- Борода,- говорил Олаф, дергая себя за рыжую во-лосину.
- Балдя, - отвечал вечно улыбающийся Кака Яма. Друзья заливались хохотом. Но добродушный чужеземец, похоже, ничуть не обижался и весело смеялся за компанию.
- Заяц.- Палец Торкланд а упирался в освежеванную тушу.
- Зяясь,- повторял новый товарищ. И опять по лесу раздавался раскатистый хохот. Водка обладала одним удивительно полезным свойством. Маленькая стеклянная бутылка вышибала мозги похлеще, чем пара бочонков вина, не говоря уже об эле. Поэтому друзья могли позволить себе каждый вечер крепко упиваться, и при этом их запасы истощались крайне медленно.
- Вот в этом Волх нам услужил, пошли ему Один здоровья,- поминал словенского бога Олаф, разливая перцовку по питейным рогам,- ну, а в остальном - дерьмо он, конечно.
Вдруг среди ясного, звездного неба ударил гром, и лес осветила вспышка молнии. Это случилось так неожиданно, что Торкланд выронил из рук бутылку. Та покатилась в костер, разливая по пути драгоценную жидкость. Но Олаф не мог допустить такого расточительства. Он смело сунул руку в огонь и спас склянку.
Кака Яма как ревнивый ценитель мужественных поступков поклонился великому ярлу в знак уважения. Торкланд был польщен. Но Хэймлет, малорослый датчанишка, даже не заметил поступка друга. Он сидел, отвернувшись в другую сторону, и к чему-то прислушивался.
Олаф уже серьезно почесывал кулаки, собираясь обидеться на товарища. Но тут Хэймлет повернулся и произнес:
- Кладу в заклад свою правую руку в пасть Фенриру, что это был не гром. И сверкала не молния.
Олаф открыл было рот, чтобы возразить молодому ярлу или хотя бы со злости нагрубить. Но его перебил новый раскат. И это действительно был не гром. Теперь во все-заглушающем звуке ясно слышался вой. Это кричал раненый зверь невероятных размеров. Небо снова озарилось светом. Так продолжалось добрую половину ночи, и друзья, вжавшись в землю, готовые ко всему, просидели до зари. Лишь на рассвете, когда все угомонилось, а вокруг защебетали беззаботные пташки, людей сморил сон. Впервые за долгое время викинги засыпали кристально трезвыми.
Вставали люди невыспавшимися и разбитыми, проспав почти до полудня.
- Смотри, датчанин,- толкал Хэймлета Олаф,- наш чистюля уже умудрился раздобыть воды и умыться. Он, конечно, хороший воин, но так холить свою внешность у нас даже девке на выданье не позволяют.
Кака Яма, как всегда улыбаясь, шел в одной нижней тунике. Мокрый с головы до ног, словно младенец при рождении, и, по всей видимости, очень довольный.
- Он еще и расчесался,- добавил Хэймлет, стряхивая со своей лохматой шевелюры листья, нацеплявшиеся за ночь.
Чужеземец тем временем подошел к северянам и, кивнув головой, расстелил маленький шерстяной коврик и уселся на колени.
- Ну что, допьем вчерашнюю? - достал бутылку Олаф. Хэймлет с готовностью протер свой рог от насыпавшейся за ночь земли и протянул ярлу.
- Сакэ утлем не холесе,- проговорил Кака Яма и отрицательно покачал головой.
- А он и вправду, как девка, себя ведет,- пожал плечами Олаф и плеснул Хэймлету по самый край.
Доев застывшее мясо, путники оседлали коней. Благо хитроумный Кака Яма с вечера привязал их к дереву, и те не разбежались, испугавшись ночного крика. Наконец люди двинулись в путь.
Вскоре лес поредел, а потом и вообще кончился. Искатели приключений очутились на горном лугу. В туманной дымке уже отчетливо была видна вершина горы, на которую они поднимались.
Лошади, почувствовав свежесть ветра, пошли быстрее, и солнце не успело пройти зенит, когда они выехали на перевал. Картина, открывшаяся им, потрясла бывалых воинов. Олаф и не мечтал совершить такие разрушения, которые простирались перед взором друзей.
Весь противоположный склон горы до самого подножия и подъем следующего были черны. Там, видимо, тоже когда-то рос лес. Но какой-то адский огонь уничтожил все. Мало этого, неведомая сила, не удовлетворившись сожжением, вырвала с корнями обугленные стволы и разбросала вокруг, присыпав все это пожарище еще и обломками скал.
