– Если этот урод действительно сдох, он может считать себя счастливчиком, – цедила светлость. – Потому что если он выжил…
Дальше шли рассуждения о пытках. Очень нецензурные и настолько тихие, что не обладай я драконьим слухом, ни за что бы не услышала. И ужас ситуации заключался в том, что в устах Дантоса эти слова не были бахвальством. Герцог Кернский отлично осознавал, что наделён невосприимчивостью к магии, а следовательно… в самом деле может убивать магов.
Но и это было мелочью! Здесь и сейчас поистине важным казалось лишь то, что за окном третий день идёт дождь, навевая ужасную лень. В камине танцует огонь, раскрашивая комнату бликами. Кровать большая и удобная, покрывало мягкое и приятное, а… а кое-кто украл миску с черешней и отправился работать!
– Ву-у-у! – протестующе воскликнула я.
Ответом стал тихий смех, и только.
Пришлось встать, спрыгнуть с кровати и потрусить за Дантосом. В смысле, за черешней, потому что блондин, при всех его плюсах, не так интересен, как сладкие бордово-чёрные ягоды.
– Обжора, – сообщил мужчина, едва я у письменного стола очутилась. Но ягодкой поделился.
Потом привычно придвинул к себе листы с изображением узора, всмотрелся в записи, сделанные утром, перевернул страницу очередного пыльного фолианта и тяжко вздохнул.
– Сейчас вернусь, – тихо сообщил он. Поднялся и вышел.
Куда и зачем, я была без понятия и вообще не о Дантосе в этот момент думала – о вожделенной черешне. Сперва хотела поступить как приличная девочка, то есть дождаться блондина и попросить. Но когда время ожидания перевалило за три минуты, не выдержала.
С грацией хищной, пусть и толстопопой кошки запрыгнула на кресло. Дальше – на стол. Подкралась к миске с ягодами, ухватила самую крупную из числа тех, что лежали сверху, и схрумкала. И ничего, что с косточкой, – от одной косточки живот не разболится, от двух тоже.
На третьей ягодке я таки одумалась и остановилась. По-хозяйски оглядела стол и решила – останусь тут. Во-первых, так черешню выпрашивать проще, во-вторых, вид маленькой красивой меня точно вдохновит светлость на подвиг, и он непременно злосчастный узор расшифрует.
Уместив попу на журнале, в котором блонди какие-то записи и пометки делал, я сладко зевнула и мазнула взглядом по рисунку – красиво. Вот глянешь на такое и ни в жизнь не догадаешься, что подобная красота может нести столько проблем.
А потом взгляд зацепился за один из символов, изображённых в книге, с которой Дантос последние часы возился. Нет, на какое-либо из звеньев узора не похоже, но как-то неуловимо близко. Настолько близко, что я нахмурилась, потянулась и с трудом, но всё-таки перевернула страницу. Затем ещё одну, третью, четвёртую. А на пятой застыла, потому что… сошлось!
Радость? Нет, радости отчего-то не испытала. Даже наоборот, сердце охватила тревога.
Вновь скосила взгляд на рисунок, опять глянула в книгу… а убедившись, что кое-что действительно сходится, пригляделась к тексту.
Это было ожидаемо, логично, закономерно, но очень неприятно. Запрет, запрет и ещё раз запрет. На трансформацию костной и мышечной тканей, на трансформацию кожного покрова, изменение состава крови – а он при перевоплощении тоже преображается. И общий запрет на изменение формы – тот самый символ, о котором говорил Вернон.
Чувство тревоги усилилось, и лишь перевернув страницу, я осознала, в чём дело. Просто такое количество знаков-блокираторов – это слишком, это может навести на нежелательные мысли. И вот на следующей странице имелся ярчайший пример подобных умозаключений…
Там уже не отдельные символы изображались, а связка – не идентичная, но похожая на ту, которую Дантос с ошейника срисовал. А рядом рассуждения автора книженции о том, что подобным заклинанием можно связать метаморфа. Причём тот факт, что метаморфов как бы не существует, автора не заботил.
Черешни уже не хотелось, пирожных и тортиков – тоже. Я должна была принять решение. И я его приняла.
