Но согласится ли Гассар пойти на смертельный риск из-за чужачки? Ведь если побег не удастся, то они будут умирать на пАру очень долго и мучительно, - что-что, а толк в зверствах имперцы знали.
Деваться было некуда: если Гассар ее предаст, то станет шестым в ее списке, подвинув охотников за рабами. А она сбежит все равно, перебив всех, кто встанет у нее на пути. А если она уговорит Гассара сбежать и вместе убивать имперцев, – то они вместе вырвутся на свободу, сначала за пределы столицы Геррат, а затем за границы этой паскудной страны.
То, что надо бежать от сытной и упорядоченной жизни в Арене – Настя не сомневалась. Она все равно в конце концов погибнет в бою, шанс выжить у нее очень невелик. Да и не хочется ради удовлетворения низменных желаний толпы убивать кого-то, даже трижды заслуживающего смерти. Пусть осужденным преступницам грозит более мучительная казнь, чем смерть от ее меча, - она не записывалась в штатные палачи!
А самое главное – ей стало до воя невыносимо ее рабство. Рабство оставалось рабством и под зверствами садюги Сируса, и под жизнерадостными распоряжениями хозяина Арены, Файлера. Гнетущее ощущение неволи не давало ничему радоваться, и день за днем ожесточало против самой жизни.
Она сбежит, когда тщательно подготовит побег, - потому что второго шанса у нее, скорей всего, не будет. Бежать нужно на юг, откуда родом Меррель. Настя вырвет ее из рабства и выяснит все, что нужно для выживания. Там, где идет война, всегда легче спрятаться.
Впрочем, можно бежать куда угодно: в Пустошь, к черту на куличики, только не в такую же гнусную империю работорговцев, как эта!..
Так, не трудно представить, что с ней было дальше.
Утром Файлер заявился в ее каморку и нашел парализованную Волчицу в той же луже, в какой оставлял вечером. Он твердо решил наказать суку так, чтобы та хорошенько запомнила урок! Сейчас он даст болевой импульс такой интенсивности, что прежняя боль покажется ей щекоткой! Сейчас ее выгнет дугой в страшных судорогах! И впредь эта зверюга будет мгновенно выполнять все его приказы! Даже пинком не нужно будет подгонять! И, наконец, она перестанет ему перечить!
Настя не знала о причитающихся ей новых импульсах боли, - она изо всех сил старалась не выдать себя, притворяясь парализованной еще с вечера. Она никак не отреагировала на удары из ошейника, чем повергла Файлера в ужас:
- Она сдохла! Она сдохла, сука такая!
На крики хозяина арены сбежались служащие. Запыхавшийся маг-лекарь долго тряс сдохшую рабыню под какие-то мудреные заклинания, пока Насте не надоела тряска, и она не открыла глаза.
- Я запустил ее сердце! И это была очень сложная работа, очень! – тяжело переведя дух, заявил маг. – Сколько мне заплатят?
- Жива! – выдохнул Файлер. – Он не обратил на слова мага никакого внимания. Он, идиот, чуть не убил курицу, несущую золотые яйца! Файлер снова поклялся себе, что пока из-под девки льется река золотых, он будет ее беречь.
На радостях ожившую Настю приказали помыть, накормить, и даже разрешили сводить в город без ночевки (вместе с мечом в кожаных ножнах, крепко-накрепко примотанным к бедру под платьем).
Насте не терпелось побежать на тренировку и поговорить с Гассаром, но она должна была подчиниться и идти в город, - как всегда, под конвоем двух мечниц. Она решила: раз уж идет в город, то заберет из банка все свои накопления, - в побеге пригодятся! И мешочек с драгоценными камнями ей нужно теперь всегда иметь при себе, - тогда сбежать она сможет в любой подходящий момент. И в неподходящий – тоже, если ее предаст Гассар, и ее снова поволокут на дыбу. Хватит с нее здешних развлечений!
Теперь! Будет! Наказывать! Она!
И последнее, что она помнит: как только они втроем вышли из Арены, - на них набросилась безумная цыганка с кинжалом, застав Настю врасплох. Охранницы упали первыми, и только поэтому она успела уйти от удара кинжалом в живот. Свой меч Настя высвободить не смогла, и от сумасшедшей отбивалась ногой и свободной рукой, с трудом удерживая равновесие фактически на одной ноге.
