Третье. Ему лучше убить Волчицу до ее похода в Банк, и забрать ее жалованье себе, на дорогу до тайника в другом городе, или отрезать ей башку позже, в трактире, и унести с собой на блюде?
Сирус напялил яркое цыганское платье, замотался пестрой шалью и сделал несколько выпадов с кинжалом. В зеркале повторила все выпады, злобно прищурясь, самая настоящая цыганка. «Цыганка» оскалила давно нечищенные зубы на сером лице и торжественно поклялась, потрясая кинжалом, что будет убивать Волчицу и «до», и «после», и еще столько раз, сколько получится! А потом еще и надругается над трупом!
***
После сверкнувшего лучика надежды на побег, - Настя словно вышла из смертельного пике. Да собственно, так оно и было. Разум сам, наглухо, отгородился пуленепробиваемой броней от диких ужасов и чудовищных зверств вокруг, чтобы выжить. И – выжил, черт побери!
Конечно, нужно будет его как-то еще подлечить, но в безумие Настя не впала. Она была уверена в этом, хотя знала, что все сумасшедшие считают себя абсолютно здоровыми людьми.
Однажды, в своем потерянном навсегда земном мире, она сопровождала старушку-соседку на прием к психиатру, по ее просьбе. Врач после короткой беседы выпроводил женщину из кабинета и попросил сообщить ее родственникам, что та серьезно больна. Настя сказала, что ответила бы на все его вопросы абсолютно так же, - она тоже больна? И тогда врач спросил у нее: «А вы считаете себя сумасшедшей?» Настя ответила так же, как и соседка: «Нет!» Врач улыбнулся и объявил ее здоровой, потому что: «Вы, как здоровый человек, подумали перед ответом, а душевнобольной – отрицает болезнь не задумываясь!»
Настя еще раз подумала перед ответом, - нет, она не безумная. Но окружающим об этом знать нельзя. Поэтому зверский взгляд – не смягчать, в бою - никого не жалеть, а в Арене - продолжать вести себя так же злобно, как всегда. Можно было бы и еще злобнее, но злобнее уже некуда.
А сейчас нужно замаскировать вмятину на ошейнике и проверить, действует он, или уже нет. И даже если эта мерзость действует, - плевать! Она все равно сбежит! Сбежит на свободу! И – отомстит всем за все!
Теперь все ее мысли были о побеге, как у героя фильма «Побег из Шоушенка». У того тоже не было никакой надежды сбежать от душевного и физического насилия в тюрьме. И физическое насилие – тоже было не только кулаками и дубинками. Но он сбежал, стряхнул с себя физическую и душевную грязь, и наказал своих врагов. Убить или искалечить человека легко, но попробуй убить его душу!
В каморку ворвался разъяренный Файлер, и Настя медленно прикрыла вмятину на ошейнике рукой, почесывая шею.
- Почему не на тренировке? – накинулся он на «чертову девку, не понимающей доброго отношения!»
- У меня рука не разжимается, - я ни тренироваться, ни сражаться не смогу, пока от меча не избавлюсь! – злобно огрызнулась Настя.
Файлер проглотил ругательства и повращал глубоко посаженными глазами:
- Сейчас отрубим! Если сейчас маг не сможет разжать твою руку, то отрежет эту и вырастит новую! Но если ты, тварь такая, думаешь, что отращивая руку, будешь отлеживаться в своей конуре без боев, - ты ошибаешься! Будешь сражаться одной рукой сразу с двумя мечниками! А когда рука отрастет – и с тремя! Я тебя что, даром кормить должен?!
Интересно, а если убить хозяина раба, - как отреагирует ошейник? Нужно будет спросить у бойца Гассара, - тот точно не донесет «куда надо» о ее «безобидном» вопросе.
Файлер вдруг замолчал и испуганно попятился к выходу, не поворачиваясь к Насте спиной. Похоже, что взгляд-то у нее ни черта не смягчился! Хорошо. А руку она отрубить не даст. Хватит, натерпелась!..
- Я бы погодил отрубать руку! – неожиданно заявил маг после всех попыток освободить настину ладонь. Если меч Древних срастился с рукой мечницы, это может стать огромным преимуществом в бою! Я слышал, что некоторые артефакты Древних иногда проявляют весьма необычные свойства. А отрубить всегда успеем!
