Тема с беспилотными разведчиками, подпитанная семинарами у Глушкова и в Минобороны, дала свои всходы в виде «Концепции поля боя» которую разработали офицеры Генерального Штаба вместе с кибернетиками и учёными информатиками. В общую информационную систему входили беспилотники и спутники которые передавали картинку в штаб, где её анализировала вычислительная машина, с элементами искусственного интеллекта, распознавая цели типа танк, артиллерийская установка, пулемётная точка, и другие, с выдачей координат на основании спутниковой системы позиционирования. Да, погрешность была приличной, около двадцати метров, но помогали операторы, которые сличали картинку с реальной картой, и уточняли координаты для поражения артиллерией и авиацией. Пока всё работало через пень-колоду, но военные уже почувствовали тему, и активно её прорабатывали. Также присоседился флот, которому очень понравились беспилотники для корректировки загоризонтного огня, и ударные машины для поражения малоразмерных целей. Патрульный экраноплан типа «Сокол», выпустив пару беспилотников мог контролировать территорию в сотни километров, гоняя контрабандистов и незаконных рыбаков так, что только брызги летели. Ну а следом потянулись все. Нефтяники, газовщики, энергетики, и все прочие кому нужен инструмент мониторинга огромных пространств, госавтоинспекция, которой тоже было интересно посмотреть на дороги сверху, а платить за использование вертолёта наоборот скучно и грустно. Ну и всякие лесники, егеря и спасатели, где с вертолётами было вообще очень плохо. А при таком спросе, «ПО Сухого» быстренько выделило под производство беспилотников целый завод, и в темпе начало проектирование новых моделей. С увеличенным временем полёта и дальностью, более качественной картинкой, и естественно ударные модели, несущие несколько небольших, но очень злых бомб или одну ракету. Так же развивалась тема наземного пункта управления, который мог быть стационарным с выносными ретрансляторами сигнала, или совсем простым в виде пары чемоданов с экраном в верхней стенке. Да, такой комплекс требовал внешнего генератора, так как запитать его от аккумуляторов было сложно, но в целом, всё могло быть перевезено в багажном контейнере УАЗа, или квадроцикла, и запущено с поляны длиной метров в двадцать или с любой дороги.
Для военных сделали «Комплекс воздушной разведки» на базе БТР-70, с катапультным стартом беспилотника, парашютным приземлением, и размещением всех приборов разведки и целеуказания внутри корпуса бронемашины. Там же сделали место для командира, который мог работать с управлением подразделением глядя на большой экран. Получилась отличная командирская машина, которую уже оценили строевые офицеры, и Минобороны для начала заказало партию в пять тысяч штук, а флот оценил свои потребности в беспилотных разведчиках в три тысячи, учитывая морские части погранвойск, и ОВР[80].
С учётом всех заказов и доходов ПО Сухого, выплатило Петру Александровичу огромную премию в сто пятьдесят тысяч рублей, чего родителям Виктора хватило на новую большую пятикомнатную квартиру в сталинском «Адмиральском» доме. И папа Виктора, наконец получил комнату для прослушивания музыки, а мама личный кабинет, чего ей тоже всё время не хватало.
Кроме того, учебно-пилотажные самолёты с полимерным фюзеляжем и мощным двигателем, расходились среди лётчиков-спортсменов в больших количествах, а для строевых истребителей уже налаживали выпуск отдельных элементов крыла, что позволяло снизить вес машины и соответственно поднять её возможности.
