— Стоп-стоп, — поднимаю я руки. — Какая еще родовая печать? Что она делает?
— Хоть по тебе и не скажешь, но ты из знати, парень, — усмехается череп. — С рождения вам ставят родовые печати. Очень сильная магия. У каждого Дома свои печати. Тебе не повезло. Твоя печать еще и поводок. Куда бы ты ни пошел, тебя найдут. В анклав, конечно, никто не проникнет, но поводок тянется прямо в глазницу моего настоящего черепа-катализатора. Ищейки поймут, что это такое. Уничтожить череп не смогут, но передадут Аббатству. А те запрячут его так далеко, что может пройти не одна тысяча лет, прежде чем я найду нового хозяина.
Озираюсь по сторонам, откровенно начиная нервничать. Меня ставят перед выбором без выбора. Либо заключить откровенно мутный контракт «на словах», либо... сгинуть тут. Что тоже не факт, а может лишь хитрость пустой черепной коробки.
Череп будто глумится над моими сомнениями:
— Мне для года существования нужны всего лишь твои сутки, парень. Как думаешь, сколько жизненной силы я успел накопить от пребывания в анклаве предыдущих хозяев, м? Один только этот старый недоучка провел здесь почти тринадцать лет, подарив мне столько же. Если меня запрут в сундуке, я просто впаду в долгую спячку. А ты... сдохнешь, парень. Учитывая твои габариты — от мучительного голода намного быстрее, чем от старости. И это чистая правда. Хотя... вон в тех склянках плавает полно мясной еды. На неделю, может, хватит.
То, что, как минимум, часть из этого правда, я не сомневаюсь. С самого пробуждения чувствую, как хочу жрать и пить. А боль в голове и мерзкая тошнота намекают, что я еще и с бодуна. Все это очень хорошо погружает в новую неприятную реальность.
Я не вижу выхода отсюда. Вообще никакого. А я прекрасно знаю, как выбираться из пещер и тюремных камер. Но тут... глухо. Ни одной идеи или мысли. Если череп говорит правду и счет времени у меня на минуты, то нужно принимать решение. И быстро.
Краем глаза кошусь на склизкую медузу с щупальцами в одной из емкостей. Представляю, как жарю кусок этой дрянины над факелом и еле сдерживаю приступ тошноты.
В голосе черепа проскальзывает нервозность:
— Парень, мне тоже не хочется тысячу лет пылиться в сундуке под семью печатями Ашхи. Я не вру тебе. Времени мало.
Вздыхаю:
— Хорошо, твоя взяла. Уверен, что пожалею об это, но... — приближаюсь к черепу. — Давай сначала познакомимся. Меня зовут Темнов Денис Аркадьевич. В отличие от тебя, мне всего-то двадцать девять лет. У себя хм-м... в мире, я коллекционер. Один из самых богатых и влиятельных людей, о которых не пишут истории и не говорят в новостях. Если ты считаешь, что меня можно легко и без последствий обвести вокруг пальца, то обещаю, что очень скоро я докажу тебе обратное. Мы поняли друг друга, великий маг с непонятного мира?
— Отлично поняли, парень, — нотки торжества не ускользают от меня.
Киваю, протягиваю руку к черепу и... замираю, сжав в кулак.
— Ну чего еще? — рычит он.
— Я решил доказать тебе прямо сейчас, что со мной выгоднее дружить.
Сажусь на пол, совершенно не чувствуя холод. Посвистываю незатейливый ритм.
— Во имя гнили, парень, ты что, спятил?!
— Знаешь, я решил рискнуть, — осматриваю свои ногти. — Ты ведь можешь вытащить меня отсюда без всяких контрактов, верно? Старикан же как-то меня сюда засунул. Если сделаешь это, то обещаю, что первым делом запрячу тебя в другое место. Туда, где тебя обязательно кто-нибудь найдет. Может какой-нибудь грибник или пастух... Но точно не через тысячу лет. Заключишь с ним контракт, заливая в уши сладкую брехню для дураков. Я же лучше попробую выбраться отсюда самостоятельно, чем заключу сделку с семитысячелетним черепом. Не получится, ну что ж... История оккультных предметов говорит мне, что смерть лучше, чем сделка с дьяволом. Так что иди-ка ты в жопу, череп.
— Ах ты... мальчишка... — шипит змей-искуситель.
