— Хорошо, — согласился я и очистил пространство у костра для броска. — Дай руку.
Скегги протянул правую, и я покачал головой.
— Правая отдаёт, левая получает. Ты пришёл получить знания, поэтому порежем левую.
Брат кивнул.
— Что возьмёшь в качестве платы?
— Что сам отдашь. Но жертва богам обязательна.
В этот момент я и сам удивлялся своему спокойствию. Это был далеко не первый раз, когда меня просили бросить руны — многие из хирда Скегги просили совета и платили за гадания. Но и вопросы этих людей были мелки, как речной песок. Уродится ли хлеб у родителей, дождётся ли наречённая, найдут ли вора… Скегги задал вопрос куда значительнее, и я переживал, как бы не ошибиться с прочтением знаков.
Брат послушно вытянул руку над костром. Я снял с пояса ритуальный клинок и провёл несколько раз по языкам пламени — это позволяло очистить лезвие от заразы и укрепляло связь предмета с первозданной стихией.
— Вод Великий, отец всех богов и людей, взываю к тебе! — Обратился я, медленно разрезая клинком пламя. — Услышь меня, ибо я взываю к тебе от имени вождя Скегги Альрикссона, который просит твоего совета. Обрати на нас свой всевидящий взор, надели руны силой предсказания и яви нам сокрытое будущее. Яви, что свершилось, свершается, будет совершено и то, что никогда не случится. Надели нас мудростью отличить одно от другого и выбрать верный путь.
Я сделал глубокий надрез на ладони Скегги. Несколько капель крови с шипением упали в огонь.
— Связываю обряд предвидения кровью просящего, — сказал я и, взяв руку брата, вытянул её над рунами, окропив и деревяшки. — Связываю руны кровью просящего, дабы показали они правду.
Скегги не издал ни звука, хотя я знал, что ему было больно. Лезвие ножа не раскалилось и рану не прижгло, поэтому брату пришлось страдать и от лёгкого ожога, и от пореза. Но истина всегда рождается в боли, и боль оставалась бессменным спутником почти всякого ритуала. Скегги знал это и держался стойко, хотя я чувствовал благоговейный ужас, исходящий от него.
Я взял разложенные на земле руны, сложил в мешок и хорошенько встряхнул.
— Открой, Всеотец, будущее, что ждёт хирд Скегги, если он останется на Хавстейне, чтобы переждать великую бурю.
С этими словами я вытащил три руны — не глядя, одну за другой, чтобы открыть и прочитать их все разом.
Нам выпали перевёрнутая Перг, Нит и Грод. Две последние имели только прямые значения.
— Ну хуже этого точно быть не может, — отозвался брат.
Я принялся изучать знаки. Всего два десятка и ещё четыре — но сколько различных значений они приобретали в зависимости от того, падали ли прямыми или переворачивались, с какими рунами соседствовали, оказывались в начале или в конце выложенного ряда. Я должен был изучить каждую руну по отдельности, а затем верно их связать по смыслу, чтобы получить пророчество.
Перг означала движение, дорогу, средство передвижения. Порой по этой руне проходили и важные вести, особенно если рядом оказывалась руна Хим. Но сейчас я видел в ней совсем не новости. Перевёрнутая Перг напоминала опрокинутую телегу и означала препятствия в дороге, поломки или неверный путь.
Нит — знак принуждения, знак зимы и льда. Метка оков и тюрьмы, крушения планов и остановок дел.
Грод — руна смерти и окончательной остановки. Перехода из одного качества в другое.
Скегги был прав — расклад получился хуже некуда. Я вытащил из мешочка ещё одну руну, чтобы лучше понять перевёрнутую Перг.
— Ав, — прочитал я, глядя на четвёртую руну. Значит, предчувствие меня не подвело.
— Скажи, что видишь, Хинрик, — взмолился Скегги. — Это то, о чём я думаю?
Я поднял глаза на брата.
— Что бы ни показал бросок на второй путь, этим следовать нельзя, — заключил я. — В буре ты потеряешь много кораблей и застрянешь на острове так долго, что дождёшься лишь смерти. Буря лишит тебя способа двигаться, скуёт тебя и сделает узником на этом острове. А там либо голод, либо люди твоего отца всех нас прикончат. Ибо бежать будет не на чем.
Скегги обречённо кивнул.
