— Знаю, — величаво пророкотал мужчина сильным, властным голосом, с которым можно было играть на сцене театра. — Ты желал услышать от меня гарантии. Мол, Храм освободит тебя от существа, а затем живым и невредимым отпустит на все четыре стороны… Так?
— Верно, верно, — покивал я головой, краем глаза заметив напряжённую позу женщины. Одарённая словно ждала финишной прямой, на которой появятся два спортсмена, за одного из коих она страстно болела.
— Так вот я дарую тебе эти гарантии, — пафосно изрёк мужчина. — И теперь ты можешь без страха отправляться в Храм вместе с Гикой.
Хм, вот значит как зовут Хозяйку мумий… Гика. Ну, такое себе имечко.
Гика замерла в ожидании моих слов, а я дёрнул уголком рта и приглушённо проговорил:
— Знаете, тут такое дело… я не то чтобы сильно доверчивый. Конечно, ваши слова греют мне душу, однако меня терзают смутные сомнения… Может статься, что царь-то ненастоящий, то бишь Главный хранитель. Вы можете доказать, что вы именно он?
— Да как ты смеешь, мальчишка! — ударил кулаком по столу незнакомец.
— Андр, ты что такое говоришь?! — картинно ужаснулась Гика и даже схватилась за голову.
— Переиграла, — мрачно бросил я ей, выхватил из кобуры револьвер и выстрелил в мужика. Тот болезненно вскрикнул, свалился со стула и схватился за правую ногу, в которую вошла пуля.
— А-а-а! — орал он с пола. — Мы так не договаривались! Я — актёр, а не мишень! Умоляю, юноша, не стреляйте! Это всё она… она заставила…
— Не заставила, а купила, — процедила Гика. — И хватит орать. Сейчас все патрули сюда сбегутся.
Мужик захлопнул рот и стал усиленно поскуливать. А я убрал револьвер в кобуру и выразительно посмотрел на Хозяйку мумий.
— Попытка — не пытка, — заявила она без всякого раскаяния в голосе. — А чего ты хотел, выдвигая такие условия? Я даже из города не смогла выбраться, куда уж мне было до Главного хранителя добраться. Ты бы сразу попросил меня привести тебе всех богов света. И я бы привела их тебе с таким же успехом, что и Главного хранителя. Последний раз тебе предлагаю. Иди со мной по доброй воле.
— Так и с города же не выбраться, — напомнил я, ехидно оскалившись.
— Вдвоём мы сможем придумать, как покинуть его. А ежели я уйду одна, то тогда за тобой рано или поздно придут другие хранители, которые будут менее добрыми, чем я. Тебе от них не скрыться. А даже если ты сможешь какое-то время ускользать от них, то за эти дни Молох точно поглотит твой разум. Очнись, Сандр! Ты на краю гибели! И только я могу помочь тебе! — срываясь на крик, закончила девушка, от которой буквально во все стороны расходились волны ярости.
— А мне… кто-нибудь поможет? — прохрипел подранок, морщась от боли в простреленной ноге.
— Замолчи! — зло выпалила Гика, выдернула из внутреннего кармана плаща револьвер и направила его на актёра.
— Не надо! — перепугано завопил он.
Однако револьвер дёрнулся, громыхнул и выплюнул свинец. Тот вонзился куда-то под капюшон актёра, заставив того захрипеть, засучить ногами, а потом бездыханно вытянуться на грязном полу.
— Он слишком много знал, — прошипела Гика, часто-часто дыша. Револьвер в её опустившийся руке слегка подрагивал. Магичка явно была на взводе. — Иди со мной, Сандр. Даю тебе последний шанс.
Неожиданно моя рука сама собой выхватила револьвер из кобуры и наставила его на женщину.
— Ты что делаешь? — удивлённо выдала она, вскинула своё оружие и сделала шаг назад.
— Это… не я… — удалось мне прохрипеть, с трудом двигая непослушным языком, а затем мой голос сменился иным, который звучал вкрадчиво и мягко, словно пытался обвить чью-то шею и тихонько, почти ласково удавить: — Ты опоздала. Я проснулся и не дам тебе вернуться в Храм.
Два выстрела прозвучали практически одновременно. И два тела грохнулись на пол практически одновременно. Я успел только заметить облачко пороховых газов, а затем что-то со страшной сильной ударило меня в лоб, отправив в забытье.
Казалось, что тьма безмерно долгое время окружала мой разум, но в какой-то момент я начал приходить в себя. Почувствовал ноющую головную боль, пальцы ног, рук, а затем затёкшие мускулы всего тела.
— О-о-о, — выдавил я стон.
