А их бывшие вассалы, которых раньше только с грязью не мешали, вдруг начинали рождать магов одного за другим. Ну, какой-нибудь Белой Луне так взбрендило, или Пробоина пошла через созвездие Толчкового Пса…
Ни один род не хотел выродиться.
Если бы это была чистая случайность, то местное разделение на классы быстро бы сошло на нет. Зачем ссориться с соседом, который потом может стать сильнее?
Наличие «благородных», не вырождающихся семей — цемент для Лунных. Неколебимая Царская Семья, которая в принципе не может выродиться.
Любой захочет породниться хотя бы с захудалым царским родственником из какого-нибудь седьмого колена. Ну, а вдруг?
Или любой захочет получить секрет Лунной крови…
Я даже улыбнулся своей легкомысленности. Почему всё так просто?
А впрочем, зачастую самые страшные заговоры всегда выставляют наружу, чтобы их обсуждали, критиковали, ставили под сомнение. И он превращается в объект для насмешек.
В любом случае, мне нужно на что-то опираться. И Вепревым, возможно, нужен не я, а только вот эта родовая вещица.
— Ты о чём задумался? — Елена всё гладила мой шрам, я чувствовал, что её уже раздражает моя хладнокровность.
— Вепревы тоже так хотят, как Царские?
— Да я ж не знаю. Я просто говорю, что это хотят все рода, — она вздохнула, — Чтобы твоя семья всегда была сильной и могла постоять за свои земли. Не так много постоянных Лунных в нашей Красногории…
Скрипнула дверь, и из кабинета вышел дядя Громова. За ним лекарь, такой же дородный усач. Он довольно протирал руки тряпицей.
— Ну, Миша, мне кажется, он и без меня справился бы, — лекарь усмехнулся, — Живчик, одни плечи чего стоят.
— Ага, рассказывай мне, твою пробоину, — хмуро ответил зубник.
Лекарь, задержав на нас с Еленой взгляд, всё же шагнул к нам. И без особых церемоний, с присущей только врачам смелостью, стал вертеть мою голову, рассматривая синяки и гематомы.
Больше всего целителя интересовало моё ухо.
— Воздушная магия? — спросил он.
Я кивнул, наблюдая краем глаза, как его пальцы светятся. Что-то пощипывало в ушной раковине.
— Федя пусть полчасика не встаёт, и потом той красавице покажется.
— Это которой?
— Ну, кто у них там целитель? Соболева? — вопрос был уже адресован, кажется, нам.
Мы с Еленой кивнули.
— Чаю? — поинтересовался хозяин лавки.
— Некогда, Миша, мне пора возвращаться, — покачал головой лекарь, — Клиент ждёт.
Зубник кивнул и пошёл провожать.
В дверном проёме кабинета я заметил улыбающегося Фёдора, свесившего ноги с зубного кресла. Здоровяк махнул мне той самой рукой, которая до этого у него вся была в запёкшейся корке.
Весь перемотан бинтами, с компрессами на голове, на одном глазу. Но даже на веках у него уже нежная розовая кожа, без пластов сгоревшей плоти. Чудеса регенерации налицо.
В этот момент у меня реально отлегло от сердца. Да, Соболева залечила мне тогда перелом, но всё равно внутри меня где-то остался стопор здравого смысла.
Просто я в нашем мире знал примерную грань увечий, за которой медицина и псионика была уже бессильна.
А ещё перед моими глазами всегда висела картинка атаки капитских крейсеров на нашу базу на спутнике Юпитера. Обгоревшие тела на авто-носилках, загружаемые в медицинские капсулы… и как на этих капсулах неизменно загоралась безжалостная красная лампочка.
Раз за разом… Очередной пострадавший, и снова красная лампочка.
Твою псину, да целители в этом мире на голову выше наших ребят. Это просто… магия какая-то! С четырьмя чакрами они творят такое, что даже не снилось нам с нашими медкапсулами, семью чакрами и бустерным имплантом на затылке.
И впервые я засомневался… Может, мы где-то ошиблись на пути освоения псионики? Может, и не стоило так вычищать энергию от этих «пагубных радикалов»?
Нет, я пару раз видел, что становилось с парнями, которые решались на эксперименты. В них вселялось «нечто», похожее на чистую ярость, и такого псионика было очень трудно убить.
