Следом пролетела за уроками вторая половина дня, а за ней и внеклассные занятия, в которых я из-за своих сломанных рёбер больно то и не участвовал. А следом пришёл черёд уроков от княжны, после которых и занятия танцами.
Лидия Романовна после нашего дневного разговора, вновь была прежней, от чего не упускала возможности, пока не видит княжна, прижаться ко мне поплотней.
Когда и эти уроки прошли, Лидия неохотно покинула меня, удаляясь в общежитие, а я, пользуясь тренировочным залом, провёл час за медитациями, в которых даже смог слегка срастить свои рёбра, наполняя их родовой силой.
А после, меня проводил до центрального здания гимназии один из смотрителей, по указке Марии Павловны.
Стоило нам с ним распрощаться, как я под покровом темноты и разыгравшийся под самую ночь метели, быстро пошёл наворачивать круги по территории гимназии.
Вдоволь находившись по заметённым дорожкам, и убедившись, что за мной нет слежки и прочего, я быстро пошел, скрываясь в тенях строений к прачечной.
Там без труда железной линейкой вскрыл одну из форточек большого окна, располагаемого на первом этаже, после чего открыв одну из ставень, пробрался внутрь.
А дальше в практически полной темноте, пройдя пару комнат, очутился вместе, где хранились вещи.
Чуть больше пятнадцати минут мне понадобилось, чтобы отыскать нужный мне отдел, где хранилась обычная одежда учительского состава, и подобрать вещи под свой размер.
Дальше всё тем же маршрутом, я покинул прачечную, не забыв при этом запереть за собой окно, и даже с помощью всё той же линейки, слегка накинуть крючок на форточку.
Спрыгнув с низкого подоконника в снег, я как мог, заметая следы, которые, скорее всего за ночь всё равно заметёт метель, вернулся в общежитие, и сразу же поднялся на чердак, где ещё с самого утра смог вскрыть замок, который ограждал гимназистов от посещения этого места.
Там-то я и спрятал вещи, а также открыл запертое изнутри окно, ведущее на крышу и впоследствии к пожарной лестнице.
На следующее утро, я вновь учился как ни в чём не бывало. Думая при этом, что сегодня ночью надо вломиться в лазарет и, проверить записи обращавшихся за медицинской помощью гимназистов.
Однако всё вышло куда проще, чем я думал, от чего даже не продеться вламываться в кабинет, где располагался учётный журнал.
А все потому, что когда я переходил из одного здания в другое, где пока временно располагался наш класс по географии, то увидел графа Брилова, который быстро следовал от хозяйственного пристроя в сторону центрального здания. На углу же этой постройки через пару секунд показались несколько гимназистов, за которыми я неспешно и пошёл.
Они то и привели меня к своей основной компании, в рядах которых я смог рассмотреть пару человек с опухшими рожами, как раз в тех местах, куда я бил своих обидчиков.
А дальше дело техники, и несколько дней слежки, после которых я узнал все, что мне было нужно, для того, чтобы начать действовать.
Ко второй фазе я приступил в пятницу, сыграв роль вновь получившего травму на внеклассных занятиях гимназиста.
Тем самым я при всём честном народе, специально пропустив удар тренировочной саблей по рёбрам, убедил всех, что мои ещё не совсем зажившие рёбрышки вновь дали о себе знать, и мне надо на отдых.
Для виду я даже посетил лазарет, а после и княжну, которой сообщил, что мои рёбра сильно ноют, и попросил на сегодня отгул от её занятий.
Получив добро от Худаловой, я вернулся в общагу, и уже там сыграл роль больного человека, после чего ворча сам себе, чтобы услышали мои соседи, якобы пошёл в лазарет.
На деле же я заскочив на чердак переоделся в обычную одежду в которой расхаживали учителя, одел поверх шинель и, застегнув её на все пуговицы вылез в окно на крышу, и под снегопад по пожарной лестнице, покинул здание общежития.
Как я выяснил те, кто состоял в данном объединении, два раза в неделю собирались за озером в лесной глухой зоне, где проводили какие-то совещания, а также тренировки по родовым техникам которые не преподавали в гимназии.
Преподавал эти техники Брилов.