— Сам подумай. Если согласишься, я спасусь, а тебя не запрут на тысячу лет. Мы оба в шоколаде. А так я всего лишь сдохну тут от голода. Тебе-то что с этого? — пожимаю плечами. — На лицо очевидное решение. Ну так что? Подпишешь МОЙ контракт? Это намного выгоднее, чем строить из себя гордую проститутку.
Передразниваю сухой голос черепа:
— Я не вру тебе. Времени мало.
Что ж, получилось немного борзо, но иногда и семитысячелетние черепа нужно ставить на место. В молодости я часто общался с большими и влиятельными людьми. Если бы мямлил, как девочка, и соглашался на всё подряд, то они не имели бы со мной никаких дел, считая очередным пушечным мясом.
Какое-то время в пещере звучат лишь звуки горящего пламени и эхо от моего посвистывания. Череп становится обычным черепом — молчаливым предметом интерьера логова некроманта. Я уже запереживал, не наплевал ли древний маг на наглеца. Но вот он спокойно говорит:
— Договорились, парень. Контракт пока не заключаем. Но у меня одно условие. Как только освобожу тебя, ты заберешь меня с собой, а не перепрячешь. Ты меня заинтересовал и я не хочу связываться с грибниками. Оказаться в руках немагических созданий — самая унылая часть моего существования.
Отлично! Как я и думал, мудрые черепа не будут ломаться, как гордые девочки. Я бы на его месте тоже согласился. Лучше оказаться ни с чем, чем в большом минусе. Основное правило ведения бизнеса.
Хм...
Интересно, сколько эта кость стоит на местном черном рынке? Может получится одной сделкой сделать себе шикарный капитал?
Закидываю удочку с подозрениями:
— Взять тебя с собой? Если меня поймают с каким-то проклятым артефактом...
— Раздери тебя гниль, парень. За тысячи лет я не встречал такого параноика. Ты из знати, и никто не будет тебя обыскивать. Да и вообще, тебя идут спасать, а не убивать. А я не излучаю никаких очевидно зловещих и темных аур, поэтому если будешь осторожным, всё закончится хорошо для нас обоих. Хранение черепов не считается таким уж подозрительным в этом мире. В некоторых семьях на полках лежат кости целых поколений.
— То есть никакой маг не определит, что ты плод страшного ритуала? Просто череп?
— Если поводок твоей родовой печати не тянется мне в глазницу, то и определять ничего не надо.
— Ты не ответил на вопрос.
— Выгрызи тебе глаза черви, парень. Ты не сильно торопишься, да? Ладно, отвечу. Высшие мастера энтропии легко почувствуют меня. Но они вне закона, так что на улице их не встретишь, — голос черепа сквозит пренебрежением: — Только в Аббатстве есть официальные исследователи этого богомерзкого искусства. Но идти туда я не советую. А теперь одевайся, парень.
За спиной слышится какой-то скрежет, и я резко разворачиваясь, готовясь после всего хоть к появлению сатаны. Но повелителя чертей не оказалось.
В идеально ровной стене, которую я ранее исследовал вдоль и поперек, открылась небольшая ниша с кучей тряпок.
— Твои вещи. Почти чистые. Одевайся.
— Если я захочу вернуться, нужно просто коснуться черепа? Ну того, что снаружи. Катализатор этот... Верно?
Спрашиваю только для того, чтобы он поверил в то, что я действительно захочу сюда вернуться.
— Верно, парень. Я могу перенести сюда всё, что угодно. Если захочу...
«Если захочу». Понятно.
Подхожу к куче тряпья и понимаю, что это и правда вещи толстяка. Стараясь не обращать внимание на нервный тремор рук, быстро одеваюсь в грубые крестьянские штаны, серую рубаху и плащ с капюшоном. На босые ноги обмотки-портянки и что-то вроде лаптей, только из свиной кожи. На одежду знати точно не похоже. Скорее на зажиточного крестьянина или купца из шестнадцатого века.
Удивляться почему одежда, которая должна быть в лошадином дерьме, идеально чистая, я, пожалуй, не буду. Магия.
— Что-то не так, парень...
Хриплый голос черепа заставляет меня напрячься еще сильнее. Хотя, казалось бы, куда сильнее...
— Ну что еще?
— Похоже, идут не ищейки из твоего Дома... Странно. Ну-ка, проверь...
Не успеваю возмутиться, как по голове меня будто шибануло массивной дубиной.