Девица захрипела, заклекотала, захлебываясь кровью и пытаясь вдохнуть, потом глаза ее начали тускнеть…и остановились, глядя вверх, на яркие прожектора магических светильников.
А зал неистовствовал, зал вопил, глядя на то, как золотая статуя, изборожденная кровавыми полосами, встает на ноги, держа в зубах окровавленный кусок плоти.
Настя будто очнулась от сна. Тело невыносимо болело, как если бы к нему много раз приложили раскаленные стальные прутья. Во рту было гадко, металлический привкус крови, и что-то упругое, неприятное мешало ей дышать, стиснутое Настиными зубами. Она вытащила ЭТО изо рта, посмотрела на него, держа в левой руке…и вспомнила. И ее едва не вырвало. Но сдержалась — опыт уже имелся.
Подумала: «Скоро буду жрать своих противников живьем».
Не обращая внимания на вопящий зал, Настя медленно побрела с арены, мечтая лишь упасть и забыться, и сделать так, чтобы исхлестанное тело больше не болело.
Эллерс встретил кивком, и ничего ей не сказал. Тут же к Насте подскочил маг Арены, отдал приказ, и двое работников, подхватив девушку под руки, повели ее туда, где заранее был приготовлен операционный стол. Настю уложили, и лекарь стал колдовать в буквальном смысле слова. Первым делом поставил на место оторванные кусочки кожи — в нескольких местах кнут буквально задрал кожу, обнажив кровоточащее мясо. Один удар пришелся по соску левой груди, и теперь он свисал на сторону кусочком розового мяса.
Через полчаса работы мага Настя была как новенькая, только слегка похудела, хотя вроде куда ей еще больше худеть? Ей дали поесть (она ела похлебку жадно, будто не ела давным-давно), а потом уложили на кушетку, и занялись восстановлением макияжа. Грим вокруг глаз стерся, на теле, там, где раньше бороздили кожу кровавые рубцы, остались белые полосы — пришлось восстанавливать золотой цвет.
Эллерс ругался — гарантировали, что золотой цвет сохранится год, и где эта гарантия? Маг вяло отбрехивался, что методика не до конца проверена, что никто не рассчитывал на то, что после ранений вернется прежний цвет, и что он делает все, что возможно, а кому не нравится — пусть идет и сам делает. В общем — все как всегда, и во всех мирах. Бардак — он неистребим во всех вселенных.
Материя всегда стремится к энтропии, к хаосу — думала Настя, лежа на кушетке и глядя в низкий потолок. Ей было хорошо, так, как бывает хорошо, когда лопнувшую кожу починили, и каждое движение уже не приносит ошеломляющей, ослепляющей боли. ХОРОШО!
— Довольна? — голос Эллерса вырвал Настю из нирваны.
— Чем? — спросила, продолжая плавать в розовой мути покоя. В голове пусто и легко, и давно ей не было так хорошо. Может маг добавил ей каких-нибудь снадобий? Ну, чтобы настроение было хорошим.
— Тем, что выжила — мрачно говорит Эллерс, и вдруг с силой хлопает Настю по бедру, да так, что на нем остается красный отпечаток ладони — Дура! Проклятая дура! Подвести меня хотела?! Скотина!
Настя вскрикивает, выставляет вперед руки, и тогда Эллерс бьет ее ладонью по лицу, и так, что разбивает нос. Настя вскакивает на ноги, рычит, скаля зубы, глаза ее полыхают, она наклоняется, будто для броска, но Эллерс смотрит на нее презрительно, а потом сплевывает ей под ноги:
— Я бы мог тебя сейчас просто размазать по полу! Тупая сука! Идиотка!
Настя выдыхает, распрямляется, вытирает нос запястьем и смотрит на красные потеки. Мрачно спрашивает:
— За что?
— А ты не знаешь? Ну-ка, скажи мне — за что?!
— Не скажу — Настя отворачивается, но боковым зрением следит за Наставником. Вдруг снова на нее бросится? Она ему это так просто не спустит! Даст сдачи! И будь что будет!
— Знаешь, идиотка! — так же мрачно заключает Эллерс, и оглядывается на застывших как столбы людей рядом — Что встали, придурки?! Занимайтесь своими делами! Тоже хотите получить?! Любопытные голуби! Только жрать и срать можете!
Всех как ветром сдуло. Сразу нашлась работа и срочные дела.
