В конце пятой ночи после выхода из лагеря лейтенант Хилл объявил, что мы прибыли к месту назначения.
– На этой дневке наедайтесь впрок, – обратился он к нам. – Далее с собой каждый возьмет только фляжку с водой и сколько сможет кубиков шоколада. Все свободное место в ранцах, подсумках и карманах должно быть заполнено патронами и гранатами. Магазины, надеюсь, у всех полные? Уиллис, распакуй ящик с гранатометными выстрелами.
– Курт, что там твоя задница вещает? – прошептал Логрэй.
– Она покрылась мурашками и молчит, – буркнул в ответ солдат.
На этой поляне мы провели не только весь день, но и большую часть ночи. Ратт приказал Солу, чтобы тот разделил отряд на две смены, бодрствующую и отдыхающую. Бодрствующая смена не несла никакого охранения, просто находилась в боевой готовности.
Сопровождающие нас аборигены поочередно появлялись откуда-то и о чем-то тараторили с мастер-сержантом. Тот обвешался оружием, что называется, под завязку – на каждом плече висело по ручному гранатомету, на шее наперевес ПТЛМ, плюс куча всяческих сумок и подсумков. Зато проводники по-прежнему были налегке – лишь по автомату и по подсумку с магазинами.
Как только стемнело, по деревьям начали носиться, прыгая с ветки на ветку, какие-то мелкие зверьки. Их беспокойное верещание слышалось отовсюду, и было непонятно, то ли это реакция на нас, как на непрошеных гостей, то ли это обычная ночная суматоха лесной мелюзги. А может, у них как раз сейчас был брачный период, и мы попали на ночь любовных игр. Поначалу вглядывались в ветви, пытаясь разглядеть в лунном свете ночных прыгунов, но те носились столь стремительно, что рассматривать кого-то было бесполезно, а потому вскоре нам надоело это занятие, и мы перестали обращать на них внимание.
– Скорей бы уже, что ли… – вздохнул, сидевший рядом Сол. – Надоело ждать неизвестно чего.
– М-да… – только и смог ответить я.
Неизвестность угнетала с самого первого дня нашего добровольно-принудительного контракта. И сейчас, когда вот-вот должно было все так или иначе проясниться, напряжение достигло предела. Ребята уже давно перестали строить разные предположения, устав обсуждать даже самые невероятные из них. Однако общее напряжение сказывалось даже на общении. Последние дни мы практически не разговаривали друг с другом. На привалах либо спали, либо молча сидели, погруженные в свои мысли. Молчали даже вечно подтрунивающие друг над другом Геркулес и Курт.
И вот, на освещенную лунным светом поляну вышел лейтенант. Он был обвешан оружием не меньше чем Ратт, с той лишь разницей, что вместо ПТЛМа у него был простой «политех».
– Солдаты! – вполголоса, но так, что было слышно всем, начал он. – Пришел час выполнить возложенную на нас задачу. Хочу сказать, что мне позволено, на мое усмотрение, использовать вас втемную. Но не хочу этого делать, ибо считаю каждого из вас достойным бойцом, достойным гражданином Конфедерации. Считаю, что вы имеете право знать, для чего мы здесь находимся. Наша задача – отвлечь на себя внимание противника и увести его за собой, дав тем самым настоящим спецам выполнить свою работу. Кто эти спецы и какую работу они будут выполнять, я не знаю. Да и не наше это дело. Нашу задачу я вам обрисовал. Сложного в ней ничего нет, разве кроме того, что здесь в нас будут иногда стрелять. Но это обычное дело для солдата, которое, как правило, не мешает, а, наоборот, помогает передвигаться еще быстрее.
Лейтенант прошелся по поляне, посмотрел зачем-то на ночное небо и продолжил:
– Выдвигаемся через полчаса. Проверьте снаряжение, наполните фляги водой. Оставшееся время можете использовать на свое усмотрение, кто хочет, может подкрепиться, кто хочет – облегчиться.
– Облегчиться, в смысле исповедаться? – нервно хохотнул Курт.
