– Пошли, сейчас будем учиться седлать коня.
В последующие полчаса развлекались все, кроме меня. Подняв с земли потник и аккуратно положив его на спину Дубса, я разворачивалась за седлом. Стоило мне за ним наклониться, как конь, скотина такая, встряхивался, и потник сползал на траву. Шепотом поминая лошадиную родню до седьмого колена и нетрадиционные отношения самого Дубса с седлом, потником, тихо постанывающими от смеха мужиками и всем окружающим миром, я начинала всю процедуру сначала. После третьего дубля я умоляюще уставилась в сторону мужской половины. Тумар, усмехаясь в бороду, подошел и за минуту оседлал вредную животину.
– Пойми, – втолковывал он мне, – пока конь тебя не уважает и не доверяет, то и слушаться не будет.
– А как заставить его уважать?
– А как ты думаешь?
– Ну-у… хворостина отпадает, страх – не уважение, да и не люблю я такие методы. Может, одного доверия пока хватит? Уважать ему меня особо не за что… – вспомнила я свои утренние кульбиты.
Тумар кивнул:
– Все-таки ты странная. Очень немногие думают так, большинство предпочтет страх.
Мы вернулись к костру и, распрощавшись с сотрапезниками, продолжили путь.
Два последующих дня я не слезала с Дубса. Сначала жеребец капризничал, но, когда я вечером вымыла его в озерце и покормила с руки остатками пирога, он смирился с моим присутствием.
Конечно, я не стала отличным наездником, говоря честно, не стала даже хорошим, но хоть прекратила сползать на рысях жеребцу под брюхо.
К вечеру третьего дня показалось крупное село на слиянии двух рек. Мы добрались до ярмарки в Больших Сотках.
Глава 3
Все женщины по сути своей – ангелы, но когда им обламывают крылья, приходится летать на метле.
Лейна
Первым, что бросилось мне в глаза, был окружавший Большие Сотки крепкий частокол из высоких, толстых и неожиданно светлых бревен. Странно, дерево же вроде темнеет со временем… Пришлось снова приставать с вопросами к Тумару. Оказалось, что это местное «каменное дерево», которое при правильной обработке становится практически неуничтожимым.
Слегка покачиваясь в седле, я спускалась с холма, следуя за телегами к воротам. Важный пузатый страж, заняв стратегически выгодный пост у створа, собирал с проезжающих положенную мзду. Его печальный напарник с вислыми усами и чуть погнутой пикой сидел в тени частокола и пытался чистить ногти кончиком кинжала. Да уж, присмотрелась я: скорее, ему пора делать там борозды под картофель…
Мы без проблем миновали стражей. Видимо, Тумар был здесь частым гостем. Лорин крутился, как юла, почти не обращая внимания на лошадей. Он явно считал Большие Сотки городом с большой буквы. Я спокойно ехала за телегой, рассматривая окружающее нас ожившее Средневековье. Дома – максимум в два-три этажа, первые сложены из неровного дикого камня, явного детища каменоломен. Узкие улочки, петляющие между домами без какого-либо смысла, идеально подходили бы для обороны, но было видно, что при их прокладке об этом даже не думали. Я начала вспоминать любимые компьютерные игрушки. Так, в первую очередь заменила бы пожароопасные и ненадежные здания на перекрестках на максимально высокие и каменные, потом… Упс! Тут мне пришлось отвлечься: тощий пацан, незаметно пристроившись за телегой Лорина, запустил жадные ручонки под тент.
– Эй, парень, у тебя что, руки лишние? – разозлилась я.
Воришка вздрогнул и испуганно уставился на меня несчастными карими глазами побитого бладхаунда. Нет, ну в кого я такая ду… в смысле добрая, а? Вздохнув, кивнула пацану:
– Вот ты есть и вот тебя нет! У тебя секунда, чтобы смыться, пока я не передумала!
Всклокоченные вихры моментально растворились в толпе, из которой тут же раздался вопль пароходной сирены: «Кошелек! Украли! Держи вора!» Я покачала головой. Лорин вздрогнул и изумленно глянул в сторону людского водоворота:
– А что это было?
– Ничего, спи дальше! – раздраженно отозвалась я.
Мальчишка насупился.
– Ты ничего не понимаешь! Сама небось тоже в первый раз в таком большом городе! Вон как по сторонам зыркаешь!
Я поперхнулась. Этот городишко – большой? «М-да, матушка, скромнее надо быть, скромнее», – ехидно отозвалось мое второе «я».
