Летчик молчал. Аргумент в руке миллионера был хоть и мал, но несокрушим. То, что тот говорил, похоже, было правдой, и беспокойство миллионера и его готовность тратить деньги…
– У большевиков уже есть человек, готовый построить аппарат, способный выйти в космос, и если им все-таки удастся увеличить это оружие в размерах, нам нечего будет противопоставить им. Не-че-го!
Он раздраженно хлопнул ладонью по столу.
– Мне известно, что Эдиссоновские лаборатории кое-что делают в этом направлении, но даже я сознаю, что они далеки от гениальности. Правда, еще есть надежда на…
Он поднял рукоятку и подбросил на ладони. Теперь она не казалась гостю детской игрушкой. В ней дремала сила. Чужая злая сила.
– Вы согласны?
– Да, – без колебаний ответил летчик.
– Тогда вам придется для начала поехать на полигон мистера Годдарта, в Окичоби, а позже – во Францию или Англию. В Европе также ведутся работы по созданию новых видов вооружения, надеюсь, что они продвинулись дальше наших ученых. Так что если мы и сможем что-нибудь обнаружить, то только там.
Летчик кивнул.
– Я согласен.
САСШ. Полигон «Окичоби»
Апрель 1928 года
…Полигон, как и обещал инженер, появился внезапно. Дорога обогнула невысокий холм, и за ним, как из-под земли, показались блестящие жестяные крыши.
Глаз, за три часа автомобильной гонки истосковавшийся по городскому пейзажу, в первую очередь выхватил группу небольших домиков и невесомую решетчатую конструкцию, поднимающуюся в небо, а только после этого зацепился за озеро. В горле сразу стало сухо.
– Полигон Окичоби, – объяснил инженер Нельсон. – Именно тут мистер Годдард формирует будущее нашей авиации.
Он привстал с сиденья, протянул в сторону руку.
– Во-о-о-н там. Посмотрите. Вон они наши игрушки!
За домиками и озером расстояние отсюда было не определить, стройные, словно заточенные карандаши, целились в небо ракеты, грозя разрисовать его голубизну своими ярко-алыми носами.
Дорога пошла под уклон, с обеих сторон ее загородили глинистые стены с редкими жесткими кустами. Воздух тут был прохладнее и влажнее. Через минуту, выбравшись из этого ущелья, они свернули на объездную дорогу и направились к ракетодрому.
Шлагбаум с будкой охранника, длинные бараки, несколько деревьев и наконец…
То, что издалека казалось изящным и стройным, вблизи производило впечатление сдерживаемой мощи.
– Вот это, мистер Линдберг, и есть завтрашний день авиации.
Нельсон фамильярно похлопал ладонью по боку ракеты.
– Через океан – за пару часов, а может быть, и того меньше!
Линдберг потрогал рукой толстую, в обхват, колонну. Она словно складывалась из черных и серебристых прямоугольников. Черные обжигали пальцы, а серебристые только слегка грели кожу. Его рекорд, до сего времени не превзойденный, составлял тридцать три часа. Именно столько ему понадобилось год назад, чтоб пересечь на легком одномоторном самолете Атлантический океан, и он даже сейчас, спустя год, помнил каждый из них. Но два часа? Фантастика!
– Ну, когда это все еще будет! – с сомнением отозвался великий летчик.
– Быстрее, чем мы можем предположить! Весь мир трудится, чтоб мечты стали реальностью.
– Весь мир? – переспросил Линдберг, вновь касаясь стального бока. Привыкший к тому, что для полета нужны крылья, летчик машинально искал их, не находил и оттого все сильнее чувствовал несуразность разговора.
Инженер же энергично кивнул.
– Слава Богу, пока нет никакой завесы секретности над всем этим. И идеи и технические достижения доступны каждому. Немцы, французы, чехи, русские… Даже китайцы и те что-то делают в области ракетостроения…
За три часа пребывания в его автомобиле летчик понял, что его спутник не просто энтузиаст ракет, а почти что фанатик.
– Но Америка-то впереди всех, я надеюсь? – серьезно спросил Линдберг. Инженер рассмеялся. Это был смех сильного и гордого человека, понимающего свою причастность к великому делу.