— Ты сейчас едва не погибла — бесстрастно говорит Эллерс — По большому счету мне на тебя плевать. Но если ты сдохнешь, меня лишат заработка — на крупную сумму. Именно потому я сейчас не переломал тебе ребра. И не выпорол. А надо было! Чтобы запомнила! Чтобы больше такого не было! Тебе что было сказано? Устроить представление? И убить эту тварь? А ты что сделала? Начала спрашивать ее — правда ли она убийца? А девка молодец! Едва тебя не забила до смерти! Ловкая, настоящая хищница! Хитрая, и коварная! А ты попалась на ее внешность девочки-цветочка, решила, что раз она так выглядит, то скорее всего суд ошибся и осудил невиновную. Кто ты такая, скотина, чтобы ставить под сомнение решение имперского суда?! Кто ты такая, чтобы идти против власти?! Рабыня! Ничтожная, жалкая рабыня, которая получила маленький, очень маленький шанс, но взяла, и просрала его! Да, просрала! Потому что если бы не твоя выносливость, способность терпеть боль, если бы не твои звериные наклонности, если бы не твоя злоба — девка забила бы тебя до смерти! И где то, чему я учил тебя все то время, что ты находишься здесь? Где твой разум, тупая девка? Что ты должна была сделать? Ну, что?!
— Не знаю — вздохнула Настя расстроенная, опустошенная, как пустое помойное ведро — Убить ее, что же еще-то…
— Убить! А не дать себя убивать! Ты должна была красиво, умело уйти от ударов, потом выхватить у нее кнут, и долго гонять ее по арене, пока она не изойдет кровь и умрет в муках! Чтобы толпа радовалась, чтобы толпа бесилась и торжествовала! А ты что сделала?! Императорская рабыня не может быть исхлестана кнутом, как строптивая кобыла! Знаешь, что кричали люди? Пощадите ее! Не надо! Какая она Волчица, курица, а не волчица! Вот что кричали! Про тебя кричали! Я зубами скрипел от такого позора! И если бы не лекарь, ты сейчас была бы вся в шрамах. И месяца два не смогла бы принимать участия в боях. Запомни, девочка, не всегда лекарь будет рядом с тобой. Не всегда он прибежит, спасет тебя, приклеит сосок или вправит нос. Даже если выживешь — останешься уродиной. Тебе это надо?! Мне — нет! Сегодня лекарь вместо того, чтобы лечить раны бойцов, был вынужден целый час работать с тобой! Потому что ты должна иметь безупречную красоту! Чтобы зрелище было, демоны его задери! И тебя пусть унесут! Принесло тебя сюда, проклятая девка!
Наставник замолчал, повернулся, сделал два шага и сел на табурет, глядя на то, как по коридору пробегают озабоченные, деловитые люди. С арены слышался звон клинков, возгласы, ревел зал, отчетливо пахло кровью и мочой из сортира. Все, как всегда.
Император повернулся к Сирусу и с улыбкой сказал:
— Спасибо, мой друг! Ты подарил мне красивое зрелище! И тебе спасибо, Файлер! В который уже раз убеждаюсь — ты на своем месте, и никто лучше не смог бы исполнять твою работу. И согласитесь — я гений! Я великий император! (он хохотнул) И не потому, что правлю самой великой империей на материке. А может именно поэтому и правлю. Я умею подбирать людей, которые делают свое работу лучше всех! И друзей, которые не предадут, и которые умеют благодарить меня за благоволение. Сирус, дарую тебе земли от города Рескарда, до самой южной границы. Благодатные, жирные земли! Дающие отличный урожай! И кроме того, там имеются медные и серебряные рудники. Ты сможешь и сам заработать, и в казну дать приличный куш. Ну-ну…не стоит так благодарить. Ты ведь мой друг! А друзья не падают ниц перед друзьями. И кстати — дарую тебе право сидеть, когда входит Император! И пусть все видят — Клан Кайль — высший Клан Империи! Не считая моего Клана, конечно.
Сирус выпрямился, на лице его сияла счастливая улыбка. Но вначале, когда он сделал поясной поклон, его просто перекосило — эта скотина, этот император подарил ему земли, которые нельзя использовать! Там ведь ВОЙНА! Там вырезают крестьян! Там убивают легионеров, которые стоят в нескольких форпостах на границе. И неизвестно, когда эта война закончится. Может быть — никогда. Южан надо вырезать всех, до последнего человека, возможно тогда наступит мир. А может — и тогда не наступит, ибо мстить будут сами джунгли. Поговаривают, что часть южан ушли в Пустошь и превратились в монстров. Так что покой на тех землях даже не снится.