Губы не слушались, а веки с трудом распахнулись, словно две дверные створки с заржавевшими петлями. Я несколько раз моргнул и увидел всё тот же покрытый паутиной потолок кухни. Даже льющийся из грязного окна свет не сильно изменился. Наверное, я провалялся на полу не больше часа, а то и меньше.
Приняв сидячее положение, первым делом посмотрел на Гику. Она недвижимо лежала в паре-тройке метров от меня, и капюшон всё так же скрывал её голову, однако он промок от крови, которая просочилась сквозь ткань и замарала пол. Женщина была мертва окончательно и бесповоротно.
Блин, мне ведь тоже досталось. Я принялся лихорадочно ощупывать лоб и затылок. И тот, и другой могли похвастаться свежими шрамами, а на полу, там, где лежала, моя голова, красовалась покрывшаяся коркой лужица крови… моей крови. Охренеть! И при всём при этом я чувствовал себя всё лучше. Тут же где-то глубоко в душе появилось отчаянное желание сохранить подобные способности. Бессмертие! Или, наверное, даже не бессмертие, а офигеть какая сильная регенерация.
У меня аж кончики пальцев задрожали, но потом я справился с собой, на четвереньках подполз к телу женщины и сорвал с неё окровавленную маску. Под ней обнаружилось грубоватое женское лицо с кровавой кашей в левой глазнице. Пуля угодила прямо в зенку. Она умерла мгновенно, так же, как и я. Кстати, её смерть должна была наградить меня каким-то количеством опыта. Или я его не получил, будучи тоже… э-э-э… слегка мёртвым? Хрен его знает.
Я дёрнул щекой и принялся обыскивать Гику на предмет артефактов. Помимо магического жезла, мне удалось найти амулет и два кольца. И больше ничего у неё не было, ну кроме пятнадцати золотых монет. Негусто.
— Положи… все артефакты на пол, и те, что таятся в твоих карманах, — прозвучал в голове знакомый обволакивающий голос, от которого в животе сразу же образовался целый ледник.
— Хорошо, многоуважаемый Молох, мы ведь партнёры, — протараторил я, раскладывая по полу все имеющиеся у меня артефакты. — Партнёры же должны помогать друг другу и не желать зла. Да и поглощать разум своего партнёра, чтобы в одиночку властвовать в его теле, — это же фу-фу-фу, так делать нельзя.
— Мне не нужно твоё тело. Ты слаб…
Фух-х-х! Какая же глыба скатилась с моих плеч! И я впервые радовался тому, что меня назвали слабым. Но стоит ли до конца верить словам Молоха? Сейчас он сказал одно, а потом выкинет меня из этого тела на мороз. Да и вообще… не подслушивает ли он мои мысли?
— Многоуважаемый Молох, а как вы видите ваше будущее и моё? — издалека начал я, избавившись от всех артефактов.
— Не страшись… У меня нет желания убивать тебя. Ты мне ещё пригодишься, — прошелестел голос, а моя рука снова принялась действовать без моего на то позволения. Она растопырила пальцы, а из ладони стал вытекать чёрный, как душа работорговца, туман. Он обволакивал артефакты, а те становились блёклыми и безжизненными. Серебро тускнело, а золото теряло свой привычный блеск. В меня же вдруг ударил жиденький поток опыта, словно я прямо сейчас, как на конвейере, одного за другим убивал слабеньких одарённых. Похоже, Молох высасывает из артефактов все магические плетения и энергию, превращая получившуюся силу в топливо для поднятия моих ступеней. Эдак, он меня может сделать и не слабым. В груди снова завозилась холодная змея тревоги.
— А для чего я вам пригожусь? — просипел я, облизав пересохшие губы.
— Ты станешь моим первым эмиссаром. Пусть ты и юн, но уже многое познал, а ещё тщеславен, хитёр и можешь закрыть глаза на мораль. Я видел твои поступки твоими глазами, слышал речи твоими ушами…
— Ага, я такой.
— Ты нашёл способ, как предоставить мне иное тело. Тело сильного вечноживущего мага вполне подойдёт мне. Осталось дело за малым… Укрепить твоё тщедушное тело, иначе оно может погибнуть раньше ритуала передачи души. И не трясись, ты останешься в этом теле, а я займу тело вечноживущего.
Ещё один камень с души. Но всё-таки надо понять — может ли он подслушивать мои мысли и копаться в памяти?
— Многоуважаемый…
— Называй меня Владыка… — снова прозвучал в голове голос Молоха, который вернул мне контроль над рукой. И я прямо ей же стал собирать артефакты, кои превратились в простые украшения. Потом их продам.