— Значит, мы думали верно, — тихо отозвался он, отпил немного вина из меха и вылил половину на землю. — Я благодарю Всеотца и богов за ответ и жертвую им своё вино.
— Этого будет маловато, — предостерёг я.
— Сейчас у меня с собой только это. Но я этой же ночью принесу добрые дары.
— Хорошо. Ты хочешь видеть второй путь?
— Спрашиваешь? Конечно, хочу! Особенно после того, что показал первый.
Второй раз лить кровь на руны не требовалось — связь с полотном судьбы Скегги уже была сотворена. Поэтому я убрал все руны в мешок, хорошенько перемешал их и, глядя на костёр, воззвал к Воду:
— Открой, Всеотец, будущее, что ждёт хирд Скегги, если он как можно быстрее покинет Хавстейн до начала великой бури, не дождавшись обещанных кораблей. Каков будет путь хирда? Что ждёт его?
Как и прежде, я по обечреди и не глядя вытащил три руны и выложил в ряд на землю у костра. На этот раз выпали Гульг, перевёрнутая Бран и Эль.
Гульг — руна воинской ярости. В рунном алфавите было две руны воинов — Тройн и Гульг. «Доблесть» и «Ярость», ибо то были две грани одного. Доблесть почитали воины, уважавшие порядок, честность и бесхитростность. Тройн была руной поединков и освящённых битв. Но выпавшая Гульг всегда говорила о тёмной стороне битвы. О неудержимой ярости, красной пелене на глазах, отчаянных сражениях и всех битвах, когда события разворачивались неожиданным образом. По Гульг шла битва ради битвы, Гульг отрицала здравый ум. И это было странно, потому как вожди северян редко шли на необдуманные побоища.
Руна Бран всегда обещала обман, хитрости и попытки достичь цели неочевидными способами. Руна воров и лжецов, изменников, разведчиков, предателей и людей недюжинного ума. Перевёрнутая Бран могла говорить о том, что обман будет раскрыт, что интрига всплывет наружу, что хитрость не удастся.
Тем страннее было видеть в конце ряда руну Эль. Знак Эльскет — прекрасной и светоносной супруги Всеотца. Богини, что одарила смертных жён способностью к колдовству. Богини, освящавшей союзы, договоры и браки. Богини, что, несмотря на покровительство влюблённым, путешествовала по полям битвы и отбирала половину павших воинов. Эльскет всегда казалась мне наиболее загадочной из всех богов, ибо покровительствовала взаимоисключающим понятиям. Но в мудрости её нельзя было сомневаться, ибо Эльскет, как и Вод, была всеведающей.
— Кажется, не настолько всё и плохо.
Голос Скегги отвлёк меня от раздумий.
— Хорошие вести — мы сможем добраться до Эглинойра, — сказал я. — Если успеем пройти мимо бури. Здесь я не вижу знаков, что сулили бы гибель хирду.
— Значит, так тому и быть, — кивнул брат. — Я прикажу собираться как можно быстрее. Если получится, выйдем завтра.
— Погоди, почтенный. — Я снова и снова вглядывался в странный рунный ряд. — Добраться-то мы доберёмся, но то, что будет дальше, вызывает у меня вопросы.
— Эль — это же союз?
— Тяжело трактовать этот расклад однозначно, — признался я. — Но точно нужно быть готовыми к тому, что мы увидим не то, что ожидаем. Гульг мне здесь очень не нравится. Либо нас вынудят атаковать без подготовки, либо… Что-то взбудоражит войско. И не доверяй союзникам, Скегги. Будут хитрить. Там точно кто-то не обрадуется нашему появлению и постараемся всеми силами от нас избавиться. Возможно. Как раз и для того, чтобы заключить союз.
— Но кто и с кем? — озадаченно спросил брат.
— Этого я сказать не могу. Ляг Бран прямо, я бы подумал, что нам сулят союз с обманщиком. Но руна легла перевёрнутой. Возможно, кто-то будет хитрить, но нам удастся вывести его на чистую воду. В любом случае союз будет уже после этого. Если будет. Если это вообще наш союз…
— Как бы то ни было, на мой главный вопрос ты ответил. Благодарю тебя Хинрик. — Скегги вылил на землю подле костра остатки вина. — Я благодарю Всеотца и богов за ответ и жертвую им своё вино. Клянусь, что сегодняшней ночью принесу дар из трёх куриц в блоагодарность за помощь. По одной за вопрос и ещё одну в знак почтения богам.