Хэймлет аж присвистнул. Где-то в глубине души зашевелилось сомнение: может быть, объехать это гиблое место? Но другой голос, более сильный, подсказывал, что надо ехать вперед.
Путники начали спуск. Склон на этой стороне был более крут, и коней приходилось придерживать. Да умные животные и сами особо не рвались вниз. Пыль пепелища поднималась из-под копыт и мешала дышать. Пришлось разорвать белье и сделать маски. Пепел лез в лицо и засыпал глаза. К подножию друзья доехали чумазые, как дикие свиньи.
- Ну и морда у тебя, Хэймлет,- от души веселился Олаф,- те уродцы, которых мы порубили на холме, приняли бы тебя в свою компанию как родного.
- Ты на себя посмотри,- парировал датчанин.- Что осталось от твоей рыжей бороды. Ты вылитый йотун из Муспелльсхейма.
- Нисяво, тут водя,- услышали за спиной викинги.
- Это же наш Кака Яма! А ну, а ну, на кого он похож? - басил Торкланд на все ущелье.- Вот это урод! Цверг-рудокоп, точно!
- Сама улода, это плехой слово, не говоли, Оляфь, Кака Яме улода. А то моя убить, моя самурая,- ответил недовольный чужеземец.
- Ладно, ладно, я пошутил,- ответил Торкланд примирительно.
У него сейчас не было никакого настроения драться.
- А у этого парня нет чувства юмора,- обернулся он к Хэймлету,- он слишком серьезно относится к жизни.
- Оставь его в покое,- ответил конунг.- Если ты не доживешь до старости, то только благодаря твоим дружеским шуткам.
Тем временем они благополучно спустились на дно ущелья и пересекли протекающий там ручей.
- Слышишь, Олаф, придержи коня, надо бы умыться,- окликнул Хэймлет товарища, когда тот уже собирался подниматься в гору.
- Хэймлет, мне кажется, присутствие нашего нового друга на тебя отвратительно влияет. Я стал замечать у тебя кучу дурацких привычек.
- Не ворчи. Рыжий, я и сам мучаюсь сомнениями, мыть или не мыть, но пыль слишком уж позабивала мне глаза, да и фляги наполнить надо.
- А, ну тогда другое дело,- понимающе кивнул Торкланд,- фляги наполнить надо.
Пока викинги обсуждали непосильную проблему, стоит ли слезать с коня ради того, чтобы умыться, маленький Кака Яма резво скинул с себя почерневшую от сажи одежду и, окунувшись в горный поток с головой, тут же облачился в чистое, которое извлек из седельной сумки. Теперь узкоглазый товарищ улыбался во все свое широкое лицо и с блаженным видом расчесывал волосы.
- Тьфу! - не выдержал Олаф, глядя на эту картину. И твердо решил поступать по-мужски.
Хэймлет уже спрыгнул в ледяной поток и, наклонившись, набрал в рот воды. Тщательно высморкавшись, он размазал по лицу недомытую грязь и, наполнив фляги, посвежевший, вскочил на коня.
- Честно говорю, лучше бы ты этого не делал,- бросия Олаф датчанину, глядя на его физиономию.
Путешественники начали подъем. Здесь пыли было поменьше, так как пепелище в основном было засыпано камнями и обрушившимися обломками скал. Но при этом лошадям стало гораздо труднее. Зачастую друзьям приходилось спешиваться, чтобы разгрузить утомленных животных. Стало ясно, что до темноты им не пересечь перевал, и путники стали подыскивать место для ночлега.
Такое место скоро нашлось. Небольшой карниз шагов на десять в ширину вполне их устроил. А обугленные, но не догоревшие стволы, во множестве торчащие из-под камней, были прекрасным топливом для костра. Конечно, об охоте в этом гиблом месте не могло быть и речи, и людям пришлось довольствоваться сушеным мясом из личных запасов.
- Хвала Одину! - пробасил Олаф, опрокидывая в свою огромную пасть порцию водки.
Товарищи последовали его примеру. Хэймлета довольно давно подмывало попросить у Кака Ямы посмотреть его меч, словно масло срезающий головы с плеч. Но он, видя серьезное отношение чужеземца к своему оружию, все никак не решался, боясь оскорбить того своей просьбой.
Но сегодня вечер был необычайно хорош. Никто не выл на всю округу. Перцовка, как никогда легко, омывала внутренности, и, как следует накачавшись, конунг наконец решился.