Цыганка била кинжалом по-мужски, снизу, сильно и стремительно, стараясь достать Настю с двух сторон не только кинжалом, но и кулаком. Острая боль взорвалась в голове и ослепила – кулак врезался ей в нос, и Настя упала, откатившись от врага. В полной темноте она почувствовала сильные удары по бедру, - кинжал скрежетнул по привязанному мечу. Она наугад ударила в темноту острым краем ладони – и попала по глазам врага, судя по ощущениям и хриплому крику.
Лежать нельзя! Это – смерть!
Настя еще раз перекатилась в темноте и вскочила на ноги. Оборона – тоже смерть! Бой не выигрывается в обороне, - только в нападении! Она вглядывалась во все продолжающуюся темноту, напряженно вслушиваясь и приготовившись бить на любой звук ногой и локтем. Как только вернется зрение, - она ударит вражину по виску или горлу! Жаль, что напавшая – баба, удар мужику в пах ногой был бы…
Настя услышала стрекочущий звук электрического разряда и шум упавшего тела. Раздался еще один звук разряда – и сознание померкло.
Вот и все, что она помнила.
Охранницы, похоже, погибли обе сразу.
Она окликнула их еще раз, и ей никто не ответил.
Меч! У нее же к бедру примотан меч старой работы, времен Войны богов! Она с трудом распилила крепкие путы на четверть вынутым из ножен мечом. Если бы не поразительная острота меча Древних, то ни черта бы она это не сделала. То-то ее спокойно отпустили в город с оружием, - они были уверены, что меч выпутать невозможно!
Так, меч высвобожден, теперь нужно осторожно перепилить ошейник, пока сюда никто не заявился, и - бежать!
Потоки света заколыхались и перед Настей выросло огромное лиловое чудовище в наростах. Оно взревело и вцепилось в нее через прутья клетки.
***
Вьищ разбудил Старшего и, стараясь не повизгивать от радости, рассказал ему об удачной охоте.
Каарт с улыбкой слушал мальчишку, пока тот устанавливал котел с едой на камень.
- Ты куда опять побежал, сперва поешь!
- Я быстро, только гляну на трофеи! – Вьищ умчался и вернулся действительно быстро. В окровавленных руках он держал меч, с которого тряпкой свисала имперка.
- Мертвая?
- Еще какая живая! Отрезала мне пальцы и изрубила руки, пришлось слегка оглушить!
- Как же ты не осторожен! Ты же знаешь о феноменальной злобе этих тварей!
- Она ПИЛИЛА свой ошейник! Мечом!
- Понятно. Заращивай свои раны, пока завтракаешь, а я займусь твоим трофеем. После завтрака.
- Ну, Ка-а-арт! Давай ей займемся сейчас! Смотри, как она не похожа на других имперцев, а еще у нее есть выросший из руки меч!
- После завтрака! Обездвижь ее пока на железном столе, и садись, наконец, поешь!
Они болтали, сидя за каменным столом и аккуратно выбирая из котла лакомые кусочки, - не замечая за разговором, что парализованная имперка очнулась.
***
Настя очнулась от холода на ледяном железном столе. Ошейник уже не работает, но она опять обездвижена, опять беспомощна, опять с ней всякие - разные нелюди сделают все, что хотят…
Ну почему любой урод ее может парализовать, а она – не может этого сделать? Где достать, купить, украсть артефакт, с которым уже она – будет обездвиживать всех уродов? Ну, один-то артефакт для этого дела у нее есть, - ее меч, - горько усмехнулась она. – Но одного меча в этом мире явно недостаточно.
Не были парализованы только ее глаза и рот. Настя осмотрелась, насколько это было возможно. Железный стол и пол вокруг были залиты кровью, а что именно ели два лиловых чудовища за каменным столом, ей не было видно. И хорошо, что не было видно. Настя знала, ЧТО они ели.
Она попала к каннибалам и сейчас ее съедят. Она подумала об этом отрешенно. Не было того яростного ужаса, какой она испытывала по прибытии на эту планету, когда ее лапали и истязали все, кому не лень. Наконец-то вся эта неправдоподобная жуть закончится. Лучше уж смерть, чем рабство!
Убить разве что напоследок и этих уродов? А зачем? На этой планете все равно нельзя выжить, если не уничтожить всех кишащих здесь мразей. Но это ей явно не под силу, - слишком уж этих мразей здесь много. Это как в океане, полном хищных рыб, наводить закон и порядок, или требовать от каннибалов, чтобы те жрали не людей, а травку. И даже если она убьет всех мужчин, - тут же появятся следующие поколения садистов, убийц и каннибалов!