то существующее. Ломать — не строить, как любил поговаривать мой отец. Прежде, чем сломать что-то ненужное сначала надо построить что-то нужное, а у нас денег нет. Это тоже его высказывание.