– К цели выходим как обычно, в колонну по одному, – продолжил офицер, оставив реплику без внимания. – После начала операции отходим параллельно двумя группами. Первую группу, ту, которая сегодня бодрствовала первой, ведет Ратт, вторую группу – я. Ну что вам еще сказать? Надеюсь, уроки по установке растяжек все запомнили? То, что выданные вам гранаты являются оборонительными и бросать их следует только из-за укрытия – повторять не стоит? Уиллис, проверь у каждого наличие катушки с леской. На этом все. Если у кого есть вопросы, оставьте их пока при себе – при случае зададите после благополучного окончания операции.
Лейтенант уже сделал несколько шагов, уходя с поляны, но снова вернулся.
– Вот еще что хочу вам сказать. Не напугать, а просто предупредить. Ратт уже говорил вам об этом, но повторю еще раз. Если кто-то попадется живьем в руки к тем фиолетовым ребятам, которые будут за нами гнаться, то учтите, что допрашивать они начинают только после того, как сделают так, чтобы пленный изо всех сил начал желать смерти, предлагая за нее откровенность. А учитывая тот факт, что аборигены не знают общегалактический язык, а никто из вас не знает местный, обмен в любом случае не состоится. Так что старайтесь оставить одну гранату для такого случая. И… – офицер замолчал на несколько секунд. – И не стесняйтесь добить раненого товарища, если он сам не в состоянии этого сделать. Думайте о том, что вы спасаете его от мучительной смерти.
К месту двигались не менее двух часов, соблюдая строжайшую тишину. Вел нас один из проводников. За все время я так и не научился различать сопровождающих нас аборигенов. Они и так-то были похожи, как родные братья, а ночью тем более. Второй проводник и Ратт ушли вперед.
Наконец остановились. Впереди послышался приглушенный голос мастер-сержанта.
– Логрэй, Симон, собрать все выстрелы к гранатометам, – раздалась тихая команда лейтенанта. – Логрэй к Ратту, Симон со мной. Будете заряжать и подавать. Вперед! Остальные, разобрались в цепь. После выстрелов из гранатометов начинаем обстрел базы противника. Отстрелять не более одного магазина. Отходить начинаем по команде. Все. Цепью-у, первая группа слева, вторая справа, вперед – марш!
И мы, растянувшись в цепь, словно вепри, ломанулись в темноту напрямик через кусты, держа автоматы наперевес, на ходу передергивая затворы. Сделав не более десятка шагов, группа вывалилась на опушку леса, метрах в пятидесяти от которой на фоне светлеющего неба темнели какие-то здания, обнесенные ограждением из колючей проволоки. Справа и слева возвышались силуэты караульных вышек, куда и прочертили огненные линии первые выстрелы, выпущенные из гранатометов лейтенантом Хиллом и Раттом.
После того, как полыхнули огнем караульные вышки, я вскинул к плечу автомат и начал стрелять короткими очередями в сторону зданий. Мне впервые приходилось стрелять стоя, я вообще третий раз стрелял из «политеха», а потому после первой очереди пришлось отставить правую ногу назад, сопротивляясь отдаче. Грохот выстрелов моего автомата заглушал все остальные звуки, но я видел вспышки взрывов от гранатометных выстрелов, расцветающие огненными цветами то тут, то там на обстреливаемой территории.
Вдруг сверху посыпались щепки, затем рядом упала ветка дерева. Прежде чем сообразил, в чем дело, голова стоявшего неподалеку от меня лейтенанта Хилла разлетелась, словно взорвавшийся изнутри перезрелый плод ядовитого солта. Еще одного бойца, не заметил кого именно, буквально смело в гущу растущих на опушке кустов. Перестав стрелять, я смотрел вокруг, не веря в реальность происходящего.
– Олег, не спи! Спрячься! – толкнул меня подбежавший Сол. Он подошел к тому месту, где лежал обезглавленный труп лейтенанта, поднял пустой гранатомет, отобрал у бледного, так же, как и я, застывшего в ступоре Феликса выстрел и, толкнув Симона в кусты, в три прыжка проскочил обратно, попутно увлекая меня с собой за деревья.
– Из крупняка лупят, гады. – Уиллис зарядил гранатомет и, выискивая цель, снова крикнул мне: – Очнись, парень! Не ссы, прорвемся.
– Уиллис, твою мать, отходим, – рядом мелькнула фигура мастер-сержанта и вновь растворилась в предрассветных сумерках.