Когда моя рубаха была скинута, Дарья Филипповна весьма проворно приступила к снятию бинта.
Её пальцы быстро и практически безболезненно снимали мои повязки, а она при этом то и дело слегка прижималась ко мне, то бедром, то грудью, кружась вокруг меня.
— Надеюсь это не вызовет у вас проблем Дарья Филипповна, — Произнес я когда женщина словно невзначай, вжалась в мою спину своей грудью.
— Не переживайте Григорий Александрович, — чуть не на ухо произнесла женщина. — Я просто помогаю вам с перевязкой, как и просила меня княжна. К тому же слуг пока в усадьбе мало, а те, что были в доме, уже отпущены мной, и покинули дом.
Я уже понимал, что тут начинает происходить, но решил точно удостовериться в своих мыслях. От чего я слегка подался назад, и моя спина вновь коснулась груди приступившей к нанесению мази женщины.
Дарья Филипповна не отстранилась ни на дюйм, продолжая, как ни в чём небывало мазать меня мазью.
— Вам не больно Григорий? Может более осторожно наносить мазь? — Произнесла после моего эксперимента женщина, водя своими пальцами по моему предплечью, спускаясь к кисти.
— Нет, — выдохнул я, думая, что совсем этим мне делать. — Ваши пальцы очень нежно, и я не чувствую боли благодаря им.
— Вы мне льстите, — отстранилась она от меня, и за шаг подошла к прикроватной тумбе, беря бинт. — Мой муж всегда говорил, что я груба и неотесанна в своих движениях тела.
Я приподнял руку, дабы было удобней начать бинтовать конечность, и произнёс:
— Иногда говорят, что мы грубы лишь с теми, кто груб с нами.
— Думаю вы правы Григорий, — расплылась в улыбке баронесса, мотая бинтом мою руку. — Не туго?
— Нет, в самый раз. — Улыбнулся я молодой женщине, которая быстро и качественно перебинтовала мне руку.
Как только процедура смены бинтов подошла к своему завершению, Дарья Филипповна положила мне свою ладонь на грудь и, подалась вперёд, я же от такого на автомате слегка отклонился назад.
— Не бойтесь Григорий Александрович, последствий, которые могут выйти вам боком, не будет. — Произнесла женщина и все-таки достала до моих губ, слегка поцеловав меня, после чего отстранилась и стала снимать своё платье.
Я стоял словно столб, и смотрел, как пышное платье упало к ногам Дарьи Филипповны, а после него и то, что было под ним.
Передо мной в этот момент предстала красивая обнажённая женщина, которая по всем признакам боролась со смущением.
Она, слегка прикрывая часть тела руками, шагнула в мою сторону.
— Не бойтесь, я вас всему научу Григорий, — смущённо улыбнулась она мне, проходя мимо меня, желая лечь на кровать. — Давай те ляжем.
Я выдохнул, поджав губы, уже понимая, что баронесса была столь же искусна в любви, насколько я был искусен в китайском языке. Вреде я его начал учить, а вот понять пока не смог.
— Не спешите вы так, — поймал я запястье женщины и притянул её тело к себе, сделав вывод, что занятия любовью у Дарьи сводились к тому, что на неё забирался бывший муж и, попыхтев в своё удовольствие сверху с пару минут в одном положении, перекатывался набок и засыпал. — Если нам никто не мешает, то и торопиться не стоит. — Нежно поцеловал я Дарью Филипповну в губы, демонстрируя свои навыки французского поцелуя, прижимая её к себе, начиная ласкать пальцами спину и бёдра.
Женщина, словно не ожидая такого, издала стон, и дрогнула под моими руками, а я приступил к изучению эрогенных зон её тела.
Уже через пару минут такого стояния обнявшись, я практически всё знал и понимал, а Дарья, войдя во вкус поцелуев, жадно чуть ли не сосала, и покусывала мои губы.
Обняв женщину за спину в области поясницы, я дернул её нижнюю часть тела на себя, а второй рукой напротив верхнюю от себя, от чего Дарья прогнулась назад, выставляя и приподнимая вверх свою набухшую от возбуждения грудь, которую я и начал ласкать.
