Эллерс перевел дыхание, видно было, что он зол, но не на Настю, а на кого-то далекого, Насте неизвестного. Но само собой, ничего такого он пояснять не стал.
— Я тебе доходчиво все рассказал? — спросил Эллерс, и криво усмехнулся — Вижу, ты такого еще не слышала. Да, как тебе и сказал хозяин — я многое знаю об Арене. И такое, что хотелось бы забыть, да не могу. Арена — моя жизнь, и вне ее я себя не представляю. Но она и мое проклятие. Некогда молодым, сильным…глупым юнцом я пришел в Арену и выдержал конкурс на бойца. И вот — я здесь. Жалею ли, что сюда пришел? Наверное — да. Но тут уже ничего не поделаешь. Каждый выбирает свою судьбу сам.
— Вранье! Мою судьбу выбрали за меня! — оскалила зубы Настя.
— Так ли? — задумчиво протянул Эллерс — А ты покопайся в себе, вспомни, может сделала что-то такое…глупое, что повлияло на твою судьбу и привело к такому результату?
Настя хотела выдать в ответ длинную тираду о негодяях, которые ее обманули, но вдруг вспомнила ливень, грозу, елку, под которой она скрылась, и белый шарик, к которому прикоснулась пальцем. И ничего не сказала.
— То-то и оно! — усмехнулся мужчина — Ну что, отдыхай. Сейчас пришлю к тебе массажиста. Или лучше массажистку? Можешь использовать их как хочешь — без ограничений. Любишь, когда тебе пятки лижут? Нет? Ну тогда просто массаж. Ты сегодня хорошо потрудилась, надо размять мышцы. Так они будут быстрее отдыхать, и наращивать силу. На ночь придет лекарь, выпьешь снадобье. Чего морщишься? Горькое?
— Если бы — скривилась Настя — Оно дерьмом воняет!
— Ну…да! — вдруг весело улыбнулся Эллерс — В составе снадобья кал летучих мышей, живущих в пещерах Ольдарсса. Редких мышей, между прочим, так что цени.
— Фу-у… — простонала Настя — И зачем ты это сказал?! Меня теперь вырвет!
— Вырвет — нальют еще — снова улыбнулся Эллерс — Да не переживай, говно уже давно превратилось в черную субстанцию, пролежав в холодном темном месте несколько сотен лет. Эти твари едят насекомых, которые едят особые травы, обладающие магическими свойствами, так что кал мышек делается насыщенным магией. И сразу скажу — до сих пор так никто и не знает, какие именно травы жрут насекомые, и почему в желудке мышей их останки приобретают такие свойства. Но без этого кала снадобье не работает. И еще — стоит оно золотой за кружку. Так что тебе лучше им не блевать.
Эллерс ушел, а Настя так и сидела, глядя в стену и размышляя об услышанном. То, что она все-таки имеет шанс отсюда выйти — ее порадовало. Раньше она надеялась только на чудо. Впрочем, освобождение из рабства — разве не то самое чудо? В лотерею выиграть тоже есть шанс, но сколько людей выиграли? С чего она решила, что именно ей повезет? И все равно — очень хочется надеяться.
А еще Настя подумала о том, что похоже этот самый Эллерс не такое уж и дерьмо. И что лучше так не думать, иначе можно жестоко обжечься.
Ну и еще подумалось, что никаких любовников и любовниц ей не надо. Вообще. Никак. А что касается дружбы…если с кем она и хотела бы встретиться и пообщаться, так это с Меррель. Чем-то зацепила ее эта девчонка, никак не может ее забыть. Может и зря. Девочка себе на уме, раз за пять лет сумела подняться от самого низшего статуса постельной рабыни, до фактически управляющей крупной торговой конторы. Одно только напрягало — контора эта торгует рабами. А чтобы торговать рабами, надо совсем не иметь совести и жалости к людям.
Хотя с другой стороны — что еще оставалось девчонке, которая хотела выжить? Если бы свободная была, имелся выбор, тогда — да. А так…можно только восхититься степенью ее выживаемости.
Глава 16
— Можно с тобой рядом присесть?
Настя подняла взгляд. У левого плеча стояла небольшая крепкая девушка с завидной мускулатурой, похожая на постоянную обитательницу тренажерного зала — перекаченные мышцы ног, могучие плечи, и лицо эдакого трансгендера. Короткая туника почти не скрывала ее тело, украшенное татуировками. Даже лицо было татуировано, и напоминало то, как татуируются маори. Зверское, надо сказать, лицо.