Покрасней мере, за один день наблюдения за этим сборищем, я больше никого не заметил из учительского состава.
По их расписанию, граф присутствовал на собрании только один час, после чего покидал гимназистов и они уже одни ещё один час тренировались сами, после чего группами по два три человека расходились в разные стороны, дабы не привлекать, если что внимание большой толпой.
У озера в разных его частях, они выставляли часовых. Всего три человека, и как я понял по их форме, это были гимназисты первого класса. И как мне думалось из тех, кто пока не мог использовать на полную даже серый круг родовой силы, от чего и стояли в дозоре.
Когда я практически добрался до озера с самой дальней его стороны, то скинул шинель, и запихнул её в корни массивного дерева, после чего достав большой чёрный шарф, обмотал его вокруг головы, оставляя только прорезь для глаз.
Отдёрнув рукава камзола, и помотав головой, убедившись, что моя маска плотно закреплена, и нигде не сползает, а также не топорщится, выдвинулся на точку наблюдения.
Дойдя до нужного места, я встал спиной к стволу дерева и, сложив печать древесной маскировки, буквально слился с ним.
Так я стоял около часа, после чего мимо меня в полном одиночестве прошествовал граф Брилов, закончив на сегодня тренировать гимназистов.
Выждав ещё с пятнадцать минут, благо эти ребята тут будут больше часа, я отделился от ствола дерева и, размяв затёкшие плечи, двинулся на импровизированную тренировочную площадку.
Пока я крался к одному из постов охраны состоящего всего из одного гимназиста, то хмыкал и похрипывал, стараясь изменить свой голос для сегодняшней роли. От чего мой голос приобрёл хрипотцу и глухие басистые нотки. Благо меня и такому учили в своё время.
— Ну, вот и пришёл момент. Испробовать все, что я смог узнать из записей остроговых, — Выглянул я, из-за ствола дерева смотря на одинокую фигуру гимназиста на посту. Который явно скучал, и не был настороже.
Пальцы быстро сложили нужные распальцовки, после чего, я одной рукой скрюченной, словно куриная лапа, указал на часового, а второй себе в ноги.
Рывок силы, и я словно бурмашина провалился в землю, дабы через секунду подняв брызги снега, появится перед молодым прыщавым парнем, вырвавшись из земли.
Гимназист даже не успел пискнуть от увиденного, как сразу получил в челюсть. Удар усиленный родовой силой, выбил из парня дух, от чего он словно подкошенное дерево завалился в снег.
— Считай, это ещё тебе повезло. — Хрипло протянул я, надменным голосом вживаясь в роль, перешагнув бессознательное тело.
Пройдя ещё с пару сотен метров, я вновь встал за деревом, где и стал наблюдать за тренировками подпольного кружка гимназистов. Которые были увлечены своими тренировками, от чего не замечали ничего вокруг себя.
— Ну, поехали. Шоу начинается. — Криво улыбнулся я, сложив печать из техник тьмы.
Мне было не видно с моего места, но мои теневые метки, оставленные мной ещё с утра на поляне на стволах деревьев, отдались в моём сознании, а сами тени деревьев, словно слегка увеличились.
Как только последняя распальцовка была выполнена, я растворился в тени, и меньше чем через мгновение, появился на поляне. Представ перед гимназистами из тени одним из огромных дубов.
На меня не сразу обратили внимание, но уже через пару тройку секунд, по поляне разнёсся крик:
— Чужак!
Я нарочно стоял и смотрел на толпу гимназистов, не начиная бой, давая тем самым им меня рассмотреть, и понять, что перед ними явно не ученик гимназии, о чём говорила моя недавно выкраденная одежда.
— Вали его! — Заорал кто-то из толпы, и в меня полетели уже знакомые воздушные техники.
Я же просто соединил несколько пальцев на левой руке, и вновь исчез в тени, дабы появиться уже с другой стороны из тени массивной ели.
— Куда вам холопы со мной тягаться, — громко произнёс я хриплым полным и низким басом. Посмеиваясь при этом. — Или вы собачьи дети возомнили себя ровней мне!
Очередная волна ударов из разряда элементов воздуха и огня полетели под мой смех в меня, а я вновь исчез в тени и, появился в совершенно другом месте.