Когда Фёдор рассказывал про Иных, вселяющихся в магов, у меня возникло чувство дежавю. Похожие симптомы.
— Вот они, — внутри снова появился зубник, и показал на нас.
Следом за ним вошёл полицейский.
Ну, этого требовалось ожидать.
Для Маловратска погоня со стрельбой и несколькими трупами, я так понял, не совсем рядовое событие.
Нам повезло, что нас опрашивал обычный полицейский, не оракул. Оказалось, Стражи Душ сейчас занимались тем, что прочёсывали какой-то другой район Маловратска, куда сбежали преступники.
Фёдор мог уже говорить спокойно, но двигаться ему нельзя было ещё полчаса минимум. Поэтому допрашивали в зубном кабинете.
— Вы его видели? — спросил полицейский, держа в руках карандаш и блокнот, где он уже записал наши имена.
— Кого? — спросили мы одновременно.
Он нахмурился, почесал карандашом бровь и им же поправил фуражку.
— «Иного», разумеется. Кто ещё мог оставить столько трупов и заставить вертуны вокруг Маловратска волноваться?
— А, так вот это что было… — вдруг сказала Елена.
— Вы — оракул? — полицейский быстро стал чиркать что-то в блокноте.
— Да, — кивнула Перовская, — Слышащая духов.
— А, — губы опрашивающего всё же сжались в тонкую ниточку, — Ду́хи, значит.
В который раз я подметил такую скептическую реакцию. И окончательно понял, что пробуждение у Елены действительно спорное — её магическое направление вызывало вопросы даже у самих магов.
— Да, духи, — упрямо и гордо ответила девушка.
— Как он выглядел? — полицейский продолжил.
Мы сбивчиво описали того оракула с пистолетом, как-то одновременно решив выбрать именно его на роль коварного Иного.
Хотя я не видел особого смысла в этом допросе. Зачем, если есть Стражи Душ? Теоретически, любой оракул мог прожечь мозги свидетелю, чтобы увидеть фоторобот преступника.
Впрочем, я хорошо помнил последствия «проверки» оракулов в академии. Возможно, Стражи Душ этим не злоупотребляют, иначе бы совсем скоро вся Красногория превратилась в страну овощей, пускающих слюни.
— Так, хорошо. Вы — студенты нашей академии?
— Господин Яковлев, — обиженно буркнул Фёдор, — Ну, вы же знаете!
Мы с Еленой одновременно завертели головами, бегая взглядом между ними. Они знакомы?!
— Федя, я делаю свою работу, — поморщился полицейский, — И я обязан вас допросить. Он был один, этот Иной? Как вы на него наткнулись?
Гром покосился на нас, Елена в свою очередь на меня. Как-то незаметно они увидели во мне лидера.
— Нет, — я покачал головой, — Там была какая-то потасовка в подворотне. Несколько человек дрались.
— Они стреляли?
Мои брови подпрыгнули. Хороший полицейский, и лишних вопросов не задаёт. Все бьют в точку — наверняка полгорода слышали выстрелы.
Нам пришлось кивнуть, а Фёдор потёр плечо, в которое у него до этого воткнулся арбалетный болт.
— И зачем же вы, трое юных студентов Маловратской академии, туда полезли? — последовал логичный вопрос от Яковлева.
Он замер в ожидании такого же логичного ответа.
Я как-то сразу понял, что вот именно сейчас ответ «пытался пробудиться» не прокатит. Это не взбучка от магистра академии, в интересах у которого тоже побыстрее замять конфликт.
— Интересненько было, — вздохнул Фёдор.
— Федя, ты с дыры свалился? — полицейский даже удивился.
А я подхватил:
— Так мы же были на Белом Карлике несколько дней назад. Сражались против «снежков»…
Яковлев перевёл взгляд на меня.
— А, вот как? А это не ты с Фёдором был в горах, возле спящего Жёлтого Карлика?
Мне пришлось кивнуть. В газетах об этом ещё не было, но неудивительно, что полиция знает.
— И, то есть вам, троим оболтусам, показалось… — он стал быстро что-то чиркать в блокноте, — Федя, несмотря на родство, ты же понимаешь?
— Чего?