– Разумеется. Но не потому, что она Америка, а потому что выиграет любой, кто первым обратит внимание на преимущества реактивного движения.
Американский швед махнул рукой, жестом этим охватывая городок, засмеялся.
– К счастью, у нас есть деньги на исследования, чего не скажешь о Европе или Азии.
Он смешно выпятил губу, демонстрируя отношение к этим несерьезным потугам.
– Там бедность и любительщина… Теоретики. Все на бумаге, а у нас…
Он с любовью посмотрел на огромную эстакаду, уводящую взгляд в небо.
– Вот он путь в реальное будущее. Уже сейчас мы можем подняться почти на пятьдесят миль, а в ближайшем будущем!..
– Жаль, что у нас нет возможности запретить подобные исследования в других странах…
Нельсон посмотрел на авиатора и странно улыбнулся. Он не понял, пошутил тот или сказал это всерьез.
– Науку запретить нельзя.
Линдберг кивнул с некоторым сожалением.
– Но, к счастью, в ней всегда кто-то становится первым, а все остальные – последними. Последними, а не вторыми и третьими… Я думаю, миллионы мистера Вандербильта помогут нам оставаться первыми.
СССР. Москва
Апрель 1928 года
Сталин повернулся на звук открывшейся двери. В проеме, вытянувшись, стоял Поскребышев с неизменной папкой в руках.
– Что?
– Председатель ОГПУ товарищ Менжинский.
Иосиф Виссарионович кивнул, и секретарь исчез, словно не за дверью пропал, а сквозь стену сгинул. Не прошло и трех секунд, как в дверях появилась коренастая фигура Председателя.
– Здравствуйте, Вячеслав Рудольфович.
Сталин шагнул навстречу главному чекисту.
– Здравствуйте, Иосиф Виссарионович.
Сталин сесть не предложил, и чекист остался стоять, глядя, как хозяин кабинета перебирает бумаги в красной папке.
Под алым сафьяном, Менжинский знал это наверное, хранились письма, что не просто адресовались товарищу Сталину, таких было множество – Вождю писали со всего мира, – а те, что референтура выделяла для того, чтоб Хозяин сам посмотрел и принял решение.
Вытащив несколько листков, Генеральный подтолкнул их к Председателю.
Менжинский попытался поймать взгляд Сталина, но тот отвернулся к окну.
Сталин смотрел на кремлевский двор, думая, как отнесется к письму чекист.
Решения, принятые в ноябре прошлого года, потихоньку выполнялись. Трудились ученые, спецгруппы ОГПУ работали по всему миру, собирая информацию, чтоб мечта о Мировой Революции скорее стала реальностью… Ленинградские товарищи не подвели. Несмотря на коварную диверсию, они сумели создать новую установку – более мощную и компактную, чем предыдущая модель, так что враги просчитались – авария, получается, пошла только на пользу. Но вот ракетчики…
Природа ставила препоны, и не всегда их можно было обойти быстро и дешево. Ракеты, конечно, летали, но невысоко и поднять могли не так много, как нужно. Каждый удачный старт радовал ученых как новый шаг в неизвестное, но слишком мелки были эти шаги…
Но медленно! Медленно все двигалось! Может быть, это письмо и есть то решение, которое он так ищет?
ГИРД и сам Цандер работали как могли, но не все получалось.
Внизу, под окнами промаршировали куда-то кремлевские курсанты. Синие звезды на буденновках прокатились мимо, и из-за грохота полусотни сапог ему показалось, что под гостем скрипнул, освобождаясь, стул. Он обернулся. Нет. Ошибся. Чекист все еще смотрел бумаги.
Дерево заскрипело, освобождаясь от груза. Сталин обернулся. Председатель ОГПУ поднимался из-за стола, держа листки в руке.
– Прочитали?
– Прочитал, Иосиф Виссарионович…
– И что думаете?
Чекист развел руки. Он не скрывал растерянности.
– Тут не знаешь, что и думать… Неужели это правда?
Сталин прошел от стены до стены, вернулся к столу.
– Не знаю. Как раз это и надо узнать…
Он трубкой показал на письмо.