К моменту, когда светлость вернулась в кабинет, фолиант с провокационной информацией был закрыт. Как и две другие книги, и журнал, в котором Дантос важные пометки делал. А я сидела в спальне, у камина, и смотрела, как догорают рисунки, над которыми герцог так долго трудился.
Блондин сразу понял, что к чему. Подошёл, присел на корточки, спросил тихо:
– Зачем?
Затем, что я решила навсегда остаться драконом, Дантос. И это не обсуждается.
Глава 8
Город наш не такой уж маленький и почти не отличается от остальных городов империи. Разве что стена повыше, стражники на воротах позлее и гостиница всего одна, да и та всегда пустая – не любят у нас чужаков, что поделать.
Единственное настоящее отличие – городские сходы гораздо чаще устраивают. Приезд Лосса стал поводом для очередного из них.
Правда, пригласили не всех, а только глав общин. Мой отец к их числу не относился, но его тоже позвали. Вот на этом собрании, кроме прочего, объявили о том, что одна одарённая девушка к работе на благо народа непригодна. Что она останется здесь, среди своих. И про то, что простым парням заглядываться на меня не следует, тоже упомянули…
На следующий день о моём положении узнали все. Это было настолько неприятно, настолько унизительно! С одной стороны, ехидные улыбки и подколки – мол, выкуси, Астрид. С другой… новая волна зависти.
А что? Ведь одарённые – это элита. И мало что сама с даром, так ещё и замуж за одного из лучших выйду. А это почёт, уважение, огромный дом в центре и много чего ещё. Ну а то, что муж будет появляться дома раз в год, чтобы заделать очередного ребёнка, – это как бы плата за статус. Мелочь. Пустяк!
Решение старейшин устроило всех, кроме моей семьи. Родители взбесились, брат откровенно взъярился. Отец говорил сперва с главой общины, потом со старейшинами, причём трижды, а мама уверяла – всё будет хорошо. Но я-то знала…
А потом папа ударил старейшину Ждана. Крепко ударил, в лицо. И я окончательно утвердилась в мысли – нужно бежать. Просто папа ни за что не смирится, а к несогласным у нас относятся немногим лучше, нежели к чужакам.
Вот только побег… он был невозможен.
Проще выжить после прыжка с высоченной скалы или купания в озере Отречения, чем сбежать из нашего такого спокойного, такого мирного городка. Ведь метаморфы уделяют огромное внимание вопросам безопасности. У нас и патрули, и следопыты, и кого только нет.
Именно поэтому я не собирала дорожную котомку, не пыталась раздобыть карту империи и даже провизии с собой не брала. Единственное, что сделала, – свечку перед статуей Леди Удачи поставила.
Из города вышла днём. Сказала стражникам, что иду в рощу, там как раз гулянье устраивалось – молодёжь без присмотра взрослых. И хотя стражники, равно как остальные, знали, что любиться с парнями мне запрещено, за ворота выпустили. Ведь приказа не пускать на гулянья не было, да и девчонки, с которыми обычно в рощу ходила, только-только прошли. Я вроде как с ними, просто опоздала чуть-чуть.
Я даже дошла до места гулянки. Даже выпила пару глотков браги, которой кто-то из парней угощал. А потом улучила момент, и…
Как пробиралась по обочине единственной дороги – история отдельная и совершенно неинтересная. Важно в ней лишь то, что беспрестанно молила Леди Удачу о помощи. Сейчас кажется глупым, а тогда я была убеждена, что, если просить, Леди Удача обязательно улыбнётся и протянет руку.
И мне действительно повезло… Ну как тогда казалось.
К сумеркам добралась до первого перекрёстка. Дальше как в сказке: на перекрёстке стояла карета, а возле кареты человек. Увидев меня, он нахмурил брови и спросил:
– Что случилось?
Я же вместо того, чтобы перепугаться, выложила всё.
Чуть позже, когда пришла в себя, поняла, что говорила под действием применённой незнакомцем магии, а в тот миг… нет, не сознавала.
А он предложил помощь. Вот просто взял и предложил.
Через четверть часа мы мчались по утопающей в вечернем сумраке дороге. В полночь добрались до постоялого двора, сменили лошадей и помчались дальше.