– Лорин, я не хотела тебя обидеть, правда. Просто для меня это – деревня. Я ведь в столице живу. И для меня деревня такая же диковинка, как для тебя большой город. – Это, конечно, было преувеличением, в деревне я бывала, но мальчишка, недоверчиво покачав головой, меня простил.
За разговорами мы незаметно подъехали к постоялому двору. Седой старик поклонился и открыл нам ворота. Что-то необычное зацепило мой взгляд… Ну да! Седой, весь в морщинах, он обладал удивительно прямой осанкой и двигался как-то очень легко и экономно. В памяти всплыл однокурсник Сережка Волков, протащивший нас на чемпионат по восточным единоборствам. Бойцы так же вежливо и бесстрастно кланялись судьям и друг другу, а потом просто взрывались ударами.
Я вернула вежливый поклон, настороженно наблюдая за реакцией. Внутреннее чутье, не раз спасавшее мою шкуру, подсказывало – справиться с этим, безобидным с виду, человеком у меня нет ни малейших шансов. Даже верхом и с луком в руках. Только сбежать, если повезет. Видимо, мои мысли проступили у меня на лбу крупным шрифтом, потому что старик улыбнулся и протянул мне руку:
– Не беспокойтесь, юная леди, я не нанесу вам обиды.
Выцветшие голубые глаза спокойно смотрели на меня. Я кивнула и осторожно сползла с Дубса. Введя коня вслед за телегами во двор, удостоилась еще одного задумчивого взгляда от Тумара:
– Знаешь, ты…
– Да-да, очень необычная девушка! – немного раздраженно продолжила я фразу.
Тумар на мгновение опешил, а потом гулко расхохотался:
– Локис, это Лейна, гостья нашего мира, а это Лорин – мой младший сын. Дети, это Локис, хозяин этого дома.
Я поморщилась на «детей», но решила не возникать: пусть лучше считают меня ребенком, чем женщиной, – меньше проблем. Тем более что с растрепанной ветром косой, в своих широких кожаных штанах и льняной рубашке навыпуск я здорово напоминала местный вариант Гавроша и выглядела едва ли не ровесницей Лорина.
Устроив коней и заведя телеги с товарами в сарай, мы поднялись на террасу. Локис приглашающе махнул рукой и скрылся в недрах дома. Мы вошли за ним, на миг ослепнув от перехода со света в темное помещение. Часто моргая, я пыталась приучить глаза к темноте. Слева раздался скрип, и свет от открывающихся ставен проник в помещение. Мы стояли на пороге небольшого уютного зала с полудюжиной крепких столов и барной стойкой с намертво вделанными в нее двумя огромными бочонками.
– Будьте как дома! – дружелюбно предложил наш хозяин.
– А где твоя супруга, старый плут? – полюбопытствовал Тумар.
– На базар ушла, – усмехнулся Локис. – Со мной ей скучно: я с ней не спорю, во всем соглашаюсь… и делаю по-своему! Пойду приготовлю вам ужин, а вы пока располагайтесь! Ваши комнаты на третьем этаже, справа, как всегда.
Тумар кивнул и повел нас наверх. Лорин не выдержал первым:
– Отец, а откуда ты его знаешь?
– Воевали вместе, – глухо отозвался Тумар. – Побратимы мы… только двое и остались.
– Я тоже воевать пойду! Уже скоро! Ты будешь мною гордиться! – заявил Лорин.
– Идиот! – Подзатыльник был сдвоенным и на редкость слаженным.
– Извини, – покаялась я. – Не говори так, пожалуйста! Война – это горе, и гордиться тут нечем… Прошу тебя, не надо!
А перед глазами стоял Максимка, мальчишка из соседней квартиры, друг детства, безалаберный, веселый оболтус, любитель девчонок и безобидных проказ. Именно благодаря проказам он и вылетел из института – подшутил над ректором и загремел в армию. А через полгода малообученное пушечное мясо вывезли в Чечню эшелоном. Нет, он выжил, он вернулся с целыми руками и ногами – видно, мать отмолила, – но вернулся совсем другим человеком… словно выжженным изнутри… и, когда отмечали его возвращение, поздно ночью в моей квартире он неумело плакал, впервые за полтора адских года, и рассказывал, сухо, короткими рублеными фразами, а потом снова пил, плакал и рассказывал… Правда, тогда плакали мы уже оба…