— Палец мне в зад совать не будешь? Тогда садись.
Татуированная даже рот раскрыла от удивления:
— Зачем я буду совать?! С какой стати?
— Все это норовят сделать, как только я к ним подхожу ближе — так же мрачно ответила Настя, и губы ее сложились в кривую ухмылку — Ладно, не делай такую физиономию. Шутка! Почти…
Девушка хмыкнула, и присела рядом, поставив доску-поднос на стол. Настя обычно ела одна, в одном и том же месте, за коротким дощатым столом, рассчитанным на четыре человека. К ней никто не подсаживался — то ли боялись, то ли презирали. И то, и другое Насте было совершенно безразлично. Вообще-то она могла бы потребовать принести ей еду в комнату — для нее точно бы сделали исключение, но во-первых все равно потом относить посуду на кухню, во-вторых, могли плюнуть в чашку. И потому Настя внимательно следила за тем, как повариха накладывает и наливает в ее миску. Конечно, суп с харчком Настю бы не убил, но есть похлебку и думать о том, что в нем плавает чья-то сопля было бы очень неприятно.
А кроме того, ей не хотелось совсем уж отделяться от «коллектива». Да и скучно одной есть. Информационный голод, черт его подери. Так хоть искоса смотришь по сторонам, запоминаешь лица, прислушиваешься к разговорам. Слух у Насти великолепный, так что она может прослушивать практически всю столовую и слышать все, что говорят — если только говорящий нарочно не снижает громкость.
— Что, достали? Пристают? — сочувственно спросила незнакомая девушка, запуская ложку в миску.
Настя промолчала. Что еще сказать? Очевидно же.
— А меня Ана звать. Или Хищница! — проглотив три ложки варева, продолжила налаживать контакт девушка — А тебя Наста, так?
— Если бы точным — Настя — после паузы ответила землянка — Но можно и Наста. Мне все равно.
— А ты сама откуда? Приехала? С другого материка? — не унималась девушка — У вас все такие…большие и белые?
— Да. Белые и большие господа — мрачно ответила Настя, поняв, что девушка на самом деле засланка и пришла на разведку. Любопытный народ решил все-таки узнать, откуда Настя такая взялась и чем дышит.
— Ты из господ?! — черные глаза девушки стали широкими, как блюдца — Из аристократов?!
— Ну конечно — Настя сделала как можно более серьезную физиономию — Принцесса. Меня украли и выбросили на этот материк, чтобы…чтобы работорговец меня захватил и продал с аукциона!
— Ух ты… — искренне восхитилась Ана — Принцесса! Настоящая!
— А ты думаешь чего мне хотят лобок золотить — так же невозмутимо ответила Настя — Чтобы показать, что я из золотой молодежи.
Девушка секунд десять смотрела на собеседницу, потом недоверчиво помотала головой:
— Ты шутишь. Точно, ты шутишь!
— Так не задавай глупых вопросов — холодно ответила Настя — Все мы здесь одинаковы. Все рабы.
— Я свободная! — гордо ответила Ана — Я могу выходить наружу каждые семь дней!
И тут же добавила, помолчав секунды три:
— Деньги отношу маме. У меня еще два брата и две сестры. Отец на войне погиб, у южан, ну а я вот деньги зарабатываю. А что — выгодно, хорошо! Где еще такие деньги найдешь? Мама и домик подновила, и одежду с обувью мелким покупает, и еда всегда есть. И мне на счет в банк деньги кладет. Выйду отсюда — будет на что жить. Замуж выйду, рожу.
— А зачем татуировку на физиономии сделала? — спросила Настя, собственно для того, чтобы поддержать разговор. Хоть какое-то развлечение. А то кроме тренировок, жрачки, да посещения сортира больше никаких развлечений.
— Это для арены — усмехнулась Ана — потом сведу. И на руках и ногах сведу. Плевое дело — для мага. Неприятно, конечно, когда сводят — но не страшно. Сенда рассказывала, когда сводила — воняло, как будто свинину жарили. Краску-то выжигают вместе с кожей. А потом уже наращивают.
— А она зачем сводила? — спросила Настя, разглядывая причудливые зигзаги на лице соседки.
— Ха ха ха! — Агна вдруг захохотала — Она пошла в трактир, нажралась там с наемниками, и они набили ей на лбу и на щеках мужские члены! Вот гады! Потом сказали, что набили столько членов, сколько в ней побывало в эту ночь.