- Об этом никто не должен знать! – Файлер едва дождался конца «танцев с бубнами» вокруг рабыни и грозно погрозил магу корявым пальцем. - Нужно выяснить, мешает теперь меч в бою, или помогает. И если помогает…
Взгляд хозяина Арены затуманился, и Настя поняла, что количество соперников в каждом бою будет увеличиваться до самой ее смерти: «А вот сегодня Белая Волчица точно не победит сразу десять противников! Или победит? Делайте ставки! Не пропустите самое замечательное зрелище в своей жизни!»
- Хватит чесаться, марш на тренировку! – рявкнул Файлер и вынесся из каморки боком, по-крабьи, не спуская с Насти глаз.
У нее было несколько минут до того момента, когда он вернется с проклятиями, не обнаружив ее на арене.
Нужно было где-то достать драгоценные камни и замаскировать чертовую вмятину. Если вчера в полумраке каморки Файлер не рассмотрел повреждение важной вещи и не проверил ее на пригодность, - то сейчас, на свету, он точно все увидит и срочно вызовет мага для замены ошейника.
Браслеты, подаренные ей Императрицей, были у Файлера, и выдавались ей лишь на время боев перед семьей императора, так что выковырять несколько камней из них никак не получится. Стоп! А куда она припрятала подаренный ей во дворце мешочек с позвякивающим содержимым, в который она так и не удосужилась заглянуть?
Мешочка нигде не было. Сперли! Наверное, сам Файлер и спер, гад! Настя в ярости рубанула мечом по топчану, и из прорези вывалился ее мешочек. Драгоценные камни в нем не пострадали. Настя схватила сразу пригоршню и кинулась к зеркалу подобрать подходящие для украшения ошейника.
Из досок разрубленного топчана медленно потекла смола, - сойдет вместо клея!
Вопли Файлера было слышно издалека. Когда он ворвался в каморку, все уже было готово: вмятина замаскирована, оставшиеся камни надежно спрятаны, а сама Настя возлежала с мечом на топчане, загораживая бедрами большую кружку воды, и томно потягивалась.
- Я убью ее! Плевать на убытки! Я сейчас убью ее! Не зря-я-я!.. Не зря-я-я с нее хотели содрать кожу живьем! Ну, ты у меня сейчас получишь! Заслужила, так заслужила! - вопил взбешенный Файлер, врываясь в каморку. Он яростно уставился на Настю и активировал ошейник рабыни.
Воздействия - не было. Никакого. Ни обездвиживания, ни дикой боли, - ничего.
Настя обернула ликующую улыбку в яростный оскал, дернулась, опрокинув кружку с водой, и застыла, наблюдая за «хозяином». Тот с удовлетворением кивнул на растекшуюся под рабыней лужу:
- Обоссалась? До утра будешь в луже валяться! И умирать от боли! А еще раз доведешь – убью тебя, суку, твоим же ошейником! Никаких денег не пожалею! И повешу твою трынь над кроватью вместо колокольчика!.. – Файлера понесло.
- А ведь я могу сейчас его убить! – подумала Настя, рассматривая бушующего «хозяина». – И мне за это ничего не будет! И смогу сбежать прямо сейчас! Ошейник не работает, а без него раба никто не найдет! Не найдет никто, нигде и никогда!
Она угрюмо слушала вопли Файлера, не подозревающего, что его ругань презрительно выслушивает сама смерть. К его счастью, у «смерти» был целый список приговоренных, и хозяин Арены был бы в нем даже не на пятом месте.
Первым в списке был ее прежний «хозяин» Сирус. Монстр с благородными, породистыми чертами лица и с добрыми глазами. Сирус как никто умел ломать волю и калечить душу человека, и он любил это делать. В конце концов, он каждого ломал и заставлял исполнять все свои гнусные желания, и только с Настей случился облом!
За это садист, развлекаясь, зверски убивал и зверски воскрешал Настю более ста раз, вывешивая каждое утро на столбе. Ее били максимальными импульсами боли из ошейника, закидывали камнями, в клочья рвали внутренности кулаком и вспарывали кнутом кожу… Каждый вечер ее снимали со столба, не менее болезненно лечили и вливали в нее свиное пойло, «чтобы - не сдохла!». Дни шли за днями, а Настя не умирала, и не сходила с ума. Ее сильный организм и железная воля, которая таилась в теле нежной девочки, не сдавались и не позволяли ей умереть на столбе без отмщения.