Стоны ещё большего возбуждения влетели мне музыкой в уши, а её пальцы, можно сказать, вонзились в мои волосы, инстинктивно притягивая мою голову ещё больше к своей груди.
Я улыбнувшись про себя, провёл рукой которая была за спиной женщины по её телу слега царапая кожу, и добился очередной волны удовольствия которая словно прибой сотрясло её нутро.
Женщина ещё больше выгнулась назад, а моя рука проскользнула между бёдер баронессы, и прикоснулась к самой эрогенной и возбужденной части тела женщины.
Полу стон полу крик, огласил комнату, в которой мы отдавались друг другу, а ноги Дарьи Филипповны, дрогнули и подкосились, от чего я подхватил её и, поцеловав в губы, положил на кровать, начиная покрывать уже всё тело женщины поцелуями, давая ей ощутить доселе невиданные ощущения.
Когда Дарья уже вся извивалась подомной, и сама начинала слегка царапать мою кожу, я освободился от оставшейся одежды, после чего страстно поцеловав женщину, наконец, вошёл в её лоно, начиная медленно движения тазом, под стоны и закусывания губ Дарьи.
Стоя перед кроватью, я придерживал ноги баронессы и при этом не забывал играть с её грудью, наращивая темп толчков, а также внимательно следя за языком её тела, дабы в ту или иную секунду приостановиться или ускорится, или стимулировать, ту или иную эрогенную зону баронессы.
Стоило женщине достигнуть оргазма, как я сразу менял страстный напор на размеренные ласки, при этом слегка меняя позы, дабы то быть ближе к ней, то отдалятся. И когда я понял, что Дарья уже не в состоянии выносить любовной игры, то закончил наше соитие, вовремя ограждая себя от возможных последствий.
После чего я лёг рядом с Дарьей, которая так и лежала, тяжело дыша с закрытыми глазами вся в поту, так и не выпустив из рук, скомкаю простынь.
— Григорий, — тяжело, и чуть ли не с отдышкой произнесла она. — Вы не только в учёбе гений. — Повернулась Дарья набок и прижалась к моей груди лбом, после чего практически сразу уснула.
Утром я проснулся, как по звонку, ровно в шесть утра. Дарьи не было рядом, а про вчерашнюю ночь напоминало скомканное бельё, и часть валяющихся подушек на полу, перед кроватью.
Встав, и размяв больную руку, я оделся, и вышел из комнаты, после чего наведался в ванную, приведя себя в божеский вид, и не зная, куда мне тут податься в столь ранний час. Решил пойти пока в библиотеку и, накидать на месте план работы.
Пройдя два пустынных коридора, я очутился у нужного мне места, куда и зашёл. В нос ударил запах слегка отсырелых страниц и чернил, а я стал ходить от шкафа к шкафу, беря то и дело в руки книги и, быстро пролистывая содержимое, после чего ставя их на место.
Когда черёд дошёл так сказать до трофейного шкафа Остроговых, я также стал брать книги, которые в свою очередь в большинстве оказывались рукописными мемуарами или переписанными откуда-то стихами и прозой, и в основном на французском языке.
Так перелистывая очередную книгу с рукописным текстом, я бегал глазами по страницам, читая урывками отдельные фразы, как вдруг уставился на одну из страниц.
Перечитав два раза небольшой абзац похожей на прозаичную тарабарщину, только присвистнул своей находке. Не зря меня все года моей учебы в университете заставляли изучать различные примеры шифрования информации, ведь на этих страницах был словно по классике использован шрифт транспонирования.
— Никто ничего не нашел, говорите. — Чуть слышно произнёс я, закрывая книгу.
Глава 8. Тайны Остроговых, или разжигая пламя знаний.
Несколько часов я провёл в библиотеке за книгой мемуаров, одного из членов рода Остроговых.
Усевшись поудобнее в большое кресло, я кропотливо разбирал слегка корявый почерк, выискивая зашифрованные в данном труде знания.
Автор данных строк писал на французском, и иногда вплетал в текст немецкие слова, что при обычном прочтении можно было списать на незнание смысла слова на французском. Тем самым он ещё больше подстраховывал своё шифрование от прочтения и распознания.
Однако я знал немецкий, и свободно распознавал зашифрованный смысл, но жутко страдал от неимения вести запись на бумаге, держа полученную информацию в голове.