Но более всего развернулись кибернетики, которые в 74 закончили создание шестнадцатибитового процессора, и шины позволяющей воткнуть до восьми процессоров в единый счётный блок. Таким образом сразу решалась проблема огромной массы и веса вычислительных машин, их мощности, что сразу сказалось на скорости выдачи траекторий поражения для комплексов ПВО, и расчётах для космической программы. Вовсю развивались базы данных, комплексы удалённой обработки данных, и вся сетевая инфраструктура. Министр связи Демьян Псурцев, получив от Брежнева персонального пинка, теперь везде где мог, прокладывал не только телефонные линии, но и кабель связи, а через некоторое время попросил и ему разработали специальный кабель, который изначально предполагал сжатие сигнала и передачу его в цифровом виде, и такую же автоматическую расшифровку, что сразу и резко улучшило качество звука. Сначала систему опробовали на АТС-1 и АТС-2, прозванные Кремлёвками, а после перешли на общегородские сети. Такие кабели требовали гораздо меньше обслуживания, были в разы надёжнее, хотя и нуждались в более квалифицированных специалистах.
К счастью, определённый резерв инженеров в СССР был. Большое количество специалистов с высшим образованием могло и хотело сменить место работы, и дело было лишь за дополнительным обучением, которое организовало министерство связи и министерство вычислительной техники. Но этот резерв стремительно таял, и Министерство образования уже увеличило количество мест в ВУЗах, на инженерные специальности, связанные с радиоэлектроникой и вычислительной техникой, а для того, чтобы места не остались пустыми, подняло стипендию, и вообще провело широкий ряд мер стимулирования. Всё это решалось в рабочем порядке на заседаниях Совмина, куда часто приглашали Виктора, причём как правило с вопросом что и как сдвинется в следующих годах и пятилетках, чтобы заранее учесть эти изменения. И даже такая помощь прогнозистов была неоценимой так как позволяла реагировать не на случившийся факт, а как минимум продумать стратегию и вид реагирования, и заготовить несколько вариантов решения.
В принципе этим должен был заниматься Госплан, но они изначально сузили зону своей ответственности до линейного прогнозирования. Министерства подали заявки по автомобилям на следующий год, а стало быть пропорционально выросли требования по выпуску металла, генерации электроэнергии, и скажем выпуска шин. А то, что могут появиться другие виды транспорта, которые потребуют увеличения выпуска полимерных волокон, как это случилось с беспилотниками и композитными элементами самолётов, им вообще наплевать, так как это уже не их зона ответственности. Но вдруг возникший дефицит проката, был неожиданно погашен за счёт того же полимерного волокна, когда два новых химзавода стали выпускать не только сами волокна, но и клеевые составы которые позволили делать часть кузовных деталей не из стали, а из пластика. И совершенно неожиданно автомобилистам понравился новый материал. Да, его нельзя было выколотить после сильного сминания, но пластик свободно принимали на переработку, а новое крыло для того же ЗИЛ-130 стоило вдвое меньше, не нуждаясь в покраске, имело нарядный вид, и не ржавело, что было важно для материала из которого делались кузовные панели. А более всего в этом деле продвинулись на Ульяновском автозаводе, где производили УАЗ 469. Те вообще отказались от металлических кузовных панелей, заменив их пластиком, чем сразу сэкономили четыреста килограммов веса, и очень серьёзно уменьшили стоимость машины. Если учесть, что внутреннюю раму делали из очень приличной стали, то вся конструкция стала почти вечной. Пластик легко заменялся, рама могла быть отремонтирована сварщиком и слесарем, а двигатель в крайнем случае тоже ставился новый, что для армии было идеальным вариантом особенно учитывая огромное количество техники на длительном хранении.
В начале работы Виктора в Информационном Управлении, трения с Госпланом возникали постоянно, а председатель этой организации — Николай Константинович Байбаков часто жаловался на него во все инстанции. Но когда понял, что просто бессмысленно тратит силы, нашёл время и встретился с Виктором чтобы уточнить позиции, и всё решилось словно по волшебству. Виктор учёл проблемы органа планирования, и часто посылал им информационные записки с указаниями, какие материалы, механизмы или ресурсы могут понадобиться внезапно, какие в ближайшей перспективе, а какие вовсе не понадобятся, или требуемое количество критически снизится. По некоторым пунктам вопросов не возникало, а по некоторым приезжал сам Байбаков, которому приходилось подробно и с выкладками объяснять, что и как будет меняться и почему.