Едва я выехал на утоптанную дорогу, что вела на юго-запад к Скелгату, в голове раздался хорошо знакомый голос.
— Удираешь, как преступник, — усмехнулся фетч.
— Здравствуй, Конгерм. Ты давно не появлялся. Как держишься?
— Пока не залетаю в города, терпимо. Но мне стало интересно, поможет ли родная землица, если я всё же туда сунусь. Я выбрал Омрик.
Я не сдержал улыбки. Как же мне повезло с духом-помощником. Фетч, кажется, и правда умел читать мои мысли.
— И даже не предупредил, — с укором сказал я.
— Ты для меня что мышь в чистом поле — думаешь громко. Словом, слетал я в Омрик.
— Расскажи, что увидел.
— Город и правда немаленький. Больше этой деревни раза в четыре, и там много каменных домов. Обнесён стеной и земляным валом. Часть стен деревянная, но начали строительство каменных укреплений. На другом берегу стоит небольшая крепость, прямо напротив города. Между башнями на обоих берегах над рекой протянута цепь, что преграждает путь кораблям. Не заплатят пошлину — дальше не пойдут.
О таком я слышал. Скальды, что ходили на юг, в Кервланд, рассказывали, что там почти все города, стоявшие на берегах рек, натягивали цепи. Хороший способ заработать побольше. Потому и богатели города на реках. И потому южные товары были столь дороги.
— Сколько людей в Омрике?
— Где-то пять сотен, — ответил фетч. — Но я видел деревни вокруг, да и дороги оживлённые. В окрестностях замечал отряды вооружённых людей, и это не сверы. Так что может быть и ещё столько же.
Я тихо присвистнул. Крепкие стены, много народу, мерглумские отряды, рыскающие в поисках сверов… Даже если у Скегги получится договориться о союзе с ярлом Эовилом, и даже если мой план сработает, будет ли этого достаточно? Стоит нам ошибиться хоть в чём-то — и мы проиграем. Если я скверно продумаю свой план, обреку хирд на гибель.
— И сколько из этих пяти сотен воинов?
— Сложно сказать. Но мужей там много. Кажется, мирный люд не торопится возвращаться в Омрик. Словно они опасаются, что война не закончилась.
— Она и не закончилась, — мрачно ответил я. — Война только начинается. Что ещё ты видел?
— Я видел достаточно, чтобы сказать, что твой план отвратителен.
— Так ты уже и мысли читать научился?
— Говорю же — ты слишком громко думаешь, — разворчался фетч. — Если я рядом, то чувствую и слышу всё, что с тобой происходит. И хочу сказать, что ты, Хинрик Фолкварссон, думаешь совсем не о том.
— Я пытаюсь дать брату земли и власть, которые необходимы всем нам, чтобы здесь укрепиться. В чем же я неправ?
Конгерм-Арнгейл медлил с ответом.
— Я скажу странную вещь, которую ты наверняка не ожидаешь услышать от духа, но… Ты хочешь напасть в церковный праздник. Гореть этой церкви ярким пламенем — здесь я не возражаю. Наоборот, приветствую… Но люди, Хинрик. Я хорошо знаю, как вы воюете. Одно дело — усладить землю кровью опасного врага — тогда это честная и славная победа. Боги возрадуются такой жертве. Но в праздник город наводнят мирные люди. Не их вина, что они приняли мертвого бога. Им показали чудеса, дали выгоду от ношения спирали — они и уверовали. Но простой люд страдает больше всего, когда сильные начинают бороться за власть.
Вот уж и правда удивил. Кого-кого, а Конгерма я не видел в качестве защитника людских поселений. Люди воплощали в себе почти всё, что было отвратительно духам. И Птичий царь, вставший на их защиту, меня немало обескуражил.
— Думаешь, богам это не будет угодно? — спросил я.
— Богам всегда не угодно, когда убивают просто так. Подумай об этом и донеси эту мысль до Скегги. Братец твой хороший парень, но больно уж честолюбив. Как увидит большой и красивый Омрик — сразу голову потеряет. Ты нужен ему, чтобы напоминать о наших законах — земных и небесных. Не проливайте кровь зря, если хотите, чтобы Свергло процветал и ширился.
Фетч журил меня как дитя неразумное, но он был прав. Я ощутил лёгкий укол стыда. Будь на моем месте Ормар, он бы разложил руны, быть может, даже провёл обряд зейда, чтобы узнать волю богов и следовать одной лишь ей. Но я не был Ормаром Эйрикссоном, я был воспитан на Свартстунне среди жён, что чтили богов, но заботились о соплеменниках. Я, Хинрик из Химмелингов, не хотел забывать этого наследия и думал о людях. Даже после всего, через что пришлось пройти.
В погоне за местью и властью, в попытках угодить Скегги и укрепить войско я сам не заметил, как едва не толкнул себя на очередную глупость. Признаться, я и сам начал сомневаться, что надумал дельного, но уже было поздно: Кьелл ушёл, а Гулла могла рассчитывать лишь на меня. Подобное было непростительно для начертателя. Конгерм, надавивший на мою совесть, оказался рядом очень вовремя.
Оставалось надеяться, что я смогу придумать, как взять Омрик хитростью без кровавой бойни среди местных жителей. В конце концов, там ведь могли оставаться и сверы, насильно обращённые к мёртвому богу.
— Помни, кто твой враг, Хинрик, — добавил фетч.
— Я уже и сам не знаю, кто он. Или они.
— То-то же. И как ты смеешь распоряжаться судьбами народов, если даже в себе не разобрался?
Обидно. Немного больно — разочарование ткнулось злобной иголкой в центр груди, но я стиснул зубы. Заслужил. Сперва сделал, затем подумал. Получай, Хинрик. И теперь выкручивайся.
— Благодарю за предостережение, — ответил я. — Будет ещё одна просьба.
— Ведьма? — прочитал мои мысли Конгерм.
— Да. Можешь присмотреть за ней и торговцем? Хотя бы до Омрика. Хочу убедиться, что она доедет в безопасности.
— Это можно. Но ты ведь понимаешь, что едва они окажутся в самом Омрике, я не смогу ничего увидеть?
— Конечно. Но пусть хотя бы доберутся без приключений.
— Тебе моя помощь пригодилась бы больше, — отозвался фетч. — Но как пожелаешь.
— Благодарю тебя.
Конгерм не ответил — я услышал клёкот беркута где-то над деревьями, а затем всё стихло. Он ушёл из моей головы, и мы с конём оказались предоставлены сами себе. Я огляделся: путь пролегал через жиденький смешанный лес. Ещё не рассвело, поэтому мне приходилось продвигаться медленно — дороги я не знал и опасался, что конь мог пострадать, нечаянно ступив в какую-нибудь яму. Здесь было тихо и мирно, но хотелось поскорее выбраться на открытую местность — леса всегда дышали опасностью, а я сейчас был не в том положении, чтобы красоваться в бою, особенно с крупным зверьём.
Когда забрезжил рассвет, я увидел ручей и отвёл коня на пологий берег отдохнуть и напиться, а сам залез на дерево на краю леса и попытался обозреть окрестности. Дальше на западе начинались возделанные поля. Дорога уходила бледной змейкой до развилки, затем снова терялась в лесу — густом и тёмном, зловещем. Чуть южнее располагалось какое-то небольшое поселение — наверняка полями занимались местные жители. Мне нужно было побыстрее проехать открытые места, чтобы не попасться им на глаза.
Поначалу я думал переодеться в плащ начертателя, чтобы северяне признали меня и дали дорогу. Но, вспомнив, что здесь повсюду шарились мерглумцы, я предпочёл остаться в простой одежде. Чем меньше привлеку внимания, тем лучше. Рожа у меня и так приметная.
Когда конь отдохнул, я поблагодарил духов леса за безопасный путь, и галопом преодолел дорогу меж полей.
— Нооо, дружище! — Я похлопал по шее раззадорившегося коня — гнедому не терпелось поскакать во всю прыть. — Угомонись пока что. Нам сперва нужно решить, в какую сторону ехать.
Мы остановились перед развилкой. Одна дорога уходила на северо-запад. Видимо, в сторону реки, на берегу которой располагался Омрик. Другой путь, поуже и чуть более заросший, устремлялся на юг, к тому самому тёмному лесу.
— Как думаешь, в какой стороне Скелгат? — спросил я гнедого, но он лишь раздражённо фыркнул и мотнул головой. Экий смутьян.
Я припомнил карту Скегги. Скелгат примыкал к южному краю Оствуда — протяжённого и густого леса, разделявшего Свергло и Мерглум. Лес этот был столь обширен, что служил естественной границей. Значит